Тьма. Том 7 (СИ) - Сухов Лео

По пути к дому я поинтересовался у Давида, как там поживает Облом. Вопрос с пленником меня по-прежнему волновал.

— Сидит в подвале, ваше благородие! И повторяет свою речь! — ответил Давид, усмехнувшись.

— В смысле? — не понял я. — Повторяет речь?

— Ага… Готовится выкладывать всё, как на духу, — отозвался начальник охраны. — Ребята ему приоткрыли виды на будущее. И он решил всех сдать ещё до того, как вы до него лично доберётесь.

— Хм… — не сказать, чтобы новость обескуражила, но всё-таки удивила.

Бандиты, конечно, обычно не те люди, которые долго молчат под пытками. Если не сектанты какие-нибудь, то быстро всё рассказывают, пусть и врут многовато.

Но такого стремления к сотрудничеству я не ожидал. Хотя мне же лучше. Пусть рассказывает.

— Сегодня опрашивать будете, ваше благородие? — уточнил Давид.

— Завтра с утра, — решил я. — Пусть ещё понервничает. Всё меньше врать будет.

Остаток этого суетного дня мы с женой провели, разгребая документы, скопившиеся за время нашего отсутствия. Ну а потом, как нормальные уставшие люди, улеглись на кровать посмотреть фильм на цере.

Правда, мне такие развлечения уже полгода как не требовались. Жизнь была насыщенной, и впечатлений хватало с лихвой. Да и здешние фильмы уступали по зрелищности и сюжету тем, что снимали в мире Андрея.

Но Авелина просила, и отказать я не мог.

Мы, правда, фильм так и не досмотрели. И не по той причине, по которой хотелось бы мне. Нет, просто уснули. Зато провели время вместе. И вообще отдохнули.

Надо было возвращаться к делам… Навёрстывать пропущенные уроки в Васильках… А ещё готовиться к досрочной сдаче зачётов… Вести проклятое расследование… Собирать дружину…

А на это нужно очень много сил. Которые лучше всего восстанавливает здоровый сон.

А ещё людям, даже очень молодым, иногда требуются моменты покоя и уюта. В тёплой кроватке, под толстым одеялом, когда к боку прижимается жена, а ноги придавил тяжёлый кот. Ну и что, что жена — последняя в могущественном роду, а кот — убийца, выведенный Тьмой.

Об этом можно и позабыть ненадолго.

Глава 8

Отрывок из беседы на «Первой волне» с членом Боярской Думы, сиятельным князем Дмитрием Андреевичем Псковским

Ведущий (В) : Как дворянство восприняло новый закон, ваша светлость?

Псковский (П) : Дворянство служит царю. Так что, я считаю, наше мнение в этом вопросе не имеет значения.

В : Разве дворяне не имеют права на мнение, ваша светлость?

П : Дорогой мой, позвольте мне объяснить: дворянство — это не один человек, а миллионы людей по всей Руси. У кого-то из них личное дворянство, у кого-то наследственное. За кем-то стоит род, за кем-то нет. Чьё именно мнение вас интересует?

В : Если честно, то именно ваше, ваша светлость. И других членов Боярской Думы.

П : Мой род уже давно не делает каких-то больших различий между обычными и двусердыми. Мы выпускаем автомобили для самых разных слоёв населения. Да и на заводах у нас кто только не работает. И находятся под нашей защитой все они до единого. Поэтому для меня нынешний закон как бы ничего и не меняет.

В : Псковское княжество — единственное, где не было выступлений «отрицателей». Как вам удалось этого добиться, ваша светлость?

П : У нас в княжестве и впрямь нет столкновений между обычными и двусердыми. И, тем не менее, вы неправы, говоря, что выступлений совсем уж не было.

В : Но мне так сообщили, ваша светлость…

П : Давайте-ка не путать. Жители Пскова и Псковского княжества не выступали в рядах «отрицателей». Однако из других княжеств нам завозили разных кликуш. К счастью, все они давно пойманы и сосланы в Сибирь, где им самое место. И ловили их, в том числе, по сообщениям жителей княжества. Но небольшие выступления всё же были, да… Именно что небольшие.

