НеТемный 8 (СИ) - Изотов Александр

Я хотел было высказать ему всё, что о нём думаю, но аж поперхнулся от изумления. То есть, он порубили лодки из уверенности, что я не убью их⁈

— Серьёзно⁈ — вырвалось у меня, — Ты думаешь, что раз я лиственник, то тебе ничего не грозит?

Больше всего меня возмущало то, что они уже видели меня возле Храма Хморока. Должны были видеть.

— Да, лиственник! — тот расхохотался мне в лицо, — Или твоя вера для тебя пустой звук⁈

Сзади раздался звонкий хохот Виола.

— Храмовник, который предал собственное учение и якшается с тёмными, учит других, как им верить? — бард вскинул голову от смеха, — О-о-о, видит Маюн, это надо занести в балладу!

Я кивнул, соглашаясь с Виолом.

— Как ты смеешь, южная морда, похабить своим грязным ртом наше учение⁈ — дёргаясь в моей руке, возмущался Храмовник, — Это не твоего скупого ума дело!

Второй Храмовник как раз поднялся, с кряхтением сдирая с себя помятый золотой нагрудник, и закашлялся, сплюнув кровь. Вломил я ему нехило, и даже не ожидал, что стал таким могучим.

— А теперь отпусти меня и иди своей дорогой, лиственник, — процедил мне сквозь зубы первый, — И моли своё Древо, чтобы я не решил тебя убить!

Скривившись, я за мгновение насытил свои мышцы бросским огнём и, размахнувшись, метнул Храмовника в море. Я был очень зол и явно перестарался, потому что тот пролетел под сотню шагов и бухнулся в ледяную глубину. Как был, в доспехах.

Он, что-то крикнув, мгновение ещё побарахтался, но тут же исчез среди волн. Второй вскочил с четверенек, даже забежал в ледяную воду, поражённо таращась на волны, но тут же выскочил:

— Сожги тебя Яриус! — он развернулся и бросился ко мне с кулаками.

Но его встретил бросский кулак, и Храмовник улетел доламывать уже один раз пострадавшую лодку. Зашевелился среди обломков досок, поднялся с грозным видом и выставил ладони.

Между ними начал разгораться пучок света, Храмовник явно готовил какую-то особо мощную магию.

— Именем Яриуса, бога солнца и света, я покараю… — он не договорил, потому что малый пучок света, который он метнул, тюкнулся в мой чёрный нагрудник и затух. Никакого урона мне эта магия не причинила.

— Великий Яриус, даруй мне силу! — тот нашарил под ногами свой двуручник, и, разгоняясь, рванул ко мне, — Насыть мои жилы светом… уф-ф!

Мой кулак воткнулся ему в грудь. Меч я у него не отнял, а просто оттолкнул. Ну ведь должен же этот тупица сделать какие-то выводы?

— Да как ты смеешь, лиственник, поднимать на меня ру!.. — он опять прыгнул, замахиваясь мечом.

И новый полёт, теперь уже от моей ноги. Мне снова пришлось вымерять силу, потому что я не хотел проломить ему рёбра.

Рыцарь отлетел к воде, послышался плеск от его кувырков.

— Видит Маюн, громада, эти двое были самыми умными во всём Ордене Храмовников, — сказал Виол, глядя на барахтающегося в морской пене Храмовника.

— Скорее всего, их тут поэтому и оставили, — хихикнула Креона, — Чтобы не сияние их мудрости не выдало.

Я, закрыв глаза, тренированным усилием успокоил себя. Просто обыкновенная тупость этих двоих — ну, теперь уже одного — так бесила, что мне стоило огромных трудов не утопить второго бедолагу.

Он опять поднял свой двуручник, поэтому я подошёл, просто отнял у него меч и выкинул в воду.

— Ты… иди дальше… и моли своё Древо, чтобы я… ну… не убил… — дрожащими то ли от страха, то ли от холода губами пролепетал Храмовник. Он то и дело таращился на волны, но ни его меч, ни его напарник никак не желали выныривать.

И вот свершилось! В глазах промелькнула крупинка настоящего разума. Бедный паренёк с промытыми мозгами явно начал что-то подозревать…

— Раз я вижу в твоих глазах проблеск интеллекта, и ты явно не хочешь кормить рыб, — при этих словах я схватил его за ворот промокшего подклада, — То ты мне поможешь. Ведь так?

