Сто баллов удачи (СИ) - Го Александр

— Это ещё мягко сказано, — буркнул я.

— Я стараюсь быть мягким хотя бы в выражениях… Он видит в тебе диковинку — ценный артефакт, редкого зверя. Пока ты ему нужен, тебя кормят и носят на руках. Но день, когда ты потеряешь ценность — поверь, он настанет.

Я стиснул зубы. Принц говорил тихо, спокойно, без нажима, но каждое слово попадало в цель.

— Так говори уж прямо, если начал, — выдохнул я.

Он чуть наклонился вперёд, глядя на меня почти по-дружески.

— Некоторые вещи пока и для меня туманны. Но одно я знаю точно — грядёт буря. Когда она начнётся, я попрошу тебя сделать выбор. И мне важно знать, что ты сделаешь его в мою пользу. Взамен… я расскажу тебе кое-что о кольцах, которые носят избранные. Помогу вырваться из этой королевской клетки. И если уж на то пошло, помогу выжить.

— Щедро, — отозвался я. — Но у меня, похоже, выбора нет?

— Напротив. — Он кивнул с деланной серьёзностью. — Я не шантажист и вымогатель. И к счастью, не мой отец, чтобы держать тебя за горло. Хочешь — соглашайся. Не хочешь — наслаждайся жизнью во дворце, пока можешь. Только знай: сейчас у тебя нет шансов сбежать. Даже с твоей великой удачей.

Он поднялся, отряхнул колени, будто собирался уходить, но вдруг замер.

— Ну так что? — с лёгкой, почти усталой улыбкой посмотрел он на меня. — Согласен?

Я задумался. Принц — явно тот ещё плут. У меня не было сомнений в том, что он умнее меня и при желании обманет, обхитрит, обведёт вокруг своего короткого пальца.

А выбор действительно только один. Свобода лучше, чем несвобода.

Я согласился. Дальше всё пошло по плану карлика. Он покинул меня, а через минут десять послышались крики поискового отряда. Люди звали меня по имени, просили отозваться, если я их слышу.

— Эй! Я здесь! Помогите!

В яме стало сильно холоднее. Рассматривая рыхлые земляные стены, я окончательно понял, что вряд ли бы смог выбраться самостоятельно. Увы, но людям свойственны глупые поступки. С другой стороны, я, наконец, узнал, кто мне суёт записки в хлеб и даже получил некоторую надежду на освобождение от самого принца. Это ли не везение?

Прибывшие на мой крик вельможи и стражники тут же скинули верёвочную лестницу в яму. В свете ночных факелов глаза нашедших меня людей выглядели обеспокоенными. Они искренне радовались, что нашли меня. Вряд ли из-за личного сочувствия, скорее всего, из-за страха перед гневом короля или жажды награды от него же.

Меня провели в лагерь. Повсюду горели огни. Обширная территория поля оказалась усыпана палатками и пребывающими в напряжённом ожидании людьми. Все они были подняты по тревоге и не спешили ложиться спать.

Воздух казался густым от дыма костров и факелов. Меня провели к большой палатке красного цвета, который в Малфорте подчёркивал всех приближённых ко двору.

Два молчаливых стражника распахнули передо мной тяжёлые пологи, и я шагнул внутрь.

Здесь царил полумрак, нарушаемый лишь светом слабых масляных ламп. Они были подвешены за изящные серебряные цепочки под сводом: четыре по углам и одна по центру.

На стенах висели бумажные карты, которые мне сразу же захотелось разглядеть ближе. Помимо скромного спального места и сундука, в палатке ещё находился и стол — в самом центре, массивный и тёмный, совсем не похожий на походную мебель. На столе царил порядок: несколько свитков, чернильница и перья. Также на столешнице особым образом выделялся и серебряный поднос со стеклянным графином вина, парой бокалов и тонким, похожим на стилет кинжалом. Эта инсталляция будто жирно намекала на то, что хозяин палатки всегда готов к мирному разговору, так же как и в любой момент прервать его острым лезвием.

Аншрабат сидел за массивным столом, сцепив пальцы в замок. Его глаза, холодные и цепкие, словно просвечивали меня насквозь. В комнате было тихо, слишком тихо, будто сама тишина готовилась к допросу. Он не предложил мне сесть. Не поинтересовался самочувствием. И тем более — не стал терять время на любезности. Первый его вопрос прозвучал, как щёлкнувший кнут:

— Рады вернуться в стан Его Величества?

