Корпорация Vallen'ok 3 (СИ) - Хардин Сергей

Такое же ожидание кровавого зрелища было, пожалуй, в древнем Колизее, когда на арену выпускали льва. «Вот только лев здесь я, с перебитыми лапами и пустотой в черепушке», — горько пронеслось в моей голове.

Я опустился на стул, стараясь сделать это хоть сколько-нибудь достойно, но пластик противно скрипнул подо мной.

Итак, место боя определено, противники в сборе. Спасительный «ластик» хоть и лежал в нагрудном кармане, но использовать после вчерашнего я не мог, да и не стал бы. Теперь только своими силами, своими и моей команды, но об этом Хосино знать не стоит. Битва началась, и первый удар не за мной.

Тишина в зале была тягучей, как смола, и Хосино позволил ей повиснуть на минуту дольше, чем это было нужно — чистой воды психологический садизм. Потом он церемонно откашлялся, громко, и вызывающе фальшиво.

— Канэко-сан, — начал он, голос масляный, но со стальными нотками. — Сегодня нам предстоит разобрать печальные последствия операции под вашим… руководством. — Он сделал паузу, давая слову «руководством» язвительно повиснуть в воздухе. — Ваши решения, — тут голос потерял всю маслянистость, став резким, как удар хлыста, — привели к катастрофической цепочке провалов.

Он щелкнул пультом. На экране всплыли жирные, кроваво-красные цифры. Ямада автоматически пододвинула свой калькулятор, а её пальцы хищно замерли над клавишами.

— Первое, но самое страшное, настоящее финансовое кровопускание всей нашей корпорации. Перерасход на сорок три процента! — Хосино врезал словами, будто молотом по наковальне. Цифры на экране пульсировали, словно тоже обвиняя. — Миллионы иен, Канэко-сан! Выброшенные на ветер из-за вашей недальновидности! А может, халатности?

Я сжался внутри. Место физической слабости занимала клокочущая ярость, я внезапно вспомнил, как в своей прошлой жизни ненавидел этих офисных мышей, которые в жизни не поднимали ничего, тяжелее ручки, зато мнили себя вселенскими специалистами во всех сферах. Эффективные менеджеры, мать их.

— Далее. Безрассудство, граничащее с преступлением! — Хосино рявкнул, указывая пультом на экран. Появилось фото трещины в бетоне моста. Рядом — фотография с моста всё того же, покосившегося щита. — Сто десять тонн, Вы что, читать не умеете? И с картами не дружите, Канэко-сан? Или Вы сознательно подставили компанию под уголовную статью? И заодно под лишение лицензии на грузоперевозки⁈

Внушительный господин (кто он, ребята так и не смогли выяснить) мрачно кивнул, а его тяжелый взгляд впился в меня, как штык.

— Что там у нас дальше? Ах да, коллапс графика монтажа! — Хосино вскинул руки, изображая театральное отчаяние. — Столько часов задержки, заведомо ошибочные документы на турбину, и всё из-за вашей некомпетентности! Весь синхрон монтажа был разрушен! Убытки — астрономические! — На экране слайд с тем самым обратным таймером, что так подстёгивал нас во время всего «мероприятия».

Я стиснул зубы, но приказал себе успокоится и расслабиться. Наш недоруль решил пойти ва-банк, собрав и реальные проблемы, и надуманные факты, очевидно думая, что подобный вал претензий мне не разгрести. Зря, очень зря, но не стоит пока показывать свои карты, пусть еще немного поерепенится.

— И, как апофеоз, самоуправство в порту! — Хосино сделал паузу, впитывая нарастающий шёпот в зале. На экране всплыло фото — монтажники, «расчленяющие» тот самый аппендицит, мешавший нам проехать. Даже тот, кто готовил Хосино этот компромат, не поленился добавить видео с падением балки. Со стороны, не спорю, выглядело эпично. И несколько опасно с точки зрения техники безопасности, тем более для непосвященных. — ЧП с падением балки! Угроза безопасности, еще и никем не согласованная! Риск человеческими жизням — ничто для вас? Да нам теперь даже въезд в порт заказан! — новая многозначительная пауза. — Вы вообще хоть это понимаете?

Я спокойно смотрел на моих оппонентов, хотя вражина тут была только одна. Я почти полностью справился со своим физическим недомоганием, поэтому ни один мускул не дрогнул на моём лице. Это ещё больше задело Хосино, и он уже начал переходить на крик.

