Ненужная жена. Хозяйка лавки "У блюдечек" (СИ) - Князева Алиса

— Дай мне пять минут переодеться, — говорю я, стягивая рабочий фартук.

— Будь осторожна, — напутствует в мыслях Перец, когда я поднимаюсь наверх.

Он прав, осторожность не помешает — мало ли кого можно встретить в городе. Начиная с Эридана и закачивая странным типом, о котором не забыть. Но с Шоном я чувствую себя спокойнее. Он как старший брат, которого у меня никогда не было.

Переодеваюсь в простое платье, накидываю лёгкий плащ — осень всё настойчивее напоминает о себе прохладным ветром. Я нашла одежду, когда разбирала вещи из заваленной комнаты. Многое из этого уже не годится для ношения, но было и то, что после стирки выглядит вполне прилично. Хотя странно, конечно, после моего мира привыкнуть к «исторической одежде» не так просто.

Перед тем как выйти из комнаты, тщательно расправляю рукава, скрывая метку.

— Я готова! — спускаюсь обратно. — Только давай через задний двор, а то Лерта увяжется с нами.

Шон понимающе усмехается:

— Да уж, ей только дай повод…

Выскальзываем через заднюю дверь. Солнце ещё по-летнему яркое, но в воздухе уже чувствуется осенняя свежесть. Где-то вдалеке слышен стук молотков — город живёт своей обычной жизнью.

Шагаю рядом с Шоном, слушая его рассказы о работе, смысла которой даже не понимаю, а потом о его последней вылазке «расслабиться».

— И всё-таки, — начинаю я как бы между прочим, пока мы идём по узкой улочке, — что тебя так тянет в тот бар? Только честно.

Шон спотыкается на ровном месте, и я замечаю, как краска заливает его шею и уши.

— Ну… — мнётся он, — там просто… хорошая выпивка.

— Ага, — улыбаюсь я. — И наливает кто-то особенный, верно?

Сосед бросает на меня быстрый взгляд и снова краснеет:

— Там есть одна девушка… Венди. Она… — Шон запинается, — она особенная.

— Та самая, из-за которой ты тогда так напился? — догадываюсь я, вспоминая его первый визит, когда мы бегали и искали его.

Шон кивает, явно смущённый:

— Я просто… не знаю, как с ней заговорить. То есть, мы перекидываемся парой слов, когда я захожу, но…

— Но ты хотел бы большего, — заканчиваю за него. — Почему бы не пригласить её куда-нибудь?

— Думаешь? — в его голосе столько неуверенности, что мне становится его жаль. — А вдруг она откажет?

— А вдруг согласится? — парирую я.

— Это ещё страшнее!

Я смеюсь, хлопнув его по спине.

— Пригласи её на прогулку, когда она освободится. Или… — меня осеняет, — поесть! Если она работает в баре, ей будет приятно побыть в роли гостя и не беспокоиться о еде и напитках.

Мы подходим к карьеру, и разговор прерывается. Пока я выбираю место получше и наполняю принесённые мешки, Шон продолжает обдумывать мои слова.

Наконец, он решительно кивает:

— Знаешь, а ты права. Попытка не пытка, верно?

— Верно, — улыбаюсь я, затягивая мешок. — Только не пей для храбрости, ладно?

Он смеётся и легко подхватывает оба тяжёлых мешка. Магия удивительная штука. Для меня они неподъёмны, а Шон несёт, словно пушинки.

Обратный путь пролетает незаметно — мы обсуждаем, как лучше пригласить Венди на свидание, и я делюсь советами, хотя сама не уверена, что имею право кого-то учить отношениям.

У дома нас встречает непривычная тишина. На крыльце собрались все рабочие, и я вдруг понимаю — ремонт закончен.

— Всё готово, госпожа, — докладывает рыжебородый. — И вывеску подготовили, как просили, — он кивает на прислонённую к стене деревянную доску.

— Спасибо вам, — искренне говорю я. — За всё. И тебе, Шон. Без тебя я бы эту глину сроду не принесла.

— Вниз унести? — уточняет он и, получив кивок, уходит в мастерскую, чтобы спустить мешки.

Замечаю, как они хмуро поглядывают на Шона, и мысленно вздыхаю. Конечно, весь город уже знает о моём странном замужестве, и визиты парня наверняка кажутся им неуместными. Надеюсь, они помнят, что он просто сын Лерты, и не расскажут о нём моему муженьку.

