Доктор Дженкинс неприязненно ухмыльнулся, бросил взгляд мне за спину, на Юджина, а потом наклонился ближе и заговорил мне в ухо:
— Послушайте вы, дамочка. Не знаю, кто вы такая и откуда взялись, но я не собираюсь участвовать в ваших схемах — и я об этом я ясно и четко сказал вашей предшественнице. Она, как и вы, была весьма настойчива. Если вы продолжите упираться — то я попросту вызову полицию и расскажу им много интересного о том, что вы делаете. Хотите вы этого? Нет? Тогда убирайтесь.
Что? О чем он? На что он намекает? Какие схемы?
— Доктор Дженкинс, — выпрямившись, отчеканила я, — я понятия не имею, о чем вы договаривались или не договаривались с моей предшественницей. Меня зовут Иви Хант и со вчерашнего дня я — управляющая приютом. Одному из воспитанников нужна помощь, срочно. Я знаю, что прием у вас стоит тридцать медяков — сколько нужно заплатить, чтобы вы пришли к нам?
— Батюшки… — прошептала Молли, стоящая за моей спиной.
Я так и не поняла, что здесь к чему, но времени разбираться не было. Дереку нужен врач.
И я обеспечу то, что врач его осмотрит.
— Еще тридцати будет достаточно?
— Вы серьезно?
— Назовите цену! — сказала я, стараясь не терять терпение. — Мальчику больно, он упал с высоты — возможен перелом. Сама я опасаюсь его перемещать, чтобы не сделать хуже. Мне нужен врач. Шестидесяти медяков хватит для того, чтобы вы снизошли до нас?
Я не хотела говорить о том, что у меня есть золото и драгоценности: не стоит разом раскрывать все карты, мне нужно экономить.
Хотя время утекало, как песок сквозь пальцы, и на торг не оставалось времени.
Доктор Дженкинс смотрел на меня как-то странно. Без прежней враждебности.
— Вы собираетесь мне — платить? — неверяще переспросил он. — За лечение ребенка из приюта?
А были сомнения?
— Теперь, когда мы прояснили этот момент — вы не могли бы начать собираться? Боюсь, пока мы ведем здесь светскую беседу, Дереку больно. Возможно, у него сломана… рука.
Не буду пока про крыло. А то вообще не уговорю доктора идти к нам: пошлет еще к местному аналогу ветеринара. Нет уж. Сначала Дерека должен осмотреть обычный доктор. Он — человек. Такой же, как все остальные. А уж если этот седой надменный козел окажется некомпетентным в лечении крыльев — будем думать, как быть.
За размышлениями я не заметила, что атмосфера холле добротного особняка доктора как будто изменилась. Доктор Дженкинс смотрел на меня… как-то странно.
Как будто впервые видел и как-то… уважительно?
Что я такого сказала?
Я снова что-то сделала не так?
— Мы не могли бы прояснить остальные вопросы на ходу? — поторопила я.
Глава 13
Затаив дыхание, я ждала ответа. Доктор со сложно произносимым именем Абсалон Дженкинс сверлил меня непередаваемым удивленным и презрительным взглядом одновременно. Примерно так можно смотреть на муху, которая залетела в дом и предложила такому важному человеку работу, еще и с оплатой.
— Вы собираетесь мне заплатить? — переспросил он. — Шестьдесят медяков? Чтобы я пошел с вами в приют и осмотрел одного из ваших…
— Воспитанников, — перебила я, потому что, если бы он назвал ребенка отродьем, не уверена, что смогла бы сдержаться.
А мне никак нельзя было хамить доктору! Вдруг он в этом захолустье вообще единственный?
— Воспитаннику, — повторил он, продолжая смотреть на меня так странно, что я даже не смогла истолковать этот изменившийся в одно мгновение взгляд.
Дело в тех схемах, про которые он говорил? Что за схемы? Долорес и ее коллега управляющая как-то мошенничали с деньгами и пыталась втянуть в эти дела доктора? Ладно, с этим разберемся позже.
— Так мы идем или нет?
Не припомню, когда в последний раз с таким нетерпением и ужасом ждала чьего-то ответа.
— Мне нужно время, чтобы взять мой саквояж.
Сердце заколотилось. Неужели! Он согласился!
Доктор Дженкинс обошел меня и направился к лестнице наверх.
