Доктор Дженкинс прищурился.
— Если глаза меня не обманывают, то этот молодой человек — давно уже не ребенок.
— С сегодняшнего дня он воспитатель в приюте. На испытательном сроке.
Не знаю, знакома ли была Юджину и доктору Дженкинсу концепция испытательного срока, но полноценным воспитателем я смогу его назвать только в тот момент, когда пойму, что могу ему довериться.
Обернувшись, я наткнулась на тяжелый прямой взгляд доктора Дженкинса.
— Что-то не так?
— Да нет, — непонятным тоном произнес он. — Просто любопытно.
— Что именно?
— Ничего. Нам сюда, — доктор Дженкинс показал на узкий проулок между двумя зданиями. — Так выйдет быстрее.
Остаток пути мы проделали молча — и все время, пока мы шли, я размышляла, как быть с тем, что у малыша Дерека… крыло. Как убедить доктора помочь? Я смогла заманить его в дом шестьюдесятью медяками — но сколько денег нужно будет предложить, чтобы он согласился лечить больного в такой необычной ситуации?
Надеюсь, что позвоночник от падения с такой высоты не пострадал!
— Проходите, — выдохнув, произнесла я и открыла перед доктором Дженкинсом дверь. — Но, прежде, чем вы начнете, я бы хотела предупредить.
— Предупредить?
— У нас не совсем обычная ситуация.
Лицо доктора Дженкинса, секунду назад почти дружелюбное, тут же окаменело.
— Во что вы пытаетесь меня втянуть? Имейте в виду, меня не интересует ничто из того, что вы собираетесь мне предложить — я это уже говорил! Мне отвратительно даже думать о том, чтобы наживаться на этих несчастных детях! И если у вас нет ни сердца, ни совести, то...
— У него крыло, — выпалила я, открывая дверь.
На меня тут же уставились няня Урсула.
В дверях столовой мелькнул темный всполох — должно быть, это спряталась Мелисса, которая выглядывала в холл. Контролировала няню Урсулу? Должно быть.
— Юд-зин! — радостно гикнул накрытый одеялом Дерек, хлопнул крылом, попытался встать, но няня Урсула остановила его, аккуратно надавив на плечо.
— Лежи-лежи, куда ж ты! Не вставай! А то Иви ругаться будет. Не вставай, не вставай!
Отлично! Кажется, няня Урсула стремительно превращает меня в “плохого полицейского”. Довольно эффективный метод, конечно, когда имеешь дело с группой недоверчивых детишек и нужно, с одной стороны, найти к ним подход, с другой — остаться авторитетом. Намного проще это сделать, если распределить роли, тогда один, обычно нянечка в детском саду, становится своей, а второй, обычно воспитательница, — тем самым “плохим полицейским”, которого боятся, слушаются и уважают. Правда, я бы предпочла быть хорошим. Ладно. Главное — результат.
Доктор Дженкинс замер, оглядывая открывшуюся ему картину. Пустой холл с отходящими от стен обоями, громко тикающие напольные часы, такие тяжелые, что их, видимо их не смогли или поленились украсть, запах пыли, затхлости и плесени, выломанные из перил столбики, няню Урсулу и, наконец, светловолосого кроху Дерека с огромным кожистым крылом вместо левой руки.
— Он застрял между столбами перил, — пояснила я. — И упал. Я опасаюсь, что может быть сломана спина — потому просила его не двигаться, пока вы не придете. И еще…
— Еще? — поднял бровь доктор Дженкинс .
— Еще у него болит крыло, когда я до него дотрагивалась. — Доктор молчал, и я поторопилась: — Назовите цену, за которую вы готовы нам помочь.
— А сколько вы готовы заплатить? — наклонил голову доктор Дженкинс. — И откуда у вас деньги?
Я сглотнула.
— С этим разберемся позже. Денег хватит, я даю вам слово. Сначала осмотрите мальчика.
Несколько томительных секунд ожидания, а затем доктор Дженкинс, хмыкнув, пошел вперед.
Дерек, когда над ним нависла угрожающая фигура доктора, побледнел, но тут же засмеялся, когда доктор Дженкинс вдруг удивительно ласковым голосом спросил, присаживаясь на корточки:
— А кто тут у нас? Какое у тебя крыло! У меня такого нет. Покажешь?
Облегченно выдохнув, я наклонилась к няне Урсуле:
— Где остальные?
