Хозяйка усадьбы "Детское счастье" (СИ) - Клэр Диана

Очнулась я в больнице. С огромным, пересекающем весь живот, уродливым шрамом. И фатальным приговором: детей у вас больше не будет.

С прервавшейся беременностью мгновенно распался и наш с Сашей "идеальный" брак. Мой любимый муж пришел ко мне в больницу всего один раз... Потом всё чаще начал пропадать то на работе, то с друзьями, приходя домой лишь за полночь. А однажды, когда я вернулась из школы, его вещей уже не было, а на столе лежала записка:

Извини. Но мне не нужна жена-пустоцвет. Бумаги на развод получишь по почте.

Возможно, кто-то сочтет меня слабой, бесхарактерной, но я не стала сопротивляться, бороться. Я безропотно подписала все документы и, выдержав жуткие пятнадцать минут в ЗАГСе, закрыла для себя тему нашего брака. Да и вообще тему мужчин. Мне казалось, что второго предательства я уже не вынесу.

К слову, на развод мой бывший муж явился уже с новой девушкой. Стройной, длинноволосой и, как оказалось, беременной.

- Недолго же ты переживал, - сквозь зубы процедила я, когда мы вышли из здания.

Саша лишь подернул плечами.

- Я лишь хочу полноценную семью. Меня можно понять.

И, развернувшись, направился к машине, где его ждала будущая супруга. Я еще подумала тогда: Похоже, дорожка в ЗАГС для него уже протоптана.

А потом вернулась в свою однокомнатную квартирку, выделенную мне государством, и всю ночь проревела над своей тяжкой долей.

А наутро проснулась и... начала новую жизнь. В которой не было места романам, мужчинам и вообще каким-либо романтическим мечтам. В моей новой жизни существовали лишь работа да помощь всем детям, до которых я могла дотянуться. Будь то мои ученики, соседские ребята или даже уличные шалопаи, за которыми некому было присмотреть.

Я перестала следить за своей внешностью, изрядно располнела. Иными словами, превратилась в типичный "синий чулок" и "маму Терезу" в одном флаконе.

Допоздна засиживалась на работе, брала продлёнки, занималась с отстающими, сидела с соседскими детками. С упоением готовила для них всё то, чему успела научиться за счастливые месяцы своей беременности. Пекла пироги, пирожки, кексы, булочки и раздаривала всё это всем своим знакомым, у которых были дети.

Даже несколько раз притащила домой ребятишек с улицы. Накормила их, искупала, накупила игрушек. Коллеги с работы, узнав об этом, надавали мне по мозгам: мол, зачем ты приручаешь чужих детей! Да и вообще опасно приводить в дом незнакомых ребят!

Я покорно кивала, понимая, что они абсолютно правы, но ничего не могла с собой поделать. Тема детей стала для меня смыслом жизни...

И вот сейчас, вместо того чтобы разглядывать заботливо оформленные витрины, я смотрела на счастливые семьи. На мам и пап с многочисленными кульками и пакетиками. На детишек, вгрызающихся в стаканчики с мороженым и сосущих леденцы на палочках. На малышей в колясках, впервые в жизни увидевших снег и новогоднюю ёлочку.

Смотрела, испытывая мучительную, почти невыносимую боль и такое же невыносимое блаженство.

- Сереженька!!!

Глава 4

Истошный вопль позади меня, со стороны проезжей части, выдернул меня из омута этого болезненного созерцания. Я вздрогнула и резко обернулась. Далее события развивались стремительно.

Кричала старенькая бабушка, одетая в черную шубку и пуховый платок. И я сразу поняла, почему. Малыш, лет трех, не более, каким-то образом вырвался из ее рук и бодрым шагом направлялся к проезжей части!

- Стой!!! - заорала я и, не думая ни секунды, рванула за ним.

Раздался оглушительный визг тормозов, затем противный, душевынимающий скрежет резины по асфальту. Моя рука едва успела схватить ребенка за длинный шарф. И, сделав из последних сил резкий рывок, я буквально выдернула малыша из-под колёс. Сама же грохнулась навзничь, пребольно ударившись локтями и коленями об обледенелый асфальт и оцарапав ладони.

Перед глазами потемнело. Казалось, из лёгких вышибли весь воздух. Сердце заполошно колотилось о ребра, грозясь сломать их и вырваться наружу.

