Джунгли. Том 3 (СИ) - "Focsker"

Что ж, на такой вопрос отвечу с позиции своего старого я.

— Ну, так я тоже сплю с двумя-четырьмя разными девицами. И не за поход, а за пару дней, а то и за день. А иногда, когда мне кто-то приглянулся, могу силой её к себе в койку затянуть и даже спрашивать не стану, кто ей нравится и к кому она в очереди. Так в чём наша разница?

Мудрагорна в голос рассмеялась. Даже Гертруда прикрыла покрывшие румянцем щеки, скрыла улыбку.

— Вы действительно не понимаете? Женская и мужская похоть — это совершенно разные вещи, это другое! Ваше старание соответствовать госпоже Гертруде похвально, однако не стоит так сильно врать. Мужчина, за день с четырьмя? Уж простите, Агтулх, поцелуи не в счёт. Это не то же самое, что оседлать упрямого жеребца. Женщины ненасытны, они могут принять всю мужскую любовь, когда те ограничены в числе и собственных силах. Сильные воительницы, умелые искательницы любви, за краткое время способны выдойть из мужчины все соки, выжать, как спелый фрукт, заставив молить о пощаде и неделями ждать, когда там снова всё зашевелится!

Герцогиня пыталась нагнать ужаса, запугать меня. Но то, как она махала руками, и то, как её грудь от этого подпрыгивала, всё боль́ше вываливаясь из декольте и оголяя сосочки, лишь больше меня заводило.

— Вот как… для имперских мужчин четыре самки — это много? — Спокойно сидя на своём месте, допиваю бокал чего-то непонятного. — Как-то из моего шатра, не в силах ходить, как раз выползали четверо. Императрице из знатной семьи, статусной, обладающей великолепной родословной, предлагать не стану, но вам, Мудрагорна, предлагаю пари. Сегодня, ночь Агохлу и Оноха, я прикажу медоедам пропустить вас; вы разделите со мной кровать, и я выебу вас так, как не ебал ни один из мужчин, которых вы когда-либо знали. Все ваши дырки будут моими на эту ночь, ни одна не будет под запретом, и в постели вы будете покорны. Если до утра вы начнёте стонать, кричать от наслаждения, и тем более потеряете сознание от удовольствия, то всё ваше трёхмесячное жалование будет моим.

Мудрагорна рассмеялась, расхохоталась, и императрица, а вот нашим девчонкам было не до смеха. Ревновать стали. У них забирали дни и очередь, а мне требовалось влезть в сознание и влюбить в себя как можно больше последовательниц императрицы!

— Хорошо, если ваши подданные согласны, я так тем более соглашусь, ведь в своих силах уверена. Но помимо ночи и семени, у вас, Агтулх, найдётся поставить на весы нечто равноценное? Вдруг вы уже через несколько минут выбьетесь из сил, поймёте, на сколько ошибались, насколько велика разница между имперскими женщинами и вашими, после чего решите отступить от своих планов⁈ — Почуяв шанс лёгкой победы, с напором заявляет гиганша.

— Да… действительно, у моих военноначальниц жалование весьма крупное. Глупо было бы его просто взять и отдать за несколько мгновений, пусть и приятных. — Утвердительно заявляет в защиту идей подопечной императрица.

— Тогда я исполню одну её просьбу. Прошу заметить, я не покину поселение, не предам его, не продам его жителей; просто исполню что-то эквивалентное жалованию женщины, либо же, если кто-то захочет… — Глаза в глаза сталкиваюсь с императрицей, — могу в следующую Агохлу и Онохо утешить кого-то другого из вашей свиты. Сами ведь знаете, чудопорошки и пилюли обладают отрицательным эффектом. Лишь мужское семя и любовь способны полностью избавить женщину от дурного влияния лун.

— Тогда как на счёт так же трёх месяцев? — Спрашивает императрица. — А что, вы в случае победы получаете приличную кучу золота, ну а мы, кто-то из моей свиты, возможность три месяца жить, не зная мучений и головных болей. Мне-то как бы ваши услуги никчему, всё же императрица и могу себе позволить утехи даже на другом конце мира. Но вот остальные…

Ах, сучка, значит таки притянула с собой какую-то подстилку. Блять, вот это конечно интересно, какой он? И почему я не вижу его в поселении, тем более сегодня? Кто-то целенаправленно хочет пострадать или она пользуется особыми снадобьями? Это было бы логично, учитывая финансовые возможности, а также государственный багаж множества умов, талантливых магов и прочих. Ладно, сейчас нет смысла думать об императрице. Моя цель спрятана под сиськами Мудрагорны. Её сердце, я покорю его, а быть может, с ней приобрету и новый уровень! Но перед этим… ещё раз оценив её размеры, понимая, что длины моего члена может не хватить, решаю чутка поторговаться.

