Прелюдия бури (СИ) - Злобин Михаил

— Не могу сосчитать, сколько их здесь, — хмуро произнёс Гимран, рассматривая войско алавийцев. — Как думаете, Наставник, много ли у них милитариев?

— Не так уж и много, как им хотелось бы, — хмыкнул я. — Мне приходилось по крупицам собирать информацию об их народе. И знаешь, что я выяснил, брат мой?

— Что же?

— Альвэ малочисленны, — выдал я с таким видом, будто озвучивал абсолютную истину.

— Кхе, мой экселенс, кажется, это и так всем известно, — несколько иронично отозвался помощник.

— Да, но почему-то никто не заостряет внимания на том, каково соотношение рабов и истинных граждан в Капитулате. А перекос не просто огромен, но ещё и продолжает расти с каждым поколением. Ведь экономике Капитулата требуется всё больше невольников, чтобы развиваться. И уже сейчас на каждого чистокровного альвэ приходится около тридцати рабов.

— Занятно, конечно, но как это связано с моим вопросом, Наставник? — не понял Гимран.

— Напрямую, хотя и не даёт нам точного ответа. Тем не менее, мы можем предположить, что в этой армии соотношение примерно такое же. И получается, если под наши стены пришло, пускай, четверть миллиона мечей, то темноликих среди них даже меньше десяти тысяч. А сколькие из них милитарии?

— К сожалению, я не могу предположить, мой экселенс, — смущённо помялся собеседник.

— Да я, собственно, тоже. Мне нигде не удалось найти точных указаний на то, что у алавийцев рождается больше озарённых, нежели у людей. Однако и опровергнуть это предположение мне нечем. Но одно могу сказать наверняка, мой брат. Мы уже нанесли непоправимый ущерб Капитулату, на восполнение которого темноликим понадобятся десятилетия. Сколько у них времени уходит на обучение одного bloedweler? Не думай, я отвечу сам — от пятнадцати и практически до полувека. Да, они лучше подготовлены и все без исключения владеют стилем полной руки. Однако в бою побеждает не тот, кто изучил больше сочетаний истинных слогов. А тот, кто быстрее уничтожит своего противника. И ты не хуже моего знаешь, что мы в этом ушли далеко вперёд.

— Здесь мне поспорить не с чем, — улыбнулся Гимран под тёмной вуалью. — Наше братство в самом деле знатно проредило капитолийских магистров.

— О том и речь. Я не стану исключать, что необратимые процессы в алавийском обществе уже запущены. Вполне вероятно, что даже если мы все поляжем здесь, на стенах Элдрима, темноликие всё равно проиграют. Не сегодня, так через полвека, когда перекос между истинными гражданами и рабами достигнет критической отметки. История совершит очередной виток, и война Чёрного Падения, как называют её альвэ, повторится.

— Я поражаюсь вашему проницательному уму, мой экселенс, — искренне восхитился нор Лангранс. — Вы способны заглядывать в столь далёкое будущее…

— Отнюдь, Гимран, я всего лишь предполагаю и надеюсь.

— Ясно… что же тогда мы будем делать сейчас? Ждать, когда темноликие погонят пехоту на штурм?

— В целом, да. Однако это не значит, что мы не сможем скрасить ожидание.

— О чём это вы, Наставник? — насторожился мой помощник.

— Вели запрячь тройку экипажей, — загадочно изрёк я. — Первые два набейте какими-нибудь висельниками, ждущими казни. А последний под завязку нагрузите смолой, серой и угольной пылью. Если найдешь китовый жир, то и он сгодиться тоже. Когда всё подготовишь, позови меня.

— Будет исполнено, Наставник! — браво выгнул колесом грудь Гимран. — Я обо всём позабочусь!

Богато одетый кардинал Высшего Совета, мимо которого и люди, и альвэ смели проходить только согнувшись в поклоне, заинтересованно приподнялся в стременах и дёрнул поводья скакуна. Сейчас он объезжал лагерь армии Капитулата, но кое-что вдалеке привлекло его внимание.

— Что там происходит? — озадачился темноликий, рассматривая врата Элдрима с помощью «Орлиного взора».

— Кажется, веил’ди, грязнорожденные не дождались от вас парламентёров и решили сами начать переговоры, — предположил помощник кардинала, который тоже внимательно следил за суетой у городских стен. — Я вижу три закрытых экипажа с белыми флагами. Вероятно, в них едут переговорщики.

