— С какой это стати? Тебе кто-то сказал, что ты моя прислуга? — хмыкает он. — Если уж ты мой подарок, то, знаешь ли, к подаркам я отношусь бережно.
Ага. Пока они не мешают и с ними интересно играть?
Сдерживаюсь от комментария и спускаюсь в свою комнату. Выбираю темно-зеленое платье, забираю волосы в свободную косу и бегом спускаюсь в кухню, чтобы успеть поставить чайник. Но это оказывается совсем не нужно: Роувард уже ждет меня с двумя чашками, над которыми вьется тонкий, призрачный пар.
В воздухе стоит аромат мелиссы и чабреца, а на столе соблазнительно блестит бочком пухлый пирожок.
— Сегодня с яблоком, — говорит дракон, кивая на угощение. — Я утром уже попробовал. Марта готовит с душой, что редко бывает у наемных работников.
— Она ко всему подходит с душой, — замечаю я, устраиваясь на скамейку напротив Роуварда. — Мне иногда кажется, что это она дом согревает, а не печка.
Дракон улыбается моему предположению, но потом снова становится серьезным. И это пугает, холодком забираясь под кожу и не давая согреться даже горячим чаем.
— Ты же знаешь, о чем я хочу поговорить, — говорит Роувард.
Это происходит как раз в момент, когда я откусила пирожок и запила его чаем. Он специально это сделал? Чтобы я его не перебивала?
— У меня несколько вопросов, и я, Марика, хочу услышать правду. Потому что я терпеть не могу совпадения и не верю в них. Итак, первый вопрос: ты разговаривала с мэром?
Я помню о запрете. Но раз метка позволила мне поговорить, это был не магический приказ, как, например, с выходом из дома. Это была настойчивая просьба.
— Да, — отвечаю я. — Он не оставил мне выбора.
Кулаки Роуварда сжимаются, а потом он с силой распрямляет пальцы.
— Он причинил тебе вред?
— Нет. Но вынудил поговорить, — не скрываю правды и тут.
Это не касается напрямую дракона, но характеризует Гриндорка. Впрочем, как я понимаю, Роувард тоже не особо хорошего мнения о нем.
— Тогда почему у тебя был настолько потерянный вид? Что случилось?
Никогда не думала, что формулировка вопроса имеет значение. Как и фокус внимания. Если бы дракон спросил, чего хотел мэр… Мне пришлось бы осознанно врать, он наверняка бы это заметил, и тогда вряд ли смотрел бы на меня с таким беспокойством. Скорее, в его синих глазах бы было раздражение или, может, даже гнев.
А говорить правду я бы побоялась. Да, у меня есть подозрения насчет Аурики, но нет никаких доказательств. Если она совсем ни при чем, а я расскажу все Роуварду, мэр узнает и решит наказать меня через нее… Честно, я понимаю, что не смогу простить себя.
Именно это понимание, сомнение оседает во мне противным склизким червяком, который возится, размазывая свою слизь вокруг себя. С одной стороны дракон, которого я не знаю, но который пока что не сделал мне ничего плохого (если не считать поцелуй, про который он забыл, наглец!). А с другой — Аурика, сестра Марики, но сейчас, по сути, моя. Да, она очень нехорошо повела себя со мной в городе, но вдруг она написала правду?
— Я беспокоюсь за сестру, Роувард, — отвечаю я. — Она у меня единственная осталась… Да еще и младшая.
— А есть повод беспокоиться? — хмурится дракон.
— Мне кажется… Мне кажется, что ее забрали из приюта вместе со мной, и сейчас держат где-то в городе. И я не знаю, что они могут с ней сделать.
— И мэр тебя ею шантажирует?
И снова Роувард не задает тот вопрос, который заставил бы меня рисковать.
Киваю. Отставляю чашку. Смотрю ему в глаза.
— Он хочет играть? Значит, поиграем, — кивает дракон. — Вопрос в том, кто устанавливает правила.
— То есть вы понимаете, что он против вас?
— Есть ли в этом городке хоть кто-то, кто бы поддерживал меня? — усмехается Роувард.
Мне хочется сказать, что я. Но я уверена, что слишком многого не знаю, чтобы точно сказать, на чьей я стороне. Дракон мне ничего не рассказывает о своей настоящей цели в городе. Могу ли я быть уверена, что он не преследует какие-то гнусные цели?