— Извините, но три месяца — это слишком дорого, даже для столь властной личности. — Заявляю я под многозначное мычание и кивания всей моей охраны. — Месяц.

— Два! — Требует императрица.

— Месяц. — Не отступаю я.

— Полтора! — Требует Мудрагорна.

— Месяц. — Говорю я и добавляю, — и то, только лишь для того, чтобы замотивировать вас, ведь ваше жалование останется со мной, и об награде такого рода вам останется только мечтать, вспоминая то, что ждёт вас впереди.

— Высоси его этой ночью. — Грубо заявляет императрица, даже не представляя, на что подписывает свою помощницу.

— Сделайте это командир! Вылижите, высосите, покажи, чему научилась в походах, командир Мудрагорна! — Поддерживают ту синие плащи у входа. Женщины завелись; предложенное мной не оставило равнодушных, да и гиганша казалась очень довольной.

— Эй, медоеды, кажется, так вас называли. — Говорит командующая. — Уважаемый Агтулх даже не представляет, на что подписался. Ваш вождь слишком молод и, наверное, не знает, что такое обслуживание по высшему разряду. Даю слово воительницы, он будет в восторге, а вы, чтобы не смели нам мешать, когда я буду ублажать его!

Медоеды переглянулись, одна из них спросила:

— Ты и вправду собралась делать это в одиночку? — Гиганша кивнула, и те в голос, хлопая друг друга по плечам, заржали. Хохот их был таким заразительным, таким странным. Кто-то пищал, кто-то словно гавкал или мяукал; их было штук пятнадцать в таверне, и у каждой в смехе была своя изюминка.

— Агтулх, возьмите её жалование вином! — Отойдя от хохота, громко кричит и просит одна из наших.

— Да-да, и мясом, но только не рыбой! — Поддерживает вторая.

— Ой, самки, надо своим рассказать, постерегите эту здоровую, чтоб не убежала, а я пойду Кетти расскажу, пусть вокруг места занимают. Надо будет послушать и сделать так, чтобы все увидели, как она будет уползать от Агтулха!

Медоеды ржали, кто-то из беловолосых начал заключать с синими плащами собственное пари. Их вера в меня отрезвляюще подействовала на гостей. Синие плащи больше не скалились, но и в генерале своём оставались всё так же уверены!

Таверна, как и положено той, оживилась. Впервые я видел, как солдаты федерации, гордые воины медоеды, на равных общались и спорили с синими плащами, элитой, которую собрала вокруг себя Гертруда.

Шум и гомон, здоровая соперническая обстановка, а не тишина, как в столовой. Именно шум, смех, вот чего по-настоящему не хватало этому месту. И теперь, с прибытием гостей, она наконец-то ожила, стала тем, чем я её представлял. Пиздатым кабаком!

— Вы так довольны тем, что проведёте ночь с моей лучшей воительницей? Неужели вы и вправду верите, что как мужчина сможете удовлетворить женщину? Вы и вправду так хороши? — Глядя мне в глаза, допив вино, облизнулась Гертруда.

На самом деле лучшим в этом я точно не являюсь, по крайней мере в прошлом мире точно таким не был. Таковым сделала меня моя сила, загадочная способность, развивающаяся исключительно в постели с женщиной. Может, у местных другая анатомия, там снизу, может, феромоны из иного мира так на них влияют, может, тут магия какая-то задействована. Причин тому, почему подо мной девки растекаются, как ручьи после паводка, может быть очень много. И честно говоря, меня эти причины не особо волнуют. Главное в этом деле то, что, доставляя им удовольствие, я развиваюсь. Растёт моя физическая сила, развивается выносливость, пусть и едва заметно, но ощутимо я стал крепче физически. Теперь это позволяло гораздо увереннее вести себя в постели, иногда даже бороться с местными за право доминировать, а дальше, используя опыт и собственные навыки, завершать всё хеппи-эндом. Каждая оказавшаяся подо мной до сего дня оставалась довольной, довольным был и я, оставаясь с чувством, что каждый следующий половой акт будет ещё приятнее и интереснее предыдущего.