Корпорация Vallen'ok 3 (СИ) - Хардин Сергей

— Меня зовут Кацураги Иоичи, — сказано это было, очевидно, именно мне. — Должность моя, хмм, эта информация Вам сейчас ни к чему. На основании представленных доказательств, — всё произносилось сухо, официально. — Комиссия считает обвинения в адрес господина Канэко Джуна необоснованными и снимает их полностью. В связи с выявленными нарушениями служебной этики, злоупотреблением полномочиями и действиями, нанесшими ущерб репутации компании Vallen, Хосино Мичи отстраняется от занимаемой должности. Немедленно! — он выждал долгую паузу, — его дальнейшая карьера в компании Vallen будет решена по результатам полного служебного расследования всех обстоятельств дела. Заседание комиссии закрыто.

Стук печати секретаря на протоколе прозвучал как выстрел. Контрольный выстрел. Приговор приведен в исполнение.

Слова Кацураги не вызвали взрыва эмоций ни у кого из присутствующих. Они повисли в воздухе, будто официальное объявление о смерти. Хосино не сдвинулся с места, казалось, что он вообще ничего не слышал. Потом он медленно поднял голову, его взгляд блуждал по столу, по лицам трибунала, по мне, но в глазах была только пустота и непонимание.

Он попытался встать. Его тело неестественно дернулось, как у марионетки с порванными нитями. Он схватился за спинку стула и пошатнулся. Стул грохнулся на пол, и этот звук заставил всех вздрогнуть. Мичи не обратил на это никакого внимания. Он сделал шаг назад от стола, споткнулся о ножку опрокинутого стула и едва не упал. Его движения были заторможенными, неуклюжими, как у очень пьяного или тяжелобольного человека.

Хосино побрел к выходу, не глядя по сторонам, шаркая ногами. Его дорогой костюм висел мешком на внезапно ссутулившейся фигуре. Он прошел мимо меня, не повернув головы. Дверь за его спиной захлопнулась с глухим звуком, и в зале осталось только эхо его краха и тяжелое молчание.

Кацураги встал, его лицо так и оставалось непроницаемым. Он кивнул в мою сторону, коротко, без какого-то оттенка одобрения или осуждения. Потом развернулся и вышел через служебную дверь за столом трибунала, не оглядываясь. Его шаги отдавались гулко в тишине, пока окончательно не смолкли.

Ямада суетливо собрала свои бумаги, роняя ручки и не поднимая глаз. Она пробормотала что-то невнятное секретарю и почти побежала к выходу, стараясь не смотреть по сторонам.

Я все еще стоял у стола трибунала, мои руки бессильно висели вдоль тела. Голова была тяжелой, как чугунная болванка, веки отяжелели, мир плыл и темнел по краям. Я слышал шаги уходящих, стук захлопнувшейся двери, шорох бумаг секретаря, убирающего протокол. Но не было ни радости, ни облегчения, только изнеможение, такое глубокое, что хотелось рухнуть здесь же и не двигаться никогда. Я медленно открыл глаза: пустой зал, пустой стол трибунала, и пустота в душе. Я выиграл эту битву, как и пообещал Хосино.

Дверь конференц-зала захлопнулась за моей спиной. Я остановился и глубоко вздохнул, всепоглощающая усталость накрыла меня волной. Дело сделано, Хосино разгромлен, но радости нет, только огромное облегчение и пустота после колоссального напряжения. Я расправил плечи, провел рукой по лицу, сгоняя тень усталости, и направился к лифту. Уверенной, но медленной походкой, словно шёл по песку.

Двери лифта открылись на нашем этаже. И Иоширо буквально выпрыгнул из-за угла, с глазами, что широкие блюдца, полными панического ожидания. Увидев меня, его лицо преобразилось: страх сменился немым вопросом, а потом — надеждой.

— Канэко-сан⁈ Как? Что, что там? — выпалил он.

Я остановился перед ним. Уголки моих губ едва дрогнули в усталой, но теплой полуулыбке.

— Успокойтесь, Иоширо, всё. — Я на мгновение задумался. — Хосино отстранен, обвинения сняты.

Иоширо замер на секунду, а затем его лицо осветилось такой сияющей радостью, что, казалось, стало источником света в коридоре.

— Да-а-а-а-а! — вырвался у него дикий, победный вопль. Он не удержался, схватил меня в объятия, затряс, смеясь и приплясывая на месте. Потом резко отстранился и с испугом посмотрел на меня, испугавшись такой своей реакции. — Вы сделали это! Я знал!

