Чем ближе к полному расплавлению сала, тем запах становится менее резким и почти весь утягивается в дымоход, поэтому мне остается только помешивать и процеживать воду.
Так проходит пара часов, когда наступает время снять растопленное сало с огня. Его тоже приходится процедить, поскольку далеко не все удалось отделить при нарезке, но это не отнимает много сил.
В этот момент проходится зажечь вторую свечу — первая окончательно догорела. Сгорают быстро, грязно да еще и пахнут так себе. Не для других, так для себя нужно было заморочиться со стеарином.
Медленно, тонкой струйкой вливаю подготовленный теплый щелок и продолжаю помешивать. Ощущение, как будто я вернулась в свою жизнь: привычные действия заставляют улыбаться.
Мне все же нравилось то, чем я занималась. Нравился запах химических реагентов, расчеты, эксперименты, долгие зимние вечера, когда приходилось задерживаться. Было ощущение, что я всегда оставляла частичку этого наслаждения в каждом удачном опыте.
Почему-то мне кажется, что старый свечной мастер точно так же относился к своей работе. Душу вкладывал, а не какие-то связи с темными силами.
Естественно, он был расстроен, когда сын не разделил с ним этой страсти! Променял свечи на артефакты. Да грош цена этой мануфактуре, если они до сих пор не обеспечили ни город, ни хотя бы знать какими-нибудь штуками для освещения.
Масса в котелке начинает густеть и приобретает молочно-белый цвет, поэтому я снова вешаю его над огнем и продолжаю помешивать, пока не начинает отделяться осадок из примесей, от которых надо избавиться. Моя магия вновь ускоряет процесс, чуть-чуть подталкивая его. Мне это начинает нравиться.
Переливаю прозрачную жидкость в новую емкость и добавляю яблочного уксуса, запуская последнюю важную реакцию — получения непосредственно стеарина.
И тут я уже не могу себе позволить, по крайней мере, на первом этапе, применить магию. Остывание и расслаивание должно происходить медленно, постепенно, чтобы обеспечить хорошую, мягкую структуру.
Если мне очень повезет, и магия поможет после остывания, свечи будут к завтрашнему обеду.
Мне кажется, я прикрываю глаза только на секунду, чтобы избавиться от усталости, но когда я размыкаю веки, в мастерскую уже заглядывают лучики солнца. А это значит, что уже не раннее утро.
И я не уверена, что сейчас, выйдя отсюда, я не попадусь на глаза одному вредному дракону, который непременно задаст кучу вопросов. Он их любит задавать. И еще больше не уверена, что его мои ответы устроят.
С трудом разогнувшись от неудобной позы, в которой проспала остаток ночи, я проверяю, что расслоение идет правильно, закрываю мастерскую и сбегаю в свою комнату, чтобы переодеться.
Однако по дороге, в холле, меня останавливает звук дверного колокольчика. Ни Ульки, ни Клоти рядом не оказывается. Я пытаюсь найти хоть малейший повод не открывать, но потом меня берет сомнение: а вдруг это уже ответ от Аурики?
Приоткрываю дверь, и меня тут же резким движением впихивают внутрь, до боли сжимая плечо.
— Кажется, одна маленькая дрянь заигралась, — шипит мэр. — Или уже не смущает быть под драконом?
Глава 31
Этот гад впечатывает меня в стену и прижимает чуть ли не всем весом. Я даже не могу вывернуться так, чтобы врезать ему коленом промеж ног. Точно гад!
— Мне господин дракон запретил разговаривать с вами, — усмехаюсь, стараясь не дать понять, что на самом деле до чертиков напугана таким явлением.
— Да? Ну мне-то он не запрещал разговаривать с тобой, — слишком напористо произносит мэр.
Близость Гриндорка пахнет немытым телом и плохо прополосканным щелоком. Не удивлюсь, если на его коже есть раздражение — еще бы, при постоянном контакте-то.
— Тогда говорите сколько хотите, а я помолчу, — цежу я, пытаясь вывернуться из его хватки. Вроде рыхлый с виду, но цепкий, зараза.
На лица мэра появляется оскал, а в глазах вспыхивает нездоровый и очень мрачный блеск.
— Нет, Марика, и не надейся, не для того ты здесь, — произносит он. — И можешь не надеяться, дракона дома нет.
