Наследник пепла. Книга VI (СИ) - Дубов Дмитрий

— Что там? Всё так плохо? — насторожился Николай.

— Я тебе так скажу: будь ты моим самым злейшим врагом, и то я бы тебе не пожелал, чтобы твои дети или твои родные, в том числе сестра или ещё кто-то, находились в этом институте.

— Да почему же? — Николай, кажется, побледнел. По крайней мере, губы у него точно превратились в узкие белые полоски.

— Вот, смотри, — сказал я. — Дело в том, что они там все голодные, холодные, измождённые. То есть их реально гоняют и в хвост, и в гриву. Так ещё они ходят с блокираторами магии, все. Выглядят как ходячие мертвецы. Я тебе говорю совершенно натурально. И это просто задница. Они все запуганы, все боятся всего на свете.

И тут я в упор посмотрел на Николая:

— Ты вообще когда последний раз сестру видел?

— Ну, как, — ответил Николай. — Мы её как отдали в этот институт в начале осени, так больше и не видели. Мы с мамой пытались её пару раз на выходные забрать, но нам всё время говорили, что она то на выезде, то у неё волонтёрские мероприятия, то у неё какие-нибудь полевые занятия по травничеству, то ещё чего-нибудь. Мы так ни разу её и не видели.

— А ты не задумывался, почему? — спросил я.

— Почему? — переспросил Николай.

— Ну, просто те, кого мы видели, — это что-то невозможное. Просто призраки вместо людей.

— Да ну нет! — Николай отпрянул. Сейчас было видно, что он пытается найти какие-то опровержения моим словам. — Этот же институт под патронажем императрицы!

— Я не знаю, может быть, она и не в курсе, что там творится. Может быть или не может быть — я тебе говорю, как есть. Если не веришь, попробуй сходить да посмотреть сам.

— Да я же говорил, — Голицын совсем сник. — Дело в том, что ничего не получается. Я был там сегодня, мне дали от ворот поворот опять под каким-то надуманным предлогом.

— Ну, если уж на то пошло, — сказал я, — давай, я могу помочь тебе пройти туда, и ты увидишь, что я не вру тебе ни единым словом. Ты найдёшь сестру, попробуешь с ней поговорить, опять же. Но за это я тебя тоже попрошу о помощи, — закончил я.

— Какой ещё помощи? — вскинулся Голицын и тут же в нём заиграл тот самый мерзкий тип, который мне не понравился с самого первого дня.

— Нет, если что, — ответил я, — я тебя, конечно, и так проведу. Но затем, когда ты убедишься, что я не вру, мне нужно будет от тебя кое-что. То есть это не просто «баш на баш». Я тебе и без всяких условий помог бы. Но мне нужна твоя помощь.

— Какая помощь? — Николай смотрел на меня очень настороженно.

— Мне нужно твоё слово, — ответил я.

— Всего лишь? — Николай нахмурился, всё ещё не понимая, о чём идёт речь, а я решил играть в открытую.

— Там же, в институте благородных девиц, — сказал я, — находится девица Медведевых.

И тут у Голицына от одной этой фамилии просто перекосило лицо. У меня появилось впечатление, что он мгновенно вспомнил что-то и это что-то очень его гнетёт и заботит.

— Но я продолжу, — сказал я. — Вот я хочу вытащить её оттуда, а затем вытащить её брата с каторги. Знаешь почему?

Голицын стоял, не шелохнувшись.

— Потому что я точно знаю, что Земовит ни в чём не виноват. Единственный свидетель, который может это подтвердить, — ты.

Тут мне показалось, что Голицын не то сломался, не то колеблется, но взгляд его, вместо твёрдого и горящего, устремлённого мне в глаза, вдруг погас и переместился вниз, к его же ботинкам.

Поэтому я перевёл дыхание и продолжил:

— Я не знаю, что там Чернышёв дал вам с дядей за молчание. Но у меня другой вопрос: что ты хочешь лично за свидетельствование против Чернышёвых в этом вопросе?

И теперь Николай снова вскинул на меня глаза, и взгляд его горел ещё пуще прежнего.

— Ни хрена я не хочу, — прорычал он, и я даже сначала подумал, что он мне отказывает. Но он тут же продолжил в той же горячечной манере. — Я хочу, чтобы меня допросили, используя артефакт правды. Я всё скажу, как есть, и чтобы каждое моё слово было записано под протокол.

