Саламандра (СИ) - "полевка"

— Стекло, зеркала, это прекрасно само по себе, — Кирель усмехнулся, — я построю тебе громадный квартал, и тогда женщины сами понесут к тебе свои яйца. Ты готов стать нянькой? Вытирать чужие сопли и воспитывать капризных младших?

— Оу… — задумался Лекс, он как-то об этом не подумал, — это большая ответственность… я как-то…

— При всем этом вам со Скандом нельзя иметь своих детей, теперь Гаури будет присматривать, чтобы ни одна женщина не снесла вам яйца. Будь готов, что любая девица, которая вам подмигнет, рискует быть выпотрошена нежным Гаури. Нет, у вас возможно и появятся байстрюки, но только в тот момент, как вы назовете кого-то сыном, его убьют мои монахи во имя поддержания мира в империи. Я не допущу раздора и раздела территорий.

Шелковый голос Киреля затягивался на горле Лекса, как удавка, он даже потрогал шею, чтобы прогнать морок и вздохнуть полной грудью.

— У меня нет планов основать собственную династию, — Лекс смотрел прямо в глаза Кирелю и надеялся, что тот ему верит, — меня и Сканда вполне устраивает текущее положение дел. Когда напали пираты, два брата действовали слаженно и каждый занимался своим делом. И пусть и дальше все будет так же. Я хочу мира и благополучия в империи, я собираюсь принести в этот мир новые знания, а не детей. А кладки, яйца, теплую комнату оставлю на Гаури. У меня все равно терпения не хватит просидеть взаперти целый месяц.

— Милый мальчик, ты даже не представляешь какая это мука… — Кирель мягко рассмеялся и погладил Лекса по щеке, — но давай вернемся к твоему плану. Ты хочешь, чтобы я согласился отдать Чаречаши прекрасный булат и тем самым сделать наши войска слабее, а взамен я должен поверить, что с-сталь будет лучше булата и ты точно сможешь его сделать… ты предлагаешь отдать чужому человеку кувшин вина, а самому ждать тумана в горах в надежде, что получится собрать воды и напиться?

— Я хочу избежать войны между нами и Чаречаши, — Лекс прикусил губу, — Сканд серьезно настроен на убийство Лейшана и следом Чаречаши. Я не хочу смертей и войны, потому что самая лучшая война, это та, которой не было. Если ее можно избежать хитростью, то зачем проливать кровь? Если мой брат так привык командовать, то он не отдаст меня просто так. А если он будет считать, что забрал самое ценное и оставил нас ни с чем, то мы получим союзника вместо врага. Пока он наладит производство клинков, пока у него подрастут новые воины, мы успеем расширить город и увеличить свою численность. Наши кузнецы сделают лучшие клинки, и когда Чаречаши поймет, что его провели, то мы опять будем сильнее, и он опять будет рад, что мы союзники, а не враги.

— Мне нравится, что ты говоришь мы, наш, нами, и при этом имеешь в виду империю, а не султанат брата.

— Моя страна там, где живет мое сердце. А мое сердце в руках Сканда. Я сделаю все возможное, чтобы он мной гордился и любил.

— Предположим, я тебе поверил, что ты хочешь обмануть брата, а не меня, отдав реально сделанный булат ему, а мне просто пообещав вкуснятину впереди. Давай, ты сделаешь с кузнецами образец с-стали и я увижу, что это не выдумка.

— Нет, — Лекс покачал головой, — выплавка стали — процесс долгий, а ковка его потребует определенных навыков и умений. До приезда брата я не успею сделать образец стали и при этом оставить все в секрете. По городу поползут слухи и все сорвется.

— Мы можем убить мастеров после того, как они сделают образец с-стали, — пожал плечами Кирель, — и секреты так и останутся секретами, но я буду знать, что с-сталь — это не выдумка, чтобы обмануть меня.

— Я никогда не обманывал вас, Кирель, — Лекс встал перед первосвященником, — почему вы считаете, что я обману вас в этот раз?

— Ставки очень велики, — Кирель сложил руки на животе и покрутил пальцами, — если мы начнем войну сейчас, то у нас есть реальный шанс выиграть, тем более, пока не произведены выплаты по последней кампании, а после полномасштабной войны, возможно, и выплачивать придется вполовину меньшему числу воинов. А если мы отдадим булат Чаречаши, а тот заключит договор с кочевниками и нападет на нас? Империя может пасть от того булата, который ты так стараешься отдать брату прямо под моим носом.

