Саламандра (СИ) - "полевка"

Работа была кропотливая, но хорошо знакомая. Руки действовали сами, а мысли бродили далеко от кинжала. Фигура в белой рясе теперь не вызывала тепла, а скорее раздражала своим присутствием. И Лекс старательно не смотрел в его сторону. Он кусал губы и думал, не ошибся ли он, когда так открылся Кирелю, его недоверие ударило, как пощечина, и теперь тлело, как уголек на сердце. За всеми этими мыслями руки делали свое дело, и вскоре намеченный кусок лезвия был наточен. И пусть заточка была не очень красивой, зато режущий край вскоре стал как бритва.

Лекс велел принести меч и ему сразу передали клинок, который был взят у охранника, стоявшего у ворот. Лекс покрутил в руках клинок воина. Это был небольшой меч, который использовали пехотинцы. Короткое крепкое лезвие, подходящее для битвы в толпе, когда ограниченное пространство диктует свои правила. Лекс упер клинок в мешок, на котором сидел и, воткнув острие в землю, зажал его сандалиями. Примерился и одним плавным движением срезал кромку клинка, как лучину с полена. Бронзовая стружка завернулась колечком, как хвост у дворняжки. Лекс остановился, не доходя до конца, примерился и резанул второй раз, взяв более толстый край. И опять булат срезал мягкий металл, пусть с трудом, но плавно и гладко.

Лекс осторожно остановил рез и вытащил свой кинжал, чтобы случайно не застрять в «щепке». Поднеся кинжал к свету, внимательно осмотрел лезвие. Оно было ровным и девственно чистым. Бронзовый меч не оставил на булате даже зазубрины. Лекс на радостях поцеловал клинок и посмотрел на монаха.

— У меня получился булат! Именно такой, как и говорили боги. Я рад, что смог исполнить их волю! Я счастлив!

Во дворе все сразу загомонили. Лекс только сейчас понял, какая, оказывается, до этого стояла тишина. Все радостно поздравляли Лекса. Все сразу захотели увидеть и потрогать и бронзовый меч с двумя «лучинами» и совершенно неповрежденный клинок из булата. Сканд радовался громче всех. Он светился от счастья, как фонарик, и с большой неохотой выпустил из рук необыкновенный кинжал. Люди поздравляли друг друга и славили богов за такой волшебный металл, и только монах молча выскользнул за ворота, спрятав руки в широких рукавах.

Ученик

Поздравления мастера, восторг Сканда, восхищение Тиро и всех домочадцев чуть было не переросли в праздничную гулянку, но Лекс подчеркнуто зевнул и заявил всем, что ОЧЕНЬ устал. После этого отправил Броззи спать, заявив, что завтра они все начнут сначала, и ему надо будет показать, что он запомнил и насколько внимательно его слушал. Вся веселость с Броззи слетела и в глазах появился тревожный огонек. Все остальные замолчали на полуслове и, растерянно переглядываясь, поспешили разойтись.

— Зачем ты так с людьми? — Сканд недоуменно рассматривал мужа, — они так радовались твоему успеху, а ты их практически выставил вон.

— Прости, что испортил тебе настроение, — Лекс передернул плечами, в груди до сих пор горела обида на Киреля и портила всю радость, — это не совсем победа, это только первый шаг, и я уже вижу впереди тяжелую дорогу.

— После разговора с монахом у тебя такой вид… — Сканд вдруг оказался рядом и приподнял лицо Лекса, пытаясь понять, что творится в его душе, — как будто тебя обидели и ты сдерживаешься, чтобы не расплакаться. Он тебя обидел?

— Нет, — Лекс вздохнул, — он просто сказал мне правду. А это не всегда приятно. Вернее сказать, как правило, это всегда неприятно. Это вроде, когда ты пируешь с гостями и считаешь, что все вокруг хорошо, и ты себя чувствуешь просто как бог, но тут тебя бьют мордой об стол и показывают, что кровавая юшка из твоего носа такого же цвета, как и у последнего из рабов. И не стоит забывать, что ты так же смертен, как и он.

— Он тебе угрожал? — Сканд нахмурился и задержал дыхание, ожидая ответа.