— Ничего себе, — проговорил я в ответ. — А что случилось-то?

Я даже сам немного был ошарашен его яростным высказыванием. Я подумал, как надо было допечь парня, чтобы он просто отказался от любой помощи в ответ.

Причём кто? Голицын, который раньше так себя точно не повёл бы.

— Нет, кое-что я всё-таки хочу, — нашёлся Николай. — Я хочу, чтобы их имя было изгваздано не хуже, чем наше. Причём для этого есть все основания.

— Ну хорошо, без вопросов, — кивнул я. — Давай мы с тобой договоримся. Мы можем даже обменяться кровными клятвами. Я тебе помогаю вытащить сестру, если у тебя самого не получится или у вас с матерью, а ты мне со своей стороны помогаешь со свидетельскими показаниями против Чернышёвых.

— У меня, в общем, только один вопрос, — проговорил Николай.

И вот сейчас я уже явно видел, что он повзрослел. Повзрослел только за время нашего разговора. Сейчас передо мной стоял вполне себе зрелый человек, который решился на что-то невероятное, что изменит его жизнь.

— Я слушаю, — сказал я.

— Это будет официальный суд или как? — спросил он.

— Я не знаю, — покачал головой я. — Весь вопрос в том, как мы дойдём до этого обвинения. То есть как мы их прижмём к ногтю.

— А что? — криво усмехнулся Голицын. — У тебя есть выходы на кого-то из высочайших особо напрямую?

— Есть, — едва заметно кивнул я, но глазами показал, что, да, действительно. — У нас есть выходы и на заместителя начальника столичного управления тайного сыска. И есть ещё выход на Светозарова.

— Ну, Салтыков вряд ли осилит, — ответил на это Николай. — А вот Светозаров, если до него дойдёт и если он захочет этим заниматься, то вполне.

— Ну что же, тогда по рукам? — спросил я.

— Тогда по рукам.

Но, прежде чем разжать мою ладонь, он сказал:

— Сам понимаешь, мне нужны будут гарантии безопасности. Для меня, для моей сестры, для матери. Как ты понимаешь, раньше нас по всем вопросам защищал дядя. Но он больше не в состоянии этого делать. Поэтому я прошу защиты у Рароговых.

— Без проблем, — ответил я. — Мы вас спрячем так, что вас никто не достанет до той поры, пока всё уляжется. В наших землях много места. Но, конечно же, на какое-то время придётся покинуть столицу и не отсвечивать.

— Хорошо, — кивнул Голицын. — Мне даже полегчало.

— Не переживай, — сказал я напоследок. — Как бы там ни было, безопасность твоим мы обеспечим.

После разговора с Виктором фон Аденом и чаем с его семьёй, включая Аду фон Аден, Николай Голицын решил убедиться в словах сокурсника. Уже ближе к вечеру он снова добрался до забора Института благородных девиц, но теперь с другой стороны. Он, не попадаясь на глаза охране, пытался что-нибудь увидеть там внутри, сквозь забор.

В это время года уже рано темнело, и ничего толком не было видно. Только где-то в корпусах теплился едва заметный свет, как будто от лучины или слабой свечи. Отсюда, где он находился, ничего толком увидеть было нельзя.

Он наморозил себе ледяные ступеньки, чтобы подняться повыше и посмотреть, но вызвал этим только лай собак. И увидел, что по двору бегают голодные псы, а во дворе ни души, никого.

Да, осенний вечер, темный, но вообще никого.

После этого, как и договаривались, он вернулся к Рароговым.

Когда Николай вернулся, я уже составил собственный план.

— Выходим на рассвете, — сказал я. — Как раз доберёмся, когда у них будет завтрак или что-то такое.

— Откуда ты знаешь? — удивился Николай.

— Ну, я навострил уши и внимательно слушал то, что говорила директриса про уклад.

— Хорошо, без проблем, я подойду тогда, — кивнул мне Голицын.

— Хорошо, — сказал я. — А мне нужно пока подготовиться.

Голицын ушёл к себе. Мы договорились встретиться в пять часов утра у входа в резиденцию, а мне нужно было собрать необходимое и кое-что выяснить.

Один из амулетов изменения личности у меня был свободный, потому что после убийства Вирго у меня их было три. Два из них сейчас были заняты: один на Сати, другой на мелком бесе Руяне.