Тайна вдовьей таверны (СИ) - Сказка Агния

– Береги ее, Дамир, – сказала я, глядя ему прямо в глаза. – Она – самое дорогое, что у меня есть на этом свете. Самое дорогое.

Он крепко пожал мою руку, его взгляд был полон решимости и уверенности.

– Клянусь, Маргарет, – ответил он твердо. – Я буду беречь ее всю жизнь. Как зеницу ока.

И тут Дамир добавил, словно внезапно спохватился о чем-то важном:

– Я хотел завтра утром уехать в город. Чем раньше начну работать, тем быстрее вернусь и тем быстрее мы сыграем свадьбу. Я все устрою, Маргарет, вот увидите.

Слова его отозвались в моем сердце болезненным уколом. Завтра? Так скоро? Я почувствовала себя так, словно Дамир покидал не только Лию, но и меня, оставляя нашу таверну осиротевшей, лишая ее частички тепла и уюта. За то время, что он был с нами, он стал частью нашей жизни, частью нашей семьи. Крепкий, надежный, немногословный, но такой свой.

– Так скоро? – только и смогла вымолвить я, чувствуя, как в горле встает ком.

Лицо Лии вмиг исказилось от горя, словно туча набежала на солнце. Она бросилась к Дамиру, как к спасительному берегу, и обвила руками его сильную шею.

– Не уезжай, Дамир, – прошептала она, прижимаясь к нему всем телом, словно боясь, что он исчезнет, растворится в воздухе. – Пожалуйста, не уезжай. Я не переживу разлуки.

Он нежно отстранил ее от себя, взял ее лицо в свои большие ладони и вытер большим пальцем слезы с ее щек.

– Я должен, Лия, – ответил он, его голос звучал мягко, но твердо. – Я должен заработать денег, чтобы у нас был свой дом, свой очаг, чтобы мы ни в чем не нуждались. Это ненадолго, солнышко. Я вернусь. Очень скоро вернусь. Обещаю.

Видеть их такими, полными любви и печали, такими юными и наивными, было одновременно радостно и больно. Я почувствовала себя лишней в этот момент, словно незваная гостья на их празднике любви.

– Ладно, дети мои, – сказала я, стараясь говорить бодро, чтобы не выдать свою грусть. – Пойду-ка я спать. А вам нужно побыть вдвоем, поговорить, попрощаться.

Я поцеловала Лию в щеку, чувствуя, как она дрожит, и кивнула Дамиру, желая ему всего самого лучшего. На душе было тревожно, тяжело, но в то же время – удивительно светло. Зайдя к себе в комнату, я зажгла свечу, ее теплый свет мягко осветил стены, создавая уютную атмосферу. Села на кровать и уставилась в одну точку, словно пытаясь собрать в голове все мысли. Лия выходит замуж. Лия будет счастлива. Но как же таверна? Как же я без нее? Без ее звонкого смеха, без ее помощи, без ее заботы? Она конечно хочет остаться, но я то понимаю, что им нужен будет свой дом, свое местечко, а не это все. Я окинула взглядом комнату. Было грустно.

В груди боролись противоречивые чувства – радость и тревога, счастье за Лию и страх перед неизвестностью. Но я постаралась успокоить себя. Все складывается так, как должно быть. Жизнь идет своим чередом, и нужно уметь отпускать, давать своим близким свободу выбора. Нужно верить, что все будет хорошо. Лия заслуживает счастья. И если Дамир – тот, кто может ей это дать, то я не стану этому препятствовать. Я буду только рада за нее.

Я задула свечу и легла в постель. В темноте мне слышался тихий шепот ветра за окном, словно он рассказывал мне старую сказку о любви и разлуке, о надежде и вере. Я закрыла глаза и постаралась уснуть. Завтра будет новый день. День прощания. Но и день надежды. День, когда моя маленькая Лия сделает еще один шаг навстречу своему счастью. И я буду молиться, чтобы этот шаг был правильным.

Глава 14.

Дни текли неспешно, словно густой мед по ложке, тягучие и умиротворяющие. Солнце вставало и садилось, звезды мерцали над крышей таверны, а жизнь внутри ее стен продолжала бурлить своим тихим, но постоянным потоком. Таверна жила своей жизнью, дышала запахом свежеиспеченного хлеба, от которого всегда щемило сердце тоской по прошлому. Я все чаще и чаще думала о моей жизни до попаданства. Неужели я попала в этот мир, чтобы стать хозяйкой таверны? В этом и был весь смысл? Становилось как-то тоскливо, но я гнала от себя дурные мысли, стараясь занять себя делом.