Лекс уже мысленно представил, как Сканд с ревом мчится догонять коварного монаха, чтобы наказать за угрозу, сдергивает с него капюшон и видит там Киреля, который как бы сидит запертый во дворце и под охраной отца. А Кирель завизжит, как девчонка, отшатнется в ужасе и схватится за свою рясу, как монахиня, которой пытаются заглянуть под юбку. От такой картинки настроение сразу поднялось и Лекс с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться.

Но Сканд все так же сурово сканировал его лицо, поэтому пришлось быстро выкручиваться.

— Нет, он не угрожал, а наоборот, напомнил мне об осторожности. Когда сильно задираешь нос, легко не заметить камешек под ногами и шлепнуться в пыль. Боги всегда уравновешивают все в жизни. Если нашел в пыли золотой, то не радуйся сильно, а то рискуешь, что у тебя срежут кошелек. А если под тобой вдруг сдох ящер на половине пути, не торопись проклинать богов, возможно, идя пешком, ты встретишь самого главного человека в своей жизни. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь…

— Ты говоришь, как оракул, — Сканд передал расстроенному рыжику булатный кинжал и легко подхватил его на руки. — Ладно, отнесу тебя спать, вот ты отдохнешь и утром опять будешь веселым и ласковым.

Лекс скомандовал, чтобы его отнесли в купальню, хотелось вместе с пылью смыть с себя и неприятный осадок после разговора. Неприятный холодок в груди только нарастал, но при обдумывании всех слов Киреля невольно пришлось согласиться с его аргументами. Все только упиралось в то, что рецепт стали — это не булат, он действительно был намного сложнее и по составу, и по ковке. И если говорить о настоящих боевых клинках, а не декоративных игрушках, которыми грешили все мастера в его мире, то технология изготовления усложнялась многократно. Просто как снежный ком… Лекс погрузился по горло в бассейн и задумался.

В этом мире холодного оружия клинки подразделялись в зависимости от того, кому принадлежали. Короткие и широкие у пехоты, больше похожие на тесаки. Меч для ближнего боя, когда нет места для замаха, но нужны сила и определенная заточка, чтобы проткнуть кожаный доспех и самого человека. У наездников на ящерах были легкие и длинные клинки, так, чтобы длины хватало для реза другого всадника, и при этом, чтобы вес клинка не нарушал баланс самого всадника. У мечников, которых выбирали, как элиту, за владение мечом, те самые мечи были, как правило, двуручниками, тяжелыми и длинными. Если учесть, что меч пехотинца весил килограмма два, то подкроватный двуручник Сканда весил не меньше пятнадцати килограммов*. Техника боя подразумевала прекрасную физическую форму и великолепное владение собственным телом. Одно только — помахать таким мечом размером с весло на протяжении боя было для многих молодых просто непосильной задачей. А уж суметь убить им такого же бойца, так вообще становилось задачей на грани фантастики.

Настоящий клинок стоило делать из многослойной, сваренной из нескольких видов, стали. Насколько Александр Яворский помнил похвальбу некоторых оружейников, режущая грань должна быть из наиболее прочной стали, внешняя обкладка из той, что подвергалась наименьшей коррозии, а внутрь клинка, как начинку в слоеный пирожок, вставляли даже булат, чтобы сделать клинок легче и гибче. Хотя многие считали это авантюрой, поскольку в случае ремонта такой клинок, не зная секрета «начинки», можно было попросту уничтожить.

А еще была дамасская сталь, прекрасная и эффективная во многих отношениях, к ней можно было приварить режущую кромку, и тем самым сделать меч более смертоносным. Голова начинала пухнуть от переизбытка информации и количества возможных вариантов. Кроме этого, сам Александр никогда особо не увлекался ковкой. Он был знаком скорее с азами кузнечного дела, хотя, по предыдущей профессии, и будучи докой в своей профессии, он невольно узнавал много о стальных сплавах и добавках, но он никогда не предполагал, что ему потребуется выковать меч… Ему в этом не хватало элементарной практики…

— Ты решил отрастить себе жабры? — Сканд вырвал его из тяжелых размышлений, — что тебя беспокоит?

— Меня беспокоит приезд брата, — честно сознался Лекс, — меня пугает, что он везет с собой жрецов. Воле богов тяжело противопоставить что-либо. Не хотелось бы начинать выяснения, чьи боги более сильны и могущественны.