Хочу вот этого (СИ) - Гринкевич Валентина

— То есть… Хочешь сказать… Что ты это не просто сейчас придумала, действительно знаешь такую песню? — проговорил он запинающимся голосом. — И что там дальше?

— У Земфиры? Да я не помню уже «…стрелки ровно на два часа назад…» или что-то типа этого. Какая разница? Даниэль, ты что с Земли?

— Ага… Из Рязани. А ты? Тоже?

— Да… — произнесла я. Потом откашлялась и уточнила, — ­ из Вильнюса. Я просто не могу поверить… а ты давно здесь?

Даниэль замолчал на несколько секунд, что-то прикидывая в уме, и продолжил:

— Наверное, месяца три, как в рабство попал. А ты?

— Я поменьше. Попала и сразу на рынок. Тебя покупать… — я нервно хихикнула, а Даниэль обнял меня крепче и прижал к себе. — Тогда на рынке… Я не знаю, будто почувствовала что-то. Может и правду дядя говорит, что меня сама судьба вела.

— Я тоже почувствовала. Какую-то связь между нами, будто родную душу, будто мы были много лет знакомы, только забыли об этом… или в прошлой жизни… А ты, оказывается, вот кто. Герцогиня с секретом. Моя любимая попаданка.

Он наклонился и поцеловал меня, и я ответила на поцелуй. В эти минуты любые мысли напрочь вылетали из моей головы, даже такие невероятно шокирующие, как те, что секунду назад роились в сознании будто, улей растревоженных пчел.

— И что же мы теперь будем делать? — спросила я спустя несколько секунд, пряча лицо на груди у Даниэля.

— Будем жить, вдвоем. Теперь все стало, с одной стороны, проще, а с другой — гораздо сложнее.

— Не совсем понимаю, о чем ты говоришь? Ну то что проще — очевидно, ты теперь свободен, и я тоже. Можешь, остаться в замке, и мы будем жить вместе. А что сложнее?

— Понимаешь… то что мы попаданцы оба, очень сильно упрощает наше общение между собой, теперь между нами нет никаких секретов и недопониманий. Мы можем говорить открыто, обсуждать наши чувства и вдвоем переделывать какие-то трудности, помогая друг другу. А сложнее то… — он немного помолчал, подбирая слова, — сложнее то, что мы оба чужие в этом мире. Мы его совсем не знаем, нам удавалось какое-то время приспосабливаться и дурить голову окружающим так, чтобы они ничего не заметили. И мне в этом плане было гораздо проще, конечно. Что там у пленника? Забот немного. Делай, что прикажут, а в разговоры вступать необязательно. А ты большая умница и молодец. Ты у себя там в Вильнюсе случайно не в кино снималась? Актриса из тебя бы получалось изумительная, столько времени всех водила за нос.

— Нет. Я в своем мире училась на юридическом…

Я вспомнила прошлую жизнь и вздохнула. Все это время пыталась гнать прочь мысли и воспоминания. И получалось. Вокруг меня все это время был такой водоворот событий, что скучать было попросту некогда. Но тоска по дому и по своим близким никуда не делась. Она свернулась в животе тугой пружиной и попросту ждала время, чтобы развернуться. Вот и сейчас я чувствовала, как она гонит к горлу противный комок, а к глазам слезы.

Почувствовал ее и Даниэль, он крепко сжал меня в своих объятиях. Наклонился к волосам, легонько поцеловал в висок.

— Ну же, малыш. Ты была такой сильной все это время. Ты самый настоящий боец и с честью прошла всю подготовку к Королевским играм и выдержала все три этапа. На мой взгляд, ты гораздо больший герой, чем я…

— Кстати! — я отстранилась и посмотрела на Даниэля подозрительного. — Если ты из нашего мира. Откуда у тебя все эти навыки и умения? Откуда ты знаешь, как обращаться с мечом и прочим оружием? Откуда у тебя такие отличные навыки боя?

Глава 48

— На самом деле, это знаю не я… А то тело, в которое я попал. Ну то есть я, конечно, кое-что умею и сам. В Рязани работал инструктором по карате киокусинкай. Тренировал несколько подростковых групп. В прошлом сам не раз участвовал в соревнованиях и занимал призовые места. Но здесь будто мышечная память. Тело само знает, как двигаться и какие использовать приемы, на рефлексах, почти не подключая осознанное мышление. Вероятно, в прошлом я был хорошо обученный боец, тренировался с самого детства, и тело помнит и подстраивает мозг.