Я неловко похлопал его по спине, улыбка на моем лице становилась всё шире. Позитивная энергия Иоширо оказалась заразительной.

Иоширо, не отпуская мой рукав, втащил меня в переговорную.

— Он сделал это! — выкрикнул он на пороге. — Хосино — труп!

Внутри воцарилась на миг гробовая тишина, а затем грянул взрыв эмоций.

Хиго, обычно циничный и весьма сдержанный, резко вскочил со стола, на котором сидел. Его глаза вспыхнули непривычным азартом, и он глубоко поклонился мне.

— Так ему и надо, шеф! — В его голосе звучало глубокое уважение и злорадное удовлетворение. — Так и надо.

Судзуки, та самая снежная королева, вскрикнула от восторга, подпрыгнула на месте и захлопала в ладоши, ее лицо сияло.

— Ура-а-а! Мы победили! Я так и знала! — ее голос звенел на всю переговорную.

Накамура, стоявший у окна, медленно развернулся. На его лице играла довольная улыбка. Он не спеша подошел и поклонился — коротко, но очень уважительно.

— Крепко Вы его, Канэко-сан. — В его тихом голосе звучала гордость. — Крепко.

Я встал в центре комнаты, чувствуя, как усталость отступает перед волной тепла от этих людей. Я поднял руку, тишина наступила мгновенно, полная внимания и ожидания.

— Коллеги, — начал я, голос был спокойным, немного усталым, но невероятно твердым и звучащим на всю комнату. — То, что мы сделали за эти… сумасшедшие дни… это не просто работа, это подвиг. Ваш подвиг!

Я обвел взглядом каждого: сияющую Судзуки, серьезного Хиго, улыбающегося Накамуру и все ещё возбуждённого Иоширо.

— Ваша работа, вклад каждого из Вас был неоценимым! — Я посмотрел на ребят, — и только вместе мы смогли справиться с этой невыполнимой задачей. — Сделанная мною пауза дала словам проникнуть вглубь каждого. — Я горд. Горд тем, что выпала честь поработать вместе с Вами. Эта победа — наша, наша общая. И пусть теперь никто не сомневается, что в этом здании есть отдел, который выполнит любое, самое невозможное задание. Наш отдел логистики — отдел победителей!

Последние слова прозвучали пусть и негромко, но звенели словно набат. В комнате повисла тишина, а следом разразились аплодисменты — сначала от Кайки и Иоширо, потом к ним присоединились Изао и сдержанный Рю, хлопавший ладонью по столу.

Аплодисменты стихли, сменившись довольным гулом, вопросами, смешками. Сугиями что-то взахлеб рассказывал Судзуке, Хиго обсуждал с Накамурой детали этого сложного мероприятия.

— А что будет с Хосино? — спросил наконец Накамура, вытирая платком вспотевший лоб.

Я пожал плечами, легкая улыбка играла на его губах.

— Пусть разбираются наверху. Главное — наша репутация чиста, а команда — цела и…

Дверь переговорной с оглушительным треском распахнулась, ударившись о стену. В проёме стояла Ая, но не та, безупречная, собранная. Её волосы были сбиты набок, как будто она бежала через весь этаж. Гармония безупречного костюма была нарушена, лицо — мертвенно-бледным. Она буквально впилась в меня взглядом.

— Канэко-сан! — её голос срывался. Она сделала шаг внутрь, схватившись рукой за косяк, будто боялась упасть. — Срочно! Идите за мной! С Вами… — она замолчала, глотнула воздух, ее взгляд пробежал по перепуганным лицам команды, — хотят поговорить, прямо сейчас! И этот человек не привык ждать!

Глава 13

Я медленно повернулся к ней. Движение далось с усилием, мышцы спины ныли, словно после долгой и тяжёлой ноши. Мой взгляд, всё ещё туманный от усталости, сфокусировался на Ямагути. Я видел её выбившуюся прядь, суетливые пальцы, искренний испуг в расширенных зрачках.

— Кто? — спросил я. Мой собственный голос прозвучал хрипло, приглушенно, как будто сквозь слой ваты.

Ая сделала шаг внутрь, словно боялась, что ее слова подслушают. Она снова глотнула воздух, и рука непроизвольно потянулась поправить ту самую выбившуюся прядь, но остановилась на полпути.