“Золотой Гусь” наполнялся гулом голосов, переливами смеха, звоном кружек, в которых плескалось пенное. Гости приходили и уходили, оставляя после себя звонкую монету, да искорку тепла, которая согревала меня в одинокие вечера. Кажется они даже перестали называть мою таверну “Вдовьей”, по крайне мере я на это на это надеялась.

Истории, которые посетители приносили с собой, потом пересказывали у очага долгими зимними вечерами, превращаясь в легенды, вплетающиеся в саму ткань таверны. К нам заглядывали и местные жители, которые все пытались разведать рецепт красной похлебки и такого непонятного блюда под названием “пицца”. Я не торопилась открывать свои секреты, Я управляла всем этим хаосом с тихим удовлетворением, словно капитан ведет свой потрепанный штормами, но любимый корабль по спокойному, ласковому морю.

Недели сменяли друг друга, словно страницы в старой книге. Окрашивая пейзаж за окном то в сочные оттенки зелени, радующие глаз, то в золото спелой пшеницы, от которой веяло теплом и предвкушением обильного урожая. Я уже почти забыла про того незнакомца, что так настойчиво расспрашивал про Лию, словно желая вытянуть из меня все тайны. Его любопытство показалось мне тогда мимолетным ветром, не оставившим после себя следа на гладкой поверхности жизни. Впрочем, может, это и к лучшему. Нечего будоражить воду, когда она и так прозрачна. Жизнь устаканилась, вошла в свою колею, и я уже почти поверила, что все плохое позади.

Лия же жила в ожидании осени, когда должен был вернуться Дамир. Ее глаза светились каким-то особенным светом, словно в них поселилось маленькое солнце, озаряющее все вокруг. И я не могла на нее нарадоваться. Она словно расцвела, стала увереннее в себе, счастливее.

Правда нам начал наведываться староста, что меня немного беспокоило. Казалось бы, что может быть плохого в посещении платежеспособного мужчины нашей таверны. Но вот то, что он как-то хитро поглядывал то на меня, то на Лию, меня сильно настораживало. Но больше всего меня напугал разговор, который я услышала как-то вечером, когда староста встречался в таверне с каким-то странным мордоворотом. Мне даже казалось, что я его где-то видела, вот только не могла вспомнить где и когда.

Он явно не был рад этой встречи.

– Бернард, ты я смотрю стал добропорядочным человеком, и о старых друзьях совсем позабыл, – усмехнулся мордоворот, когда староста сел к нему за стол. Так случилось, что я в этот момент была за стенкой, и даже не прислушиваясь услышала то, что мне не предназначалось.

– Рауль, что ты здесь делаешь и зачем явился? – по голосу было слышно, что мужчина нервничает.

– Приехал рассказать тебя очень интересную историю, – мужчина которого назвали Раулем даже хохотнул.

– Какую еще историю? – Бернард явно напрягся.

– Познавательную.

– Не тяни. Говори, – ответил, словно каркнул староста.

– Жил был мужичок и очень уж хотелось ему стать старостой поселения, да вот прежний староста всем устраивал строго барона, и тот и не планировал менять его на другого. И задумал мужичок подставить старосту, организовал банду и начал трясти бедных проезжих, а потом и вовсе разорил дом и убил любовницу барона.

– Заткнись, – прошипел на Рауля Бернард. – Приехал меня шантажировать? А вот обломись, ты там тоже был и бабу с девчонкой между прочим ты заживо сжег, – сказал словно выплюнул слова староста, а у меня по спине поползли мурашки.

– Идиот ты Бернард, – в тон ему ответил Рауль. – Ты думаешь я совсем придурок и мне на виселицу охота?

– Тогда что ты от меня хочешь? Зачем приехал? – повторил вопрос мужчина.

– А то, что девчонка тогда в доме не сгорела, а жила у тебя под носом все это время, – еле слышно ответил Рауль. Я даже дыхание задержала, чтобы не упустить ни слова.

– Как так? – по голосу было слышно, что староста растерян и удивлен.