Остальная свита молча покивала, сделав примерно такие же выводы.

— Скорее всего, так и есть, — согласился кардинал. — Что ж, это добрый знак. Значит, двуногий скот прекрасно осознаёт, в каком он незавидном положении.

— Что прикажете делать, веил’ди? — спросил другой спутник высокопоставленного мага. — Мы примем эту делегацию?

— Нет, экипажи захватить, а всех, кто внутри казнить и высадить трупы перед стенами в назидание остальным. Грязнорожденные твари должны осознавать, что Высший Капитулат не прощает своих врагов. Абсолютно каждый захватчик, вторгшийся в Элдрим, обречён. Такова воля всего Совета.

— Ваше слово — закон, веил’ди, — почтительно поклонился алавиец.

Развернувшись назад, он жестом приказал одной из Дев войны отправляться исполнять поручение. И та, залихватски свистнув, пришпорила коня.

К тому моменту, когда экипажи преодолели половину расстояния от ворот до осадного лагеря, алавийская воительница успела собрать отряд в полсотни молдегаров, которых и отправила на перехват экипажей. Чернодоспешные солдаты бегом домчались до транспорта и бесстрашно преградили путь запряжённым скакунам.

— Шевелитесь, выродки! Схватить всех! — гаркнула Дева войны, подгоняя легионеров.

Пехотинцы сразу же рассредоточились и обступили экипажи со всех сторон. Несколько мускулистых бойцов с поразительной для их габаритов грацией запрыгнули на подножки и распахнули двери.

— Тьфу! Тут какие-то оборванцы, госпожа! — крикнул один из солдат. — Воняют, как выгребная яма!

Алавийка подъехала ближе и презрительно сморщилась. Действительно, в первом и втором экипажах сидели закованные в цепи узники. Чумазые, измождённые, сломленные.

— Это не переговорщики, — процедила она. — Просто мусор, который грязнорожденные решили выбросить!

Кинув взгляд на оставшийся экипаж, темноликая зло зарычала. Молдегары до сих пор возились с ним, бестолково дёргая запертые дверцы.

— Эй вы, олухи, почему так долго копаетесь⁈ — проревела Дева войны.

— Не можем открыть, госпожа, — хором ответили солдаты.

— Так сломайте, тупоголовые ублюдки!

— Как прикажете, веил’ди! — дружно рявкнули бойцы и только после этого бросились вышибать двери.

Алавийка протяжно вздохнула. Бычья сила в этих прямоходящих животных с лихвою компенсировалась их бычьим же умом. Слава Всемогущему Каарнвадеру, что двуногому скоту вообще хватило сообразительности вскрыть последний экипаж. Для этого не требовалось выдающихся навыков и знаний. Но едва они это сделали…

Темноликая вдруг с удивлением поняла, что лежит на земле. Её мысли неспешно перекатывались, подобно громоздким валунам. И для обдумывания каждой из них приходилось прилагать серьёзные усилия. Как странно… Она же только что была верхом? Пытаясь встать, воительница обнаружила, что её права рука вывернута под неестественным углом и отказывается слушаться. Что произошло? Откуда столько дыма? Ничего не видно… не слышно… только пронзительный оглушающий писк, пробивающийся сквозь толстый слой ваты в ушах.

Шатаясь и постанывая сквозь зубы, алавийка кое-как поднялась на ноги. Глаза щипало от едкого дыма, но она всё равно старалась рассмотреть, что происходит вокруг. Ладонь легла на эфес верного самзира. Если дойдёт до схватки, то Дева войны легко удивит врага, ведь воспитанники Vliegstaal Skole одинаково хорошо фехтуют обеими руками. Однако никто не неё не нападал. Вокруг не было ничего, кроме всполохов пламени, горящих обломков, удушливого дыма, пары перевёрнутых экипажей и трупов в чёрных доспехах.

— Gutten vaailgebore! — грязно выругалась алавийка в адрес захватчиков Элдрима. — Какие подлые и низкие уловки!

Она устремила взор на стены портового города. Там наверняка сейчас веселились сотни бледнокожих выродков, радующихся своей жалкой и по-детски пакостливой победке. Но ничего, скоро им всем станет не до смеха. Когда Капитулат пойдёт в атаку, то все они…