— Доктор! — воскликнула Молли. — Да куда же вы? Я ж еще кофе не подала! Подождите…
— Мы не можем ждать, — возмутилась я и тут же прикусила язык.
Не стоит вести себя как та самая вредная бабуля в поликлинике и, если бы речь шла обо мне, я бы точно сдержалась, но ведь это Дерек! Детские болезни — это то, что всегда выбивало меня из колеи. Будучи воспитательницей в детском садике, я насмотрелась на разбитые коленки, царапины и синяки, но всегда боялась столкнуться с чем-то посерьезнее.
И вот— малыш упал с такой высоты! А я даже ничего не знаю о медицине в этом мире. Даже в нашем это может быть чревато ужасными последствиями, которые невозможно вылечить. А сейчас... мне оставалось только молиться. И глаз не спускать с моей единственной надежды: доктора.
— Ах ты… — Молли окинула меня презрительным взглядом. — Ишь! Молчи! Скажи спасибо, что доктор Дженкинс тебя вовсе не выгнал! Доктор! Давайте я вам кофейку заварю? И каша как раз поспела!
Подняв взгляд, я успела увидеть, что доктор Дженкинс усмехнулся.
— Мне понадобится пять минут, — сказал он и скрылся в коридоре второго этажа.
— А ты пока на улице подождешь, — тут же вспыхнула Молли, и ее злобное лицо покраснело сильнее.
— Спасибо, мне и здесь хорошо, — откликнулась я.
Сейчас, когда доктор был так близко, буквально на расстоянии вытянутой руки, еще и согласился помочь, никто не в силах был заставить меня отойти подальше.
Но Молли явно собиралась попытаться. Уперев руку в бок (второй она по-прежнему держала миску с тестом), она нахмурилась, шагнула вперед, нависнув надо мной. Были все-таки минусы в том, какая я теперь хрупкая. В моем старом теле я могла бы вполне нависнуть над Молли, а сейчас меня можно было плевком перешибить.
В это время между нами неуловимым быстрым движением втерся Юджин, я оказалась за его спиной и услышала звук рычания.
Молли этого хватило для того, чтобы отпрянуть и положить ладонь на грудь, а потом забормотать что-то, напоминающее молитву. Хм, пожалуй, лекцию о вреде рычания на незнакомых людей мы пока отложим. Есть в этом и положительные моменты.
Так мы и дождались доктора Дженкинса, который в самом деле появился спустя несколько минут, одетый в черный застегнутый пиджак, рубашку и даже шляпу-котелок. В руках он держал пухлый саквояж.
— Идемте.
От нетерпения я едва не подпрыгнула. Распахнула дверь и успела услышать шепот Молли:
— Доктор Дженкинс, ну вы-то хоть соль с собой возьмите!
— Молли!
— Не стоит туда ходить! Проклятое место! Соль-то, соль!..
Доктор Дженкинс закрыл дверь, и возмущения Молли затихли. Соль? Как интересно. В моем мире верят, что она помогает от нечистой силы. В этом неблагих детей считают кем-то вроде нечисти. Правда, соль им не страшна, это я точно знаю: иначе они не уплетали бы с таким аппетитом вчера кашу и соленый домашний сыр, который купила в городе няня Урсула.
— Идемте, — проговорила я. — Здесь недалеко.
Отлично, я же говорю глупости: можно подумать, кто-то в городе не знает, где находится приют. Нужно взять себя в руки.
Доктор Дженкинс снисходительно усмехнулся.
— Я знаю. Здесь не так-то много приютов для неблагих детей. Надеюсь, после визита этого молодого человека — мне не нужно будет беспокоиться о том, что в доме что-то пропало?
Я хотела было возмутиться, но тут заметила, что Юджин стремительно краснеет. Нахмурилась. Кажется, подозрения доктора не беспочвенны. Не удивлена. Юджин говорил мне, что ему приходилось воровать после приюта, потому что найти работу не вышло. Учитывая, в каких условиях живут дети, как к ним относятся все окружающие, — как-то даже неловко ругать их за воровство.
Нет, я поругаю, конечно! Но не раньше, чем обеспечу им нормальные условия жизни и — будущее, где мальчишкам не придется воровать, а девочкам… о возможной судьбе девочек даже думать не хотелось.
— Под мою ответственность, — отрезала я. — Если что-то пропало — говорите мне. Я управляющая, и я отвечаю за этих детей.
