Тьма. Том 8 (СИ) - Сухов Лео

Да и признаки меняющейся погоды были налицо. Южный ветер гнал на север тёплый воздух, небо заволокло тучами, снова начинался снег. А главное, температура выросла до нуля. Конечно, ещё не весна, но болотам и не надо много тепла, чтобы из ледышки стать трясиной.

Вот и приходилось рисковать, чтобы успеть. А ещё вводить всех, кто не с нами, в заблуждение по поводу маршрута. Если у Болотного Мыса действительно нет проводной связи, выиграем пару-тройку дней.

— Обсуждается-не обсуждается… — вежливо, но всё же пробурчал Стрекотин. — Вы наши гиблые земли не знаете, ваше высочество, особенно по весне!.. Помереть тут, извините, как два пальца об стол. Да и «изменыши» распоясались совсем… Под стенами ажно каждую ночь ходят. Мы уж и тревогу крутить перестали: даём людям выспаться.

— А если в самом деле нападут? — недоверчиво вздёрнул бровь Витал.

— Те, кто на стенах стоит, первое время удержат. А там и остальные защитники, в случае чего, подтянутся… — успокоил его Стрекотин. — Ладно, раз решили, отговаривать вас не буду. Ваши щиты эти, ну которые деревянные, мои ребята залатают и укрепят. Надеюсь, ваше высочество, всё у вас в итоге получится…

— Спасибо, Лавр Арсеньевич! — искренне кивнула Саша.

Посидев ещё немного, глава Болотного Мыса залпом допил чай и отправился спать, чего и нам от души посоветовал. Правда, мы его совету последовали не сразу. Как и многие дружинники, которые сейчас размещались в казармах. Напряжённый день требовал чуть-чуть расслабиться, пусть и в форме банальных разговоров.

Утром начался снегопад. Белые хлопья валили с неба, как пух из порванной подушки. И эта подушка, видимо, была очень большой…

Слой снега рос прямо на глазах. Пришлось срочно выезжать, пока с концами не замело. Первыми, естественно, пошли вперёд разведчики Бархана. На снегоходах умчались в сторону ворот Болотного Мыса.

Связи по рациям не было, но ребята обещали оставлять вдоль дороги условные знаки, которые знали и Витал, и Давид. А потом вся наша колонна, зарычав моторами, выехала из внутреннего двора «Последнего Рубежа».

Покинув Болотный Мыс, мы двинулись на запад. И очень надеялись, что не пропустим нужный поворот, и не придётся возвращаться.

А всё почему? Потому что снегопад превратил мир вокруг в сплошную белую муть. Видимость упала сначала до ста метров, а потом и того меньше. Уже спустя час после выезда мы двигались, будто в коконе, и единственным ориентиром были красные габариты грузовика впереди.

Броневики работали, как ледоколы, продавливая в сугробах колею. А грузовики, рыча перегруженными двигателями, продирались по их следам. Рыхлый мокрый снег цеплялся за колёса и днища, машины буксовали, их регулярно заносило. В итоге, скорость не превышала пятнадцати километров в час. А ощущение было, будто продираемся сквозь плотную вату.

Я стоял, держась за стойку в кузове, и смотрел, как снег под колёсами превращается в хлюпающую кашу. За нами тянулся не просто след, а длинная грязная лужа, моментально заполняющая колею. Весенняя распутица, о которой все так много говорили, начиналась на глазах.

Из кабины слышался отрывистый мат Кислого: он выкручивал руль из стороны в сторону, чтобы как-то удержаться в колее. По рации, висевшей у меня на поясе, то и дело пытались что-то сказать, но слышно было только:

— … Пш-ш-ш-ш… ш-ш-ш… гхыр… ш-ш-ш…

Эфир был мёртв. Нам оставались лишь обрывки слов, похожие на сигналы бедствия из другого, как будто сказочного измерения.

Через пару часов мытарств, колонна ещё сильнее замедлила ход. А затем и вовсе практически остановилась. Впереди, в белой пелене, угадывалась развилка. На обочине, как маяк, торчала заиндевевшая вешка: длинный шест с куском красной тряпки.

Знак от Бархана.

В броневике с лязгом откинулся люк, из него, словно железный рыцарь, вылез Витал. Его массивная фигура в тяжёлом доспехе спрыгнула в снег, утонув аж по колено. Подойдя к вешке, Витал наклонился и счистил снег с какой-то, видимо, засечки на самом шесте. А затем сорвал яркую тряпицу и, развернувшись, тяжело побежал обратно к машине.

