Тьма. Том 8 (СИ) - Сухов Лео

Я отодвинул брезентовый полог и выглянул наружу. Колонна набирала скорость, уходя от места столкновения. И вовремя. Из леса, в сотне метров позади, выползли… существа. Размером с крупного медведя, но приземистые, на кривых мощных лапах. Морды — вытянутые, крысиные, с огромными жёлтыми резцами. Шерсть — клочковатая, грязного серо-бурого цвета.

Их было штук тридцать. Они выстроились на опушке, даже не пытаясь нас преследовать. Просто стояли и смотрели на уезжающую добычу умными, но злобными глазами.

Помесь медведя и крысы. Просто замечательно… Эволюция в Серых землях принимала очень нездоровые очертания. Не хотелось бы столкнуться с таким врагом, откровенно говоря. Крысы, насколько я помню — очень хитрые и мстительные создания.

Я отпустил полог и, усевшись на кресло, вспомнил, как мы вообще решились на прорыв…

С идеей щитов я пришёл к цесаревне и Арсению на следующее утро после сна. Собственно, моим главным аргументом было то, что деревянный щит сколотить можно прямо на ходу. Лишь бы имелся запас гвоздей. А тот же грузовик чинить выйдет лишь в мастерских, и то в дружественных посёлках.

Мою идею приняли не сразу, обещали подумать. Но, поскольку никаких других не появилось, пришлось реализовывать эту. Конечно, с моей точки зрения, рисковать цесаревной, в любом случае, было неразумно. Как минимум, она являлась ниточкой, которая связывала нас с точкой 101. Молчу уж обо всём остальном…

Однако и сама Саша не хотела провалить задачу. Поэтому собиралась добраться до цели во что бы то ни стало. Вот и ухватилась за моё предложение, как за единственную ниточку.

А чтобы не остаться посередь Серых земель с кучей раненых и побитой техникой, уговорила на авантюру Ивана Семёнова. А с ним — уже знакомого нам лекаря Дмитрия.

Подъём в день отъезда был жёстким. Ночью зверьё снова терзало очередь транспорта у ворот. И так происходило каждую ночь. А теперь мы выдвигались в Болотный Мыс — следующий опорный пункт, где, как обещали, выйдет нормально передохнуть.

Сборы проходили в лихорадочной спешке. Благо, починенную технику заранее подогнали к гостинице. Кислый ходил вокруг своего грузовика, похлопывая его по броне, дёргая щиты, и что-то ворчал. Бойцы грузили снаряжение, боеприпасы и оставшиеся запасы провизии. В воздухе висело напряжение, а грохот двигателей ещё и создавал шумовой фон.

Проблемы начались, едва мы попытались выехать из нашего сектора. Дело в том, что поток прибывающих машин не ослабевал, а наоборот, только нарастал. Остатки тех, кто застрял у стен, прорывались в Хворостово во что бы то ни стало. Как минимум, чтобы ночью оказаться в относительной безопасности.

А мы пытались протиснуться против этого потока. И узкие улицы мгновенно закупорились.

В этой суматохе я хорошо запомнил, как какой-то незнакомый голова дружины высунулся из люка вездехода и орал на нашего Славу, пытавшегося организовать проезд:

— Куда прёте, слепые? Все внутрь едут, а вы, как тараканы, наружу щемитесь! Дорогу уступите, блин!

— У нас приказ! — парировал Слава, но даже его зычный голос потонул в общем гвалте.

— А у меня раненые! — орал другой дружинник, из соседней машины. — Пропустите, я сказал!..

Движение окончательно встало. Водители начали сигналить, подогревая и без того накалённую атмосферу. Чувствовалось, что ещё немного — и по-глупому дойдёт до рукоприкладства. Мы с Авелиной стояли рядом со своим грузовиком, и я чувствовал, как внутри закипает злость.

И тут ситуацию разрешили самым неожиданным образом. Сзади, со стороны «Последнего Рубежа», послышался нарастающий рёв мощных двигателей. Впереди ехали гусеничные вездеходы, похожие на бронированные саркофаги. На их бортах красовалась приметная эмблема с соколом. Сзади тянулась колонна грузовиков с метками Тайного и Тылового Приказов.

Колонна обогнула нас, а высунувшийся из люка Булатов принялся махать мне, показывая, чтобы мы вставали в хвост. Появление броневиков цесаревны изменило всё. Ополченцы и дворяне, ещё секунду назад готовые рвать друг другу глотки, начали отъезжать, прижимаясь к стенам.