— Что-то я у себя такого не замечала. Хотя вряд ли, конечно, герцогиня обучалась боевым навыкам, но… даже интересно… Может, я знаю и умею что-то недоступное мне в прошлой жизни? Рисовать картины или играть на скрипке? Надо будет расспросить няню и поэкспериментировать самой. Хотя, мне кажется, что Тати ничем таким особенным не увлекалась.

Ветер усиливался, я поежилась и плотнее вжалась в Даниэля.

Разве не чудо, что мы встретились? Это же самое настоящее волшебство! Наверное, две души, которые предназначены друг для друга, скрепляются судьбой такой крепкой нитью, что она не рвется даже при перемещении между мирами. И любовь соединяет их надежнее стальных цепей.

Что ждет нас в будущем? Сколько еще испытаний? Сможем ли мы пройти их с честью и пронести нашу любовь через года? Кто знает?

— Даник… Вот же! Теперь мне хочется называть тебя Даник — я засмеялась.

— А мне тебя Таней, — он зарылся лицом в мои волосы.

— Можешь называть, мне так будет даже привычнее. Но получается, ты молчал о своем прошлом и том, как попал в плен…

— Потому что я этого не помню, — закончил он фразу за меня.

— Кто же ты?

— Хотел бы и я это знать. Насколько понял из обстоятельств, в которых меня брали в плен, я кто-то довольно важный, потому что следовал вместе с охраной в гористой дикой местности, но на нас напали бандиты или работорговцы. Вероятно, наш отряд, человек двадцать пять, судя по убитым телам, которые я насчитал, не ожидал нападения и двигался довольно свободно. Но в узком месте ущелья мы попали в засаду. Всю стражу перебили. Наверное, и меня тоже. Но в своем мире, я в этот момент попал под автобус, а очнулся здесь под самый конец схватки. Ужасно болела голова, вероятно, меня по ней конкретно приложили, и именно в этот момент произошел обмен сознаниями.

— Ты думаешь это все же обмен? Наши тела там тоже живы, и в них сейчас находятся новые личности?

— Ну… мне хочется так думать. Потому что, в таком случае, остается надежда вернуться домой. Хотя сейчас мне уже не так сильно этого хочется, как вначале. А может быть, уже и совсем не хочется.

Даниэль наклонился и поцеловал меня еще раз. Я поняла что он имеет ввиду и была с ним согласна. Если мы будем вместе, то черт побери, действительно, можно уже и не возвращаться. Потом в голову пришла новая мысль и я захихикала.

— Ты чего? — он посмотрел удивленно.

— Представила бедную Татечку на лекции по политологии или на экзамене по философии. Как она, бедняжка, вообще сессию переживет?

— Как-нибудь выкрутится… я вон Королевские игры пережил. И даже выиграл!

— Ну ты, да! Мой герой… Но все же, давай вернемся к твоим воспоминаниям о попадании в рабство. Ты очнулся и что дальше?

— В живых остались лишь я и еще один совсем юный парень. Его одежда, как и моя, отличалась от убитых. Похоже, те, кого перебили, являлись чем-то вроде наших с ним сопровождающих или охраной. Рубаха на его плече порвалась, и я увидел странную татуировку. Рунический орнамент, такой же, как позже обнаружил на себе. И волосы у него были светлые, а глаза ярко-голубые, в то время как у всех остальных темные, почти черные.

— Думаешь, это твой брат?

— Ну родственник точно.

— А вы потом смогли с ним поговорить?

Даниэль покачал головой и ненадолго задумался.

— Нет, поговорить не удалось, нас почти сразу разделили, — продолжил он после паузы. — Меня потом долго везли куда-то в закрытой повозке. Останавливались редко, наружу меня выпускали только ночью, так что по какой местности мы ехали, не скажу, не видел. Но кормили сносно и обращались хорошо, не сказать, чтобы уважительно, но не били и словесно не издевались. Потом помню рынки рабов, меня несколько раз перепродавали. Я все пытался высмотреть того парня в толпе среди других рабов, но тщетно. Вообще, времени на размышления у меня было много. И я пришел к выводу, что изначально я из очень знатного рода, возможно, даже сын правителя. Может, с братом нас послали в дипломатическую миссию, где на нас напали и похитили, для дальнейшего выкупа. Но что-то у них не срослось. Может, родственники мои отказались платить или еще что помешало… и в дальнейшем меня уже перепродавали как обычного раба-воина… Жаль, что я ничего не помню. Но об этом счел лучшим никому не признаваться и все пытался разговорить других, выпытать любую информацию, не подставившись самому. Но это сложно. У рабов никакого доступа ни к книгам, ни к газетам, да и вообще… Сама же видела.