— Пф-ф… — Лекс сел на скамью возле Киреля, — я не буду вас уговаривать и доказывать что-то еще. Вы или верите мне, или нет. Во втором случае все мои слова будут бесполезны. У вас есть время до приезда Чаречаши, подумайте и решите сами — война сейчас или невольный союзник. Ведь скоро родится младший и он обещан Чаречаши, подумайте сами — вы готовы отдать его врагу? Брат привезет мою младшую сестру на смотрины, кем она вам станет — заложницей мира или женой?

— Она станет женой, — Кирель недовольно поправил одежду, — брать налог на рождение дочерей, это хорошее предложение. В семьях аристократов заводят одного наследника и несколько дочерей, которых подкладывают под нужных людей, выбивая для семьи льготы и преференции. У Пушана было пять наложниц, дочерей из семей аристократов, теперь их стало десять, и он собирается взять еще двоих. Каждая семья надеется, что именно их дочь принесет наследника Пушану, а пока выбивают льготы в торговле или налогах. Я хочу запретить подобное и сделать так, чтобы была одна жена и только ее дети считались законными. Надо прекращать этот дурацкий обычай вырезать кладки.

Кирель встал со скамьи и прошелся по дорожке. Похоже, ему, как и Лексу, хорошо думалось во время движения. Остановившись перед рыжиком, монах кивнул капюшоном.

— Мне надо возвращаться. Я подумаю над твоим предложением и сообщу свое решение.

Лекс кивнул головой и показал жестом, что хочет проводить монаха до ворот. Они прошли мимо хозяйственного двора. В нем стояли мужчины и издалека наблюдали, как кузнец с учеником творят волшебство. Монах показал жестом, что хотел бы увидеть, что происходит. Лекс пожал плечами и подошел к Орису и Броззи. У Ориса получился красивый и пропорциональный меч, не такой большой, как двуручник*, который таскал Сканд, но очень красивый и пропорциональный. У Броззи получился красивый кинжал, похожий по форме на наконечник копья.

— Мы сделали, что могли, пора закаливать, — Орис кивнул на горн.

Лекс согласился, но предупредил, что закалка будет в два этапа, вначале клинок опустят в воду, а потом в масло, где он и будет остывать до конца. Орис поднял брови, но не задал ни одного вопроса. Он показал Броззи, как следует нагреть выкованный клинок, а потом осторожно опустить его в воду, так, чтобы не ошпариться паром, и следом, когда клинок поменял цвет с красного на черный, вытащил из большой бочки и положил его в бочонок с маслом, который стоял в удалении от огня. Масло шикнуло и спокойно приняло клинок в свои объятия. Броззи, явно волнуясь, повторил все за мастером: и нагрев, и охлаждение в воде и масле.

Когда кинжал булькнул в бочке с маслом, Орис довольно хлопнул Броззи по плечу и сказал, что был бы рад такому старательному ученику. Броззи зарумянился, как девица, от такого комплимента, и виновато скосил глаза на Лекса, но тот улыбался и выглядел довольным и умиротворенным. Лекс пригласил всех пройти на кухню и подкрепиться. Полировкой и заточкой меча он собирался заняться завтра, но вот проверить кинжал он хотел уже сегодня. Он не смог бы уснуть, если бы не узнал, удалась ли его задумка.

Сканд тоже был возбужден и хотел увидеть, что получилось, он жевал механически и только смотрел на Лекса горящими глазами. Мастер помалкивал, ему было крайне интересно увидеть результат. Броззи откровенно переживал и не мог кушать. Все остальные помалкивали, осознавая серьезность момента. Лекс безмятежно улыбался, но на самом деле чувствовал себя совершенно вымотанным, после разговора с Кирелем ему казалось, что это его били молотом на наковальне. И только монах остался стоять во дворе, не сводя жадного взора с бочки с маслом, из которой торчала рукоять меча. Возле него так же молча стояли и Мэл с Пином, а вот Крин, вымотанный за два дня, спал сидя в углу кузни.

Когда ужин закончился, ночь вступила в свои права. Лекс первым встал из-за стола и отправился в кузню. Следом за ним потянулись все домочадцы. Всем было интересно, чем все закончится. А Лекс тем временем достал из бочки кинжал. Тиро принес правило, и Лекс, усевшись на мешок с песком, принялся править спуск и затачивать лезвие. Он не хотел затачивать его целиком, это было занятие на целый день, но сейчас он хотел убедиться, что у него получился именно булат. И пусть это было неправильно, но очень хотелось устроить маленькую демонстрацию для Киреля, который замер на одном месте. Лекс выбрал место возле рукояти. Саму рукоять он обмотал кожаным ремешком, который снял с волос спящего Крина, и после этого занялся лезвием кинжала.