В голосе не было ни искреннего интереса, ни заботы. Только ледяной тон и ожидание.

Я натянуто улыбнулся, с усилием изображая лёгкость:

— Рад ли я теплу, спасению и тому, что не сдох от холода в той чёртовой яме? Безусловно.

С этими словами я показательно поморщился и потёр бок — жест не столько от боли, сколько для антуража. Чувствовал себя подростком на приёме у врача, отчаянно пытающимся получить освобождение от физкультуры.

Аншрабат кивнул, будто поставил галочку в своей мысленной таблице и, наконец, махнул рукой на свободный стул перед собой.

— Присаживайтесь. Будем разбираться.

Я опустился на край не расслабляясь. Он выдержал паузу, а потом, почти лениво, спросил:

— Как получилось, что вы, Степан, оказались впереди охотничьей группы и упали в яму, о которой даже егеря не знали?

Вот и началось. Тон — всё такой же вежливый, но уже с металлическим оттенком. Это был не разговор. Это была проверка на вшивость.

— Это моя ошибка, — спокойно ответил я. — Стража за мной не поспевала, но с их снаряжением — неудивительно. Мне показалось, что я заметил лису и подумал, что смогу её подстрелить.

Глаза советника сузились. Он выпрямился чуть больше, подбородок стал острее. Теперь он смотрел на меня как хирург, решивший, что пора резать.

— И ради этой… лисы вы решили оторваться от охраны?

— В моём мире я часто охотился с отцом. Азарт — штука опасная.

Слова лились гладко, слишком гладко. Я сам это чувствовал — лгал вдохновенно, как артист на премьере. Внутри зудело от страха, но голос мой оставался ровным.

— Вы охотник? — усмехнулся Аншрабат, не скрывая насмешки. — Странный вы охотник, Степан. Бросить сопровождение, нестись вперёд без оглядки — даже гончий пёс и тот поумнее поступит. На что вы, чёрт возьми, рассчитывали?

Я пожал плечами. Только сейчас заметил, что обращение «господин» по отношению ко мне выветрилось из обихода советника.

— Я и не говорил, что я опытный. Отец — да, он мог часами сидеть в засаде. А я терпеть не мог. Мне ближе — импровизация.

Аншрабат вздохнул. Медленно, как человек, которому очень хочется закатить глаза, но не позволяет воспитание. Он потянулся к графину, налил себе немного вина и, не глядя на меня, сказал:

— Рад, что вас нашли. Надеюсь, ваши травмы — ничего серьёзного. Король в курсе, и как вы понимаете, весьма обрадован. После его речи выдвинемся обратно. Из-за вашей… пропажи охота затянулась, но, к счастью, все остались живы.

Аншрабат отпил глоток. Лицо оставалось непроницаемым. А потом он резко поставил бокал на стол и сказал другим голосом — низким, холодным, обволакивающим:

— А теперь давайте притворимся, что я поверил в ваши сказки. Ещё один такой фокус — и я лично прикую к вам стражника, который не будет отходить от вас ни на шаг. Ни днём, ни ночью. Поняли меня?

Я едва заметно кивнул, стараясь не выдать, как сжались кулаки под столом. На лице — маска безразличия. А внутри — буря. Страх, унижение, злость.

Ну что ж. Кажется, маски сброшены.

Ещё несколько минут я наблюдал, как сидящий напротив меня Аншрабат Лидиен потягивает вино, до тех пор, пока снаружи не зазвучали фанфары. Очевидно, Мантикор Пятый вновь готовился к своему любимому делу — толкать речи перед подданными по любому поводу.

Когда мы вышли наружу, в центре лагеря образовался круг с возвышенностью, и монарх с гордо поднятой головой, уверенной улыбкой и, судя по блестящим глазам, уже немного подвыпивший торжественно подводил итоги охоты.

Я слушал без всякого интереса, лишь отделяя содержательные обрывки. Король, оказывается, самолично завалил медведя. Все герои тоже отличились на королевской охоте, далее их имена перечислялись и сопровождались соответствующими достижениями, похвалами короля, аплодисментами. Здесь мне стало скучно, потому что охота на самом деле меня не интересовала, как и моего отца. Он у меня исключительно городской житель.