В : А какие настроения у членов Боярской Думы?

П : Разные, как и всегда. Но куда больше положительных, чем отрицательных. Есть, конечно, и противники новых правил, куда же без них… Но, прямо скажем, они в меньшинстве. Надеюсь, со временем они тоже по достоинству оценят новый закон.

В : Вы считаете, они ошибаются, ваша светлость?

П : Они заблуждаются, так скажем. И я верю, что они перешагнут через свои заблуждения. Да, мы решились на небывалое. Установили порядки, которых никто нигде до нас не устанавливал. Мы почти уравняли в правах обычных и двусердых. При этом и я, и многие другие члены Боярской Думы считаем, что всё сделано правильно. Этот закон принёс покой и двусердым, и обычным.

В : Выступления будут?

П : Кхм!.. Откровенно вы!..

В : Работа такая, ваша светлость…

П : Ну что ж, тогда и я буду откровенен. Надеюсь, выступлений мы всё-таки избежим. Не дело это из-за закона бунты устраивать. Мы все были избраны, все советовались со своими избирателями, и ни один член Боярской Думы не пошёл против их мнения. А значит, тех, кто согласен с новым законом — большинство, даже среди дворянства.

В : А вы и ваша семья уже ощутили на себе действие нового закона?

П : Как я и говорил, мы и так не делали разницы между обычными и двусердыми. Так что… Нет, я не ощутил. И никто из старшей ветви не ощутил. И даже из тех, кто в малых ветвях и с кем я пообщался — не ощутили… Но мы же всегда были если не исключением, то находились в более защищённом положении, верно? У нас есть охрана, у нас есть дружинники. За нас всегда было кому заступиться. А вот обычные двусердые, думаю, уже ощутили изменения к лучшему.

В : В чём это выражается?

П : Это вам бы не у меня спрашивать. Я хоть и не согласен с отдельными строчками в новом законе, но… Как я и сказал, меня-то он как раз касается в меньшей степени.

В : Что ж… Спасибо за ответы, ваша светлость.

Этот понедельник стал тяжёлым. И не потому, что он понедельник. А потому что в нашем особняке устроили встречу сиятельный князь Дашков и выборный городской голова Ишима. Ну то есть как сказали бы в мире Андрея, мэр. И звали его Бортников Пётр Петрович.

Поводов для этой встречи было немало. Один из них сидел на стуле в ремонтируемой гостиной. И пялился на столешницу, сверля её таким взглядом, будто именно несчастная деревяшка когда-то завела его на преступный путь.

— Давай-ка начнём с имени… — предложил я ему, заметив, что Дашков и Бортников наконец-то закончили злобно коситься друг на друга.

И вроде бы приготовились внимательно слушать.

— Одну минуту! — тут же прервал меня Бортников. — Почему мы вообще сидим в этом особняке, а не в Полицейском Приказе?

— А чтобы ты вживую посмотрел на ту рухлядь, которую всучил Седовым-Покровским под видом «достойного жилища»! — сверкнул на него глазами из-под бровей Дашков.

— А вот не согласен, ваша светлость! Жилище было вполне достойное! Я самолично его осматривал! — замахал на князя руками городской голова.

— Это уж пусть суд решит, — вмешался я в спор высоких гостей. — Иски поданы, дело рассматривается. Что касается вашего вопроса, сударь Бортников… Здесь мы сидим, потому что перед вами сейчас ценный свидетель, которого я не решился доверить Полицейскому Приказу.

— А я что-то не пойму!.. Что вы имеете против Полицейского Приказа⁈ — снова замахав руками, будто перед ним жужжал рой комаров, всполошился Бортников.

Городской голова был сухим, седым, но очень суетным человеком, прямо вот не по возрасту. Ни минуты ровно на стуле не мог просидеть. И постоянно ёрзал, будто подрывался куда-то бежать. Может, такие «живчики» и нужны на должность головы большого города.