— А в довершение — вымогательство — Хосино швырнул на стол листок бумаги. Он скользнул по гладкому сукну и замер перед крупным мужчиной. Тот без интереса пробежал по нему глазами, видимо все эти кляузы (по-иному и не назову), до ответственных лиц уже были доведены ранее. — Давление на нашего старого партнера, угрозы! Да это вообще уголовщина! — Мичи побагровел, яростно жестикулируя он бы уже давно попал по своим соседям, если бы не значительная длина стола. Хосино устало откинулся в кресле и сложил руки на груди. Пользуясь тем, что его «соседи» внимательно смотрели на меня, он сбросил маску строгого, но понимающего руководителя, и на лице расцвела ядовитая ухмылка. Он бросил на меня вызывающий взгляд.

— Ну что ж, — произнес он медленно, выделяя каждое своё слово. — Ваши объяснения? Если они, конечно, вообще возможны после этого… позора.

Глава 12

Слово «позор» повисло в воздухе, липкое и обидное, как плевок в лицо. Присутствующие замерли, затаив дыхание, ожидая, как поступит этот загнанный зверь в костюме перед ними. Хосино замер в своей позе, его глаза, как два ледяных сверла, буравили меня, выискивая признаки отчаяния. Кто знает, может он ожидал даже увидеть слёзы как итог моего поражения.

Но я, само собой, не заплакал, всего лишь замер на мгновение. Вся физическая боль резко сжалась до точки где-то за грудиной, а рядом с ней, от огромной дозы адреналина, билось сердце, словно бешеное. Дрожь, до этого мелкая и назойливая, вдруг прокатилась по всему телу неконтролируемой волной. Пластиковый стул подо мной противно заскрипел. Я почувствовал, как холодный пот струится по спине, а в онемевшие прежде пальцы словно вонзили раскаленные иглы.

В горле встал ком, но не от тошноты, столь привычной после вчерашнего перегруза, а от накатившей дикой ярости. В такой момент я был готов воспользоваться моим маленьким «секретом» хотя бы для того, чтобы пусть в черновой, минутный миг стереть ухмылку с лица Хосино раз и навсегда тем самым креслом, на котором он сейчас восседал. В голове уже крутились картинки его поломанного, окровавленного тела, но всё это было неважным. Важнее всего было узреть выражение его глаз, то удивление, тот животный страх, который обязательно пронзит его мышиный мозг в последние секунды жизни.

Как сказал классик — «надежды юношей питают», моё юношество прошло в великой стране, занимающей одну шестую часть суши. Я понимал, что нового отката в такой короткий промежуток я и сам могу не пережить.

Эх, ладно, живите, Хосино-сан, и помните, главное не сам факт существования, а его качественная составляющая, ухудшение которой я могу Вам сейчас клятвенно пообещать.

Несколько глубоких вдохов и меня полностью отпустили все негативные последствия и нехорошие мысли, конструктив снова вернулся в мой разум. Не буду кривить душой, я все выходные прокручивал сегодняшнюю комиссию, выбирая те или иные варианты ответов, выискивая наилучшие словесные обороты и занятные сравнения. Пора.

Я медленно поднял голову и посмотрел вперед, поочередно остановившись на каждом из «судий». Теперь движения не давались с трудом как ранее, моих губ коснулась лёгкая, но многозначительная улыбка, которая, естественно, не укрылась от Хосино Мичи. Та уверенность, что сквозила в моих глазах и каждом моём жесте, заставила его удивленно уставиться на меня. И с каждой секундой торжествующий огонь в его глазах таял.

Я резко встал, и от этого импульса мой лёгонький стульчик опрокинулся назад, от звука падения которого мой недоруководитель вздрогнул.

— Я, — начал я, но голос был еще хриплым, — я хочу сказать.

Эти слова были сказаны прерывисто, с кашлем, что мой «оппонент» воспринял как надломленность, и уверенность снова стала к нему возвращаться. Сделав шаг, я протянул руку и взял со стола одну из бутылок воды, что были выставлены на всю его длину равными треугольничками. В три глотка осушив её, я откашлялся и на секунду задумался, куда деть пустую тару. Решив продолжать свою атаку на нашего «председателя», я демонстративно поставил перед ним пустую поллитровку и продолжил свою речь. За эту вынужденную паузу я прокрутил все возможные слова, что мог и хотел сказать, но остановился на одном. Говорят, краткость — сестра таланта, поэтому вводную часть я начал так: