Солнце смещается, выхватывая теперь своими лучами угол за моей спиной и показывая, что время идет. А неприятное скребущее сердце ощущение все усиливается.
— Господа, — я резко обрываю советников и поднимаюсь, прерывая очередной виток пустых разговоров, — продолжим в другой раз.
— Но мы даже не обсудили... — начинает было седой советник.
— В другой раз, — твердо повторяю я. — И советую подготовить более точные данные о производстве. Будьте более убедительны.
Надо же, я практически физически ощущаю их недовольство. Думал, что без дара это невозможно, однако же, вот оно, терпкое чувство, вязкой горечью оседающее на языке. Противно. Но это их проблемы.
— Ваше величие, — первый советник снова поднимается, — спасибо вам за ваше время. И… позвольте пригласить на праздничное гуляние на главной площади. Увы, в этом году оно будет гораздо скромнее, но вы непременно должны посетить…
— Я подумаю об этом, — снова перебиваю я, потому что внутри все подстегивает спешить домой. — Если вы сможете быть убедительны в плане договора.
… и я не найду ничего до этого времени. А я очень надеюсь, что смогу это сделать и поскорее покинуть это прогнившее место.
Выхожу из здания гильдии сам, без провожатых. Не прощаясь ни с кем, подгоняемый тревогой и подозрением. Непонятным, необъяснимым, но очень острым, похожим на тысячи мелких иголочек, впивающихся до раздражения.
Я привык доверять интуиции: она меня еще никогда не подводила. Даже тогда, когда, кажется, тысячу лет назад, вместо того, чтобы лететь напрямую к границе, где меня ждал с армией давний товарищ, тоже дракон, генерал Нортон, я свернул к западу.
Свернул, чтобы наткнуться на капище орков в самый разгар темного ритуала. Мне хватило сил и ума, чтобы всех своих людей отправить к Нортону. А вот сам я вмешался, ввязался в магический поединок даже не с орками, а с темной магией, что они призывали в том отравленном месте.
До сих пор подташнивает от воспоминания о том сражении, обо всех эмоциях, которые источал жрец и окружающие его орки. Капище я разрушил, но это стоило мне жизни Ригеля и всей моей магии.
Я тогда едва отполз в какую-то пещеру и очнулся спустя несколько суток. Одно понял точно: помочь Нортону я смог. И это было правильно. Как и исчезнуть после этого.
На подходе к дому я старательно отгоняю все мысли о прошлом. Они хоть и бередят душу порой, но чаще все же видятся как мутные очертания сквозь старое поцарапанное стекло. Я смирился, и это главное.
Больше важно то, что ждет меня в доме. Или кто. Я до сих пор удивляюсь этой девушке: дрожала как лист на осеннем ветру в самом начале знакомства, зато умудрилась стойко выдержать появление окровавленного мужика на последнем издыхании в своей комнате. Да еще и не растерялась, обработала рану.
Стойкая и упрямая. Восхитительная и душой, и телом.
Воображение с легкостью воспроизводит ее такой, какой я видел ее за ширмой в модном салоне. Был бы Ригель со мной, я уверен, что он бы одобрительно зарычал при мысли о том, какие желания пробуждает Марика во мне.
И оттого она еще опасней. С ней легко потерять бдительность, а ведь недаром Тарден предупреждал меня о ее ментальной магии. Значит, ее выбрали и подослали намеренно, рассчитывая на мою драконью ипостась. Какую же игру ведет эта девушка?
И… какой наряд из вчерашних выберет она?
Рывком открываю дверь и уже с порога чувствую запах. Он был здесь. Мои предположения оказываются верными: Гриндорк либо все устроил, либо ловко воспользовался ситуацией.
— Марика! — зову я девушку, но в ответ получаю тишину.
Сердце начинает колотиться быстрее, разгоняя жар волнения по всему телу.
— Марика! – повторяю я, пытаясь понять, где она может быть.
Зрение становится размазанным, выхватывает из окружающего только главные детали: в столовой все осталось так, как я ее покинул. Дверь в кабинет не тронута. Из флигеля не доносится ни звука, как и из кухни снизу.
Через ступеньку поднимаюсь в комнату Марики… Камин прогорел, кажется, еще вчера, ни одного уголечка теплого. Она не ночевала в комнате?
Бездна! Да где она?
— Марика! — практически рычу я, распахивая дверь на чердак и готовясь уже отправить Руди на поиски моей пропажи.
Но… она оказывается тут. Сидит с растерянным видом на сундуке, кутается в плащ и гладит сову по бело-пестрой головке. Марика испуганно вздрагивает, словно я вывел ее из каких-то глубоких размышлений, и вскидывает на меня потерянный взгляд. Плащ распахивается, и из-под него выглядывает старое платье.
— Я не знал, что тебе настолько не понравились вчерашние покупки, — внезапно вырывается у меня.
Глава 33
— И вот что мне делать, Руди? Ума не приложу.
Не люблю жаловаться. Никогда не любила. Мать учила меня, что все свои проблемы надо решать самой, а не перекладывать на чужие плечи. Так я и тащила всю семью, пока муж занимался наукой и… не только наукой, пока сама пыталась сохранить ребенка, пока…
Да какая уже в сущности разница-то? Все это было в прошлой жизни. А в этой-то и вовсе проблемы не мои, а доставшиеся от предыдущей хозяйки.
Больше всего хочется сказать: “А пошло оно все лесом, пусть сами разбираются!” А потом я вижу мольбу в глазах Ульки или читаю жалостливое письмо от Аурики. И не могу пересилить себя и остаться в стороне, в результате вляпываясь в очередные проблемы.
И это притом, что проблему с драконом и требованием мэра я так и не решила. Дракон по-прежнему может распоряжаться мной, учитывая, что метка все еще на моей спине. А мэр… все еще намекает, что может избавить меня от метки, если я буду хорошей девочкой или испоганит жизнь Аурики, если буду вести себя плохо.
До библиотеки я так и не добралась, по поводу сестры ничего не узнала, а еще это “испытание” на магию, которой у меня и в помине нет. Как-то не радует это все.
— Я не знал, что тебе настолько не понравились вчерашние покупки, — раздается знакомый, запускающий мурашки голос.
Моя рука зависает над головой сова, а он забавно вытягивает шею, глядя на резко распахнувшего дверь Роуварда.
Сначала пытаюсь осознать то, о чем меня спрашивает дракон, а потом понимаю, что все еще одета в старое платье, которое натянула на себя, чтобы работать в мастерской. После того как Гриндорк ушел, я не смогла перебороть себя, и, накинув плащ, поднялась на чердак, чтобы проветрить мозги и подумать.
Ну, может, немного пожалеть себя, раз уж больше никто меня не жалеет.
— Я… Решила не пачкать обновки, — объясняю я почти правду. Ведь такова на самом деле и была моя мотивация, и я просто не уточняю когда. Чтобы не врать.
Но по глазам Роуварда вижу, что он не удовлетворен ответом. Все больше убеждаюсь, что у меня не выйдет ему соврать, поэтому надо подбирать слова, чтобы не потерять ту толику его доверия, которая у меня уже есть.
— Одежда нужна для того, чтобы ее носить, а не держать красивую в комоде, — говорит дракон. — Чтобы чувствовать себя в ней красивой, чтобы радовать глаз другим.
А вот при этом я заливаюсь краской как помидор, потому что я сразу вспоминаю его взгляд, отражающийся в зеркале. Взгляд мужчины, который хочет женщину. И, увы, это откликается и в моем теле. Хотя, если быть честной по отношению к себе, не только в теле.
— Кто приходил? — Роувард становится серьезным в одно мгновение.
Проверка. По глазам вижу, что он знает, кто приходил. Или догадывается, как минимум.
— Мэр Гриндорк, — отвечаю я.
Роувард кивает, а потом делает шаг, отходя от двери:
— Марика, иди переоденься. Встретимся на кухне, — твердо говорит он. — Марта еще нескоро придет, а тебе не мешало бы согреться, тут не жарко.
Я прячу свои покрасневшие от холода руки под плащ, но понимаю, что он заметил все: и их, и хлюпающий нос, и тонкие домашние ботиночки, в которых ноги окоченели.
— Не стоит, я принесу вам чай в столовую, — поднимаясь, говорю я.