Меня подхватили чьи-то руки и бережно перенесли на тротуар.

- Ой, девонька, да как же так! - заголосил над ухом ласковый, чуть скрипучий голос. - Больно тебе, милая? Спасибо тебе за Сереженьку, ты же жизнь ему спасла!

Темень перед глазами начала рассеиваться, и сквозь густой туман начали проступать человеческие контуры. Щеку пощекотал пуховый платок, а морщинистые руки поправили съехавшую шапку.

- Не сломала ничего, милая? - выцветшие от старости голубые глаза пристально вглядывались мне в лицо.

- Кажется, нет... - с трудом выдавила я, едва смогла снова вдохнуть. Ребра нещадно тянуло, а сердце всё никак не желало успокаиваться. - Чтож вы не держите его крепко? - Поморщилась от резкой вспышки боли где-то в области груди. - Дети же резвые... И движение здесь бешеное.

- Да не уследила, - старушка виновато опустила голову и на всякий случай покрепче сжала руку внука. - На секунду лишь выпустила, чтобы проездной достать...

- Вот и не выпускайте больше, - я помотала головой, пытаясь прогнать подступившую к горлу тошноту. Хорошо, что хоть головой не треснулась!

- Девонька, давай я хоть подарок тебе сделаю? - старушка принялась лихорадочно рыться в авоське, не отпуская при этом руку малыша. - Сейчас, подожди...

- Да не надо ничего! - слабо запротестовала я. На большее банально не хватало сил. - Я же не ради награды...

- Не-не-не! - решительно отсекла мои возражения старушка. - Вот, держи! - Она протянула мне небольшое новогоднее печение в виде звездочки, украшенное сахарной глазурью и серебряными бусинками.

- Да не нужно! - я смутилась. - Зачем?

- Бери! - приказала бабушка. - Это же новогоднее! Оно исполняет любое желание!

- Так уж любое? - я рассмеялась, но печенье взяла.

Внутри вспыхнул огонёк какого-то странного, веселого азарта. Ну а вдруг? Почему бы не попробовать?

- Любое! Главное, чтобы оно было настоящим и исходило от сердца! - старушка убеждённо закивала.

- Ладно! - всё еще посмеиваясь, я развернула прозрачную упаковку. - Тогда...

А чего я хочу на самом деле больше всего на свете?

На мгновение задумалась. В груди болезненно кольнуло, а в носу защипало.

Жень, а ведь пора тебе хотя бы самой себе признаться, что больше всего на свете ты хочешь любви и детей. Своих детей! До сих пор. Как бы ты ни пыталась задавить в себе все романтические мечты, как бы ни зарывалась в работе и заботе о чужих. В глубине души ты всё та же наивная, мечтающая о вечной любви и большой семье девочка, какой была в детстве...

- Загадала? - цепкие, мудрые глаза внимательно наблюдали за моим лицом.

- Да! - я улыбнулась и откусила кусочек. Рот мгновенно наполнился медово-коричным, с ореховыми нотками, вкусом. - Очень вкусно! Честно!

- Вот и славненько! - глаза старушки засияли. - Ну хоть как-то я смогла тебя отблагодарить. - На ее лице на миг снова отразилось беспокойство. - Ты точно в порядке? Сама доберешься до дома?

Я кивнула и машинально сунула в рот остатки сладости.

- Всё в порядке. Поезжайте, вон уже автобус подъезжает...

- С наступающим тебе, девонька!

Я молча наблюдала за тем, как старушка с внуком заходят в салон. А когда они заняли места у окна, приветливо помахала им на прощание. Автобус тронулся и уже через несколько секунд растворился в потоке машин...

Я закрыла глаза. Меня окружал гул большого города. Рев машин, визг тормозов, нетерпеливые гудки клаксонов. В воздухе витал аромат сахарной ваты, засахаренных орехов и бельгийских вафель.

Я осторожно пошевелила руками и ногами. Вроде, острая боль прошла. Вот только дышать было по-прежнему тяжело. Казалось, грудь сжимал тугой, стальной обруч.

Ладно, Женя, пора подниматься…

С трудом встала на ноги. По телу разлилась какая-то странная слабость.

Понятно, в Детский Мир уже не пойду. Надо бы поскорее домой, синяки залечивать. Вот только...