Попрощавшись со всеми, закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной. Дом непривычно пахнет свежим деревом и краской. Всё изменилось — полы больше не скрипят, стены радуют глаз новой отделкой, а с потолка не капает при каждом дожде.

— Пора браться за работу, — напоминает Перец.

— Да, — соглашаюсь я. — Пойду замачивать и, наконец, лепить.

В мастерской всё так, как я оставила — эскизы на столе, инструменты на своих местах. Высыпаю часть глины в большую кадку, добавляю воды.

Теперь, когда в доме наконец тихо, а запас материала пополнен, можно полностью погрузиться в работу. Но мысли почему-то возвращаются к разговору с Шоном. Любовь, свидания, отношения… Рука невольно тянется к запястью, где под рукавом прячется метка.

Мотаю головой, прогоняя непрошеные мысли. Нет уж, хватит. У меня есть дела поважнее.

Глава 29

Опускаю руки в прохладную массу подготовленной глины. Закрываю глаза, позволяя пальцам прочувствовать её консистенцию. Последние дни я никак не могла сесть за работу, но успела сделать много других дел и подготовить глину для того чтобы просто сесть и начать лепить.

Кажется, в итоге я угодила в ловушку перфекционизма. Нужно столько всего сделать, я хочу, чтобы всё было идеально, а по итогу не делаю вообще ничего.

Это плохо, учитывая, что все возможные и невозможные дедлайны уже отбрасывают на меня суровую тень. И сколько бы я не пряталась за отмазками вроде 'нужно навести полный порядок, смазать шестерёнки у гончарного круга или нарисовать точную схему готового изделия, толку в этом никакого нет.

Притащив себе чашку чая, сажусь на табурет. Продуктами меня неожиданно снабжали рабочие, уж не знаю, случайно или по указке Эридана. Я, само собой, не стала препятствовать им, когда они просили разрешение похозяйничать на кухне. В конце концов, мне здорово помогли. Бывший муженёк может и заплатил за это веселье, но я всё равно чувствовала себя неловко из-за того, что ничем не могу ответить.

Вытаскиваю глину из кувшина и невольно морщусь. Слишком жидкая — не годится. Приходится отнести её к сушильным шкафам и подержать примерно минуту, пока не понимаю, что теперь консистенция подходящая. Несу комок обратно и тщательно вымешиваю.

Теперь однозначно лучше — глина пластичная, но упругая, она послушно принимает форму, не теряя при этом своей структуры. А цвет какой красивый Бирюзовый и блестящий. Не терпится увидеть её после обжига.

— Ты прямо как кулинар с тестом, — посмеивается Перец, наблюдая за мной.

Улыбаюсь, не открывая глаз.

Помнится, когда я ещё занималась керамикой просто для души и приходила в гончарную на мастер-классы, то нам рассказывали, что раньше считалось, что, прежде чем начать работу, нужно стать единым целым с материалом. Чувствовать его душу, его характер. Глина практически живая, у неё есть свой нрав, нужно договориться.

Как ни странно, с ней мне куда проще, чем с меченым мужиком-драконом, который скоро заявится в мою лавку, проверить, справляюсь ли я. По факту он закрыл мои базовые потребности, теперь нужно удержаться на позициях и начать выгребать в плюс.

Первым делом формирую брусок и хорошо простукиваю, чтобы в глине не осталось пузырьков. Затем отрезаю небольшой кусочек, долго раскатываю и простукиваю его до состояния широкой безупречно гладкой ленты. Он станет стенкой будущего изделия. Затем поднимаю его и формирую трубу, как следует спаивая шов, чтобы не осталось и следа. Если сделать правильно, никто не сможет его обнаружить и, разумеется, во время обжига дефектов тоже не возникнет.

После придаю форму. Мне нужно, чтобы центральная часть была немного выпуклой, а края округлыми, для этого пользуюсь гончарным ножом.

Когда всё выглядит более-менее ровно, я ровняю верхушку, а если точнее донышко и замеряю его диаметр циркулем. После проделывают практически то же самое и раскатываю ещё один слой, для нижней части чайника. Отхожу к столу, вырезаю нужную деталь из раскатанного пласта глины и прикрепляю к основной заготовке с помощью более жидкой глины, которая становится практически клеем.