Дорога была расчищена за считанные минуты. Наша колонна, теперь состоявшая из четырёх отрядов, тронулась в путь. А когда мы покинули Хворостово, щиты опустили на полозья, и те поехали рядом с нами на сцепке, скользя по снегу.

Сейчас, через несколько часов пути, мы уже приноровились. И всё же… Скорость была небольшой. В лучшем случае, удавалось разогнаться до сорока километров в час. А я понимал, что зверьё в моменте способно и до сотни развить скорость. Тем более, оно здесь и по размерам немаленькое. Если захочет, обязательно догонит.

Задерживаться мы не могли. Останавливаться — тоже. До Болотного Мыса было почти шесть сотен километров. Не по прямой, а по тому, что здесь называлось дорогами. И проделать этот путь нужно было быстро и без остановок.

Заснеженные равнины уступили место частоколу кривых сосенок и чахлых елей, словно скособоченных от вечной тоски. Дорога здесь была чуть более узкой. Деревянные щиты по бортам грузовиков регулярно цепляли ветви деревьев и сухие кусты, торчавшие по обочинам.

Вдруг зашипела и затрещала рация. Прерываемый помехами голос Бархана доложил:

— У нас по сторонам движение. Зверьё какое-то. Размер… С телёнка. Внешне… Блин, просто крысы. Огромные крысы. Раньше таких не видел.

Нажав обратную связь, я попросил его:

— Уточни количество и поведение.

Помехи секунд на двадцать поглотили эфир, а затем голос Бархана снова прорвался:

— Их… много. Около сотни, не меньше. Бегут по лесу, вдоль дороги… Не отстают. Иногда срезают углы, выскакивают на обочину, потом снова в чащу. Выглядит… Как преследование.

Плохи наши дела… Похоже, это сотня тех самых медведекрыс. Просто замечательно.

— Пробуем оторваться! — отдала приказ по рации цесаревна.

Машины взревели двигателями, взбивая снег, придавленный броневиками в голове колонны. Но удача была барышней капризной. Мы, конечно, вырвались из леса на кривую полосу открытого участка… Однако он оказался заметён глубоким рыхлым снегом. И колонна вновь начала замедляться, пробиваясь через заносы.

В этот момент позади раздалась стрельба. Я высунулся из-под тента и, держась рукой за край каркаса, попытался рассмотреть, что происходит.

Увиденное мне не понравилось.

К последнему грузовику, со стороны леса, высокими прыжками приближались два десятка вытянутых хвостатых тел, покрытых бурым мехом. Похоже, ещё одна разновидность медвекрыс. Хорошо ещё, бойцы в последнем грузовике сообразили, что дело дрянь, и сами открыли огонь, не дожидаясь приказа.

Звери не лезли напролом. Они петляли и отскакивали в сторону, ловко уворачиваясь от очередей. А когда попадание было неизбежно — ныряли в глубокий снег, подставляя под огонь спины, покрытые очень плотной шерстью, в которой пули вязли, теряя убойную силу и скорость.

От ранений это, надо сказать, не спасало. Крысы визжали от боли, но продолжали преследование. А наши бойцы вели огонь короткими точными очередями. Одна из крыс, получив такую очередь прямо в открытую пасть, кувыркнулась и замерла. Другая, пытаясь увернуться, подставила под пули лапу и, с перебитой конечностью, отстала, волоча её по снегу. Но основная масса по-прежнему упорно наседала.

Потребовалось минут семь очень плотного огня, чтобы добиться результата. Четыре крысы, одна за другой, были убиты. Их трупы остались лежать на снегу, и атака, наконец, захлебнулась. Оставшиеся звери, словно по команде, скрылись в лесной чаще. И сделали это так же внезапно, как появились.

Не успело затихнуть эхо перестрелки, а колонна вырулить из изгиба дороги, заваленного снегом, на относительно чистый участок, как из леса справа, ревя моторами и поднимая фонтаны снежной пыли, вынеслись наши разведчики на снегоходах. Они рванули к колонне, а в рации зазвучали тревожные крики:

— … Стая! Крысы!..…Ше сотни!

— По правому борту! Тенты поднять! Оружие к бою! Кто не пристегнётся, будет сам догонять грузовики! — заорали голосом Давида рации по всем грузовикам моей дружины.