— На кухне, ласточка. Я им наказала кашу от шелухи перебрать, завтрак же готовить пора! Эта, чернявая, ух как на меня глянула! Чуть ветром меня не сдуло!
— Послушалась?
Няня Урсула качнула головой, а потом, тяжело поднявшись, зашептала:
— Поговорила бы ты с ней, ласточка! Волком на меня смотрит, аж жуть берет! Странная она какая-то! И всех детей против тебя настраивает! Мало ли, что им еще в головы взбредет!
Я кивнула и заглянула на кухню. Дети в самом деле перебирали крупу, сидя на полу кружком. Стоило мне войти, как я встретилась с раз, два, три… пять настороженных взглядов.
Отлично, по крайней мере, все на месте.
— Какие вы молодцы, — преувеличено бодро улыбнулась я. — Сейчас доктор осмотрит Дерека — и будем завтракать.
А еще хорошо бы сегодня приготовить пирог. Я ведь обещала. И на кухне было что-то, похожее на старую допотопную печь — надеюсь, няня Урсула поможет мне с ней разобраться.
Ответом мне было молчание, даже девочка с совиными глазами ничего не сказала, хотя и вздрогнула, неуверенно окинув взглядом остальных детей. Но, я заметила, она уже не цеплялась судорожно за свой драгоценный мешок с фруктами: тот стоял у стены. Сразу несколько хороших новостей: она чувствует себя достаточно в безопасности, чтобы с ним расстаться. И, главное, никто из детей не попытался отобрать у нее еду.
Хорошо. Даже отлично! То, чего я боялась — травли новичка, — можно не ждать. А остальное — решим!
— Мелисса, ты остаешься за старшую, — скомандовала я.
Не можешь победить — возглавь.
Девочка фыркнула, скрестив на груди руки и демонстративно переставая отделять крупу, напоминающую знакомую мне гречку, только более крупную и округлую, от шелухи.
Выйдя из столовой, я застала доктора Дженкинса, ощупывающим крыло Дерека.
— Одна птичка полетела на юг, — приговаривал он, надавливая на разные части крыла,— вторая на север, третья на восток… Вот тут больно? Больно? А пошевелить сможешь? Ага, хорошо. Мне все ясно.
Доктор Дженкинс оглянулся и, увидев меня, встал.
— Есть место, где мы сможем поговорить?
Я сглотнула.
Тон его не предвещал ничего хорошего.
— Да. Пойдемте ко мне в кабинет. Дерек…
— Можешь встать, — разрешил доктор. — Леди Урсула, проследите, чтобы он не двигал, хм… крылом. Пока не стоит.
— Присмотри за остальными, — шепнула я Юджину и обратилась к доктору. — Пойдемте ко мне в кабинет.
Я изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Что на уме у этого доктора? С Дереком он разговаривал ласково, как врачи-педиатры говорят со своими маленькими подопечными, — это внушало доверие.
Но стоило нам остаться наедине, как доктор Дженкинс нахмурился. Взгляд его стал холодным, лицо — непроницаемым. По спине пробежала дрожь.
— Присаживайтесь. — Я указала ему на стул и сама села в кресло для управляющей.
Доктор Дженкинс, усевшись, осмотрел кабинет, откинулся на спинку стула и прищурился.
— Что с Дереком? — первой нарушила молчание я.
— О нем мы еще поговорим. А пока скажите мне, Иви Хантер. Кто вы такая — и откуда здесь взялись? Если вы думали, что вам удастся меня провести — вы ошиблись. Только правду. Иначе я немедленно иду в полицию.
Я постаралась не измениться в лице. Вазочка с конфетами, которую я доставала из нижнего ящика стола и хотела предложить доктору, затряслась в руке.
— Боюсь, я не понимаю, о чем вы, доктор Дженкинс.
— Может, допрос в полиции натолкнет вас на какие-либо мысли?
Многострадальная вазочка едва не выскользнула у меня из рук. На всякий случай я вернула ее в ящик и захлопнула дверцу. Никаких конфет, доктор Дженкинс! Раз уж вы угрожаете мне полицией.
— И какие, по-вашему, вопросы, у полиции могут быть к управляющей приютом?
Доктор Дженкинс хмыкнул, провел по нижней губе большим пальцем. Его взгляд был не по-стариковски цепким и внимательным, а четкие спокойные движения говорили о том, что доктор Дженкинс полон сил. Такого собеседника опасно недооценивать.