Через минуту колонна вновь тронулась в путь. На развилке повернули на север.

Правда, ехать стали ещё медленнее. Если до этого продирались через снег, то теперь надо было фактически плыть через жижу. Колея от броневиков на глазах чернела, смешиваясь с землёй. Снег сходил всё активнее, обнажая промёрзшую, но уже размокающую болотистую почву. Грузовики начали всерьёз буксовать, их колёса шли в грязи по ступицу, разбрызгивая коричневую жижу на наши деревянные щиты, машины позади — и просто во все стороны.

И вдруг, словно по волшебству, снегопад начал стихать. Редкие, но крупные хлопья медленно падали вниз, а затем и они перестали мешать обзору. Белая пелена постепенно рассеялась, открывая вид на… ничто.

Я даже прилип носом к прозрачному окошку, разглядывая местность.

Это была абсолютно плоская и, будто этого мало, бескрайняя равнина. Во всяком случае, простиралась она куда-то вплоть до самого горизонта. Снег здесь лежал неровным покровом, кое-где обнажая чёрную мокрую землю и блестящие участки льда. Лишь изредка, как острова, мелькали вдали рощицы низкорослых кривых деревьев. Свинцово-серое небо висело низко, и от пейзажа, в целом, веяло тоскливым одиночеством.

Кузов качнуло, пришлось подхватить едва не упашую Авелину. Она тоже встала посмотреть на открывшуюся панораму. На красивом девичьем лице застыло лёгкое недоумение.

— А… А где это мы? — тихо спросила жена. — Как будто край света…

Я не сразу нашёлся с ответом. Бесплодные земли? Тундра? Нет, всё не то.

— Тут бескрайние болота да озёра, Авелина Павловна! — раздался сзади хриплый голос Свистуна, который в норме чаще молчал, чем говорил. — Летом разве что ногами пройти можно, но уж никак не проехать. Трясина, вода, комарья тучи… Только зимой, по крепкому льду, можно ехать. Ну, или как сейчас, пока лёд ещё вконец не стаял.

— А он сейчас крепкий? — уточнила Авелина, с тревогой глядя на чёрные проталины.

— Пока держит — значит, крепкий! — включившись в разговор, хохотнул со своего места Хлебов, однако тут же посерьёзнел. — Но ветер тёплый. Долго не протянет. Так что гнать надо, как бешеные, иначе совсем раскиснет.

И мы гнали. Не, ну как гнали?

Пыхтя и шлёпая колёсами по грязи, колонна медленно, но верно ползла вперёд. В самые глубины этой безрадостной плоской пустоши. Хорошо ещё, небо сжалилось, и снегопад не возвращался. Как будто нам дали передышку, чтобы отдышались перед новой порцией испытаний.

И они не заставили себя ждать. Как и всегда в Серых землях, тишина болотистой равнины оказалась обманчивой. Мы проехали ещё с полчаса, как вдруг вдалеке, слева от условной дороги, показалась чёрная точка.

Вскоре стало ясно, что это один из разведчиков Бархана на снегоходе. Приблизившись, он лихорадочно замахал рукой в сторону левого фланга колонны. А затем, убедившись, что его заметили, спешно рванул обратно, в суровые дальние дали.

— Что-то происходит… — сосредоточенно бросил я.

И в ту же секунду над передним броневиком в небо взмыла алая ракета. Как мы заранее условились, это был сигнал тревоги.

Вторая ракета полетела налево, указывая направление, откуда ждать атаки.

— Тент поднять! Оружие к бою! Пристегнуться! — скомандовал Хлебов, и брезент взлетел вверх, открывая обзор на заснеженную равнину.

Щёлкнули карабины, пристёгивающие нас к бортам. Я проверил магазин. Авелина с прикрытыми глазами настраивала защиту, растягивая на всю колонну. Тёма, дремавший в углу, проснулся и, выгнув спину, издал низкое предупреждающее рычание.

Сначала это было просто шевеление на горизонте. Серая рябь на фоне белого, впереди и слева по ходу движения. Однако не прошло и минуты, как рябь превратилась в бурлящее море.

Из-за редких островков деревьев на нас неслось стадо. Изменённые кабаны. Размером с телёнка, как и всё живое в этих гиблых землях.