Бред, конечно. Или нет?
— Но вы… как будто вы ничего не боитесь? Неужели драконы настолько непобедимы?
— У всех живых существ есть слабые места, Марика. Иначе это не живое существо, — усмехается Роувард. — Да, у драконов их не так много. Ты же видела меня раненым?
Снова киваю. Видела. И еще удивилась его невероятной регенерации, если не считать того, что все равно с этой раной что-то было не так.
— Вот. И если я правильно понимаю, то из всех возможных опасностей меня сейчас должны беспокоить только маги-менталисты, — он впивается в меня взглядом. — Говорят, что именно в Скольахии сохранились потомки их рода. Но… — в синих глазах дракона появляется угрожающий блеск. — У драконов есть правило: заметил менталиста — убей.
Глава 34
Слова Варда электрическим разрядом пробегают по спине, поднимая волоски и заставляя вновь усомниться в том, что я поняла, каков Роувард. Это он делает такой… предупреждающий выстрел? Мол, даже если я вдруг менталистка, мне стоит держать свой дар при себе?
— Но, к счастью, к подобным мерам приходилось прибегать очень и очень давно, — на губах Роуварда появляется улыбка, которая хоть немного, но снимает напряжение, повисшее, после его слов. — Впрочем, об этом вам должны были рассказывать в истории о столкновениях Эльвариама и Скольахии.
Да уж. Рассказывали. Только драконы там, как и всегда, были жуткими безжалостными монстрами. И действительно, именно тогда почти истребили всех менталистов, как первоочередную опасность для ящеров.
Я коротко киваю, пытаясь не показать вида, как меня напрягла угроза, и откусываю пирожок, который внезапно оказывается безвкусным и сухим. И в этом явно виновата не Марта.
— А теперь расскажи о сестре, — говорит Роувард.
Зачем?
Медленно жую, таким образом, отвоевывая для себя время подумать. Ведь Аурика как раз самый настоящий ментальный маг… Хотя именно в этом-то и кроется, наверное, подтекст вопроса. Он знает, что мы с ней из рода менталистов. Значит, дракону стоит опасаться не только меня, но и сестру.
— Не пугайся так, Марика, — Роувард делает глоток чая. — Чтобы как-то обезопасить твою сестру от игр мэра, мне нужно знать о ней как можно больше.
Неужели все же мои эмоции так сильно отпечатались на лице? Да нет, не должны бы. Или он как-то почувствовал? Запах страха?
Дракон всегда знает, если я вру, он правильно угадывает мое настроение почти каждый раз, когда мы общаемся. Значит, это его магический дар?
Запиваю пирожок, пялюсь на чай и, вздохнув, рассказываю то, что знаю из памяти Марики — большего мне просто не дано.
Отец был из знатной семьи, а мать… Он встретил ее случайно, влюбился и женился вопреки воле его родителей. Те отреклись от него, потому жила семья Марики бедно, но даже несмотря на это, в душе расцветает ощущение нежности, тепла и уюта при воспоминании о раннем детстве.
А потом был пожар в городе. Отец помогал тушить, но сам погиб. Марика и Аурика еще какое-то время перебивались кое-как, а потом мать обвинили в черном колдовстве, помощи приворотам и казнили.
Девочек отправили подальше, и так они оказались в приюте Хельфьорда. Марика заботилась о своей младшей сестре, почти всегда выгораживала ее после каких-то шалостей, собирая на себя все наказания. А Аурика держалась за старшую сестру, создавая той ощущение семьи.
— Я надеялась после приюта найти работу и забрать сестру к себе, — рассказываю я то, о чем девочки часто мечтали ночами. — Но…
— Почему ты согласилась на то, чтобы тебя отдали в дар дракону? — внезапно спрашивает Роувард.
А вот и неудобный вопрос.
— У меня и выбора-то особого не было, — пожимаю плечами. — Или я, или сестра. Я защищала Аурику.
— Я слышу в твоей фразе “но”.
— Но мэр не все рассказал о том, как это произойдет, — невольно чувствую метку на своей спине. — Он не упомянул, что будет… метка.