Я нервно сглатываю. Черт, а ведь я как-то неожиданно привыкла к ощущению… безопасности рядом с Роувардом. Удивительно: тот, кем пугали с детства Марику и тот, кто одним видом должен внушать ужас, сейчас кажется мне самой надежной защитой. Он единственный, кому от меня ничего не нужно.
Да, мать… Поплыла ты. А всего лишь надо было согреть и приодеть…
— Не боитесь, что в любой момент кто-то зайдет. Или дракон вернется?
Я провоцирую его, пытаясь понять, с чего он ведет себя настолько нагло. И стоит ли мне надеяться только на себя?
— Ты думаешь, я такой идиот, что припрусь сюда, когда он может заявиться?
Честно говоря, да. Но, жаль, я ошиблась.
Выдавливаю из себя ехидную улыбку и чуть расслабляюсь, чтобы усыпить его бдительность.
— Дракон в торговой гильдии, а бабы ушли в храм на первую службу в преддверии праздника, — для убедительности говорит мэр и чуть-чуть ослабляет хватку.
— Что вам надо?
В принципе, я знаю, что ему надо: все о том, чем живет, о чем думает, чем интересуется Роувард. Но я пока не увидела ничего, ради чего стоило бы вообще что-то рассказывать.
— Как близко ты к нему смогла подобраться? Он уже доверил тебе имя своего дракона? Предложил показать его?
На этом вопросе я осекаюсь. Как Гриндорк себе это представляет? “Хочешь, я покажу тебе своего дракона?” Тьфу! Одни пошлости в голову лезут.
— Нет, — отвечаю я.
— Ты пробовала уже на него воздействовать? Нашла самое уязвимое время? Может, как раз после…
— Не пробовала, — обрываю я. — Дракон не подпускает и держится отстраненно.
В принципе, я не вру. Правда, воспоминания подкидывают мне моменты, когда казалось, что Роувард снимал с себя непроницаемую ледяную маску, под которой он настоящий.
— Значит, плохо работаешь! — огрызается Гриндорк. — Из тебя даже шлюха никакая. Где он был вчера ночью?
“Сам ты шлюха”, — едва не срывается с моих губ. Почему-то мне кажется, что он не на себя работает и не на свои выгоды, а за шкуру свою переживает.
— В моей кровати, — отвечаю, подтверждая убежденность мэра.
— Ты уверена?
Его глаза сужаются, превращаясь в две узкие щелочки, как будто он хочет залезть ко мне в голову и проверить.
— Как я могу быть не уверена, когда заснула рядом с ним и проснулась на его груди? — произношу я краснея.
И не буду я уточнять, что перед этим он куда-то успел смотаться, получить ранение, и мне пришлось его лечить.
— И ничего необычного не произошло?
— Разве что поцелуи были более…
— Хватит, — морщится мэр.
Ну что он? Сам первый начал.
Значит, Роувард влез куда-то, куда Гриндорк явно не хотел бы его пускать. Но мэр не уверен, был ли это дракон, или кто-то другой. А не проверкой ли было вчерашнее мое падение? Посмотреть, как обо мне печется Роувард, а заодно удостовериться, что дракон не ранен.
Но… ведь на драконах все быстро заживает, на что он надеялся? Или там все не так просто?
— Игры закончились, Марика, — произносит жестко Гриндорк. — Дракон слишком любопытен и несговорчив. Пора применять твою магию.
Черт. Как же ты…
— Но вы же сами говорите, что…
— А мне плевать, — мэр снова сильнее сжимает мое плечо.
Я пользуюсь моментом, бью его под коленом и коленом в живот, когда он сгибается пополам. Он выпускает меня, а мне удается выскользнуть из его рук.
— Стой, стерва! — рычит он, собираясь снова схватить меня.
— Как думаете, что сделает дракон, если увидит синяки на моем теле? Особенно если я скажу, кто их оставил?
В первую очередь я не хочу, чтобы он приближался, а во вторую — чтобы убрался поскорее.
— Не в твоих интересах, девчонка, — цедит Гриндорк. — Твоя сестра у нас. Ты же хочешь ей хорошего будущего? Если тебе плевать на себя и быть драконьей подстилкой тебя устраивает, то лучше подумай о ней. Тебя дракон утащит, а она останется тут. Что ее ждет, как думаешь?