— Яриус, храни меня, и ниспошли священный свет на этого… Ау!

Я просто влепил ему пощёчину. Он снова начал молитву, я снова влепил… Открывает рот — пощёчина. Открывает — пощёчина. Раз — два! Раз — два! Ну же, тупень ты златобронный, давай!

Через десяток раз, когда его щека уже горела, как помидор, до Храмовника наконец дошло. Дошло, что я никуда не исчезну, и что никакой Яриус ему не поможет.

— Что… что ты хочешь, демон⁈

— Есть ещё лодки? — я тряхнул его, — Как догнать корабль⁈

— Моя вера крепка, как… ау! У-а-а-а! — Храмовник заплакал, зажав опухшую щёку, — Есть, есть лодка… — и он показал пальцем куда-то дальше.

— Где⁈

— Там, за бухтой, между скалами… Только не убивай, прошу тебя!

Я показал ему милейшую улыбку, а потом поморщился от запаха. Кажется, бедняга обмочился.

— Да смердящий ты свет! — и я метнул его в воду.

Пролетел он гораздо меньше, но плюхнулся и так же ушёл с головой. Вынырнул, забарахтался, снова ушёл.

— Громада, это жестоко, — проворчал Виол.

— Ты веришь, что он не нападёт со спины? — я хмыкнул, двинувшись к скалам на краю бухты, на которые показал Храмовник, но всё же испытал сильное желание оправдаться, — Тем более, я его не убил… Кинул недалеко, да и он без нагрудника, у него есть все шансы.

Утопающий и вправду то и дело показывался среди волн, постепенно приближаясь к берегу.

— Вроде выплыл, — кивнул Виол.

— И это может быть нашей проблемой, — проворчал я, понимая, что стал слишком мягкотелым. Всеволод Тёмный не оставил бы за спиной такие проблемы, а вот Малуш…

— Громада, а ты посмотри на это с другой стороны, — словно услышав мои мысли, сказал Виол, — Ты оставил себе удовольствие ещё раз набить ему морду. И ещё раз, и ещё… Ты — умнее безжалостных убийц, ты растягиваешь удовольствие.

Я расхохотался над шуткой Виола, Креона тоже улыбнулась.

— У нас на севере это называют глупостью, гусляр, но твоя версия мне тоже нравится.

— У нас на юге это называют милосердием.

Двинувшись к мысу, мы услышали совсем другое море. Если в бухте Спокойной волны были невысокими, то за её пределами поднимались такие исполины, что их пенистые верхушки показывались даже над скалами. Удары сопровождались бешеным рёвом и гулкими ударами, от которых иногда даже сотрясалась земля под ногами.

Где-то через час взобравшись на зубчатые скалы, которые венчали мыс у самого выхода из бухты, мы разглядели, что на пляже прибавилось народу. Кажется, та погоня, которую Виол отправил по ложному следу, вернулась.

Они явно нашли выплывшего Храмовника, и навряд ли тот умел хранить секреты. Поэтому неудивительно, что блистающие доспехами рыцари побежали вслед за нами.

Не то, чтобы я их боялся — у меня просто не было времени. Тем более мы уже заметили лодку, спрятанную внизу в кармане между скалами. Странный это был карман — снаружи бушевал прибой, облизывающий скалы громадными волнами, но внутри потаённой ниши вода вздымалась умеренно, будто дыхание.

Лодка с мачтой и парусом поднималась и опускалась, легонько стуча бортами о гладкие стены. Кто и зачем её здесь разместил, я не знал — у Храмовников были свои секреты.

Мы спустились по вырубленным в скале ступеням, и океан сразу заглох, превратившись в размеренный гул. Прыгнув в лодку, которая оказалась достаточно вместительной, я всё же спросил:

— И кто у нас владеет морским делом?

Все переглянулись, и Виол развёл руками.

— Могу только спеть песню о море… «И руки наши крепки, как канаты». Я сам сочинил.

Я всё же промолчал, оставив при себе мнение о пользе этой песни здесь. А потом я уставился на выход из кармана, где внутрь пытались залететь огромные волны и разбивались сотнями брызг и торчащие в глубине скалы.

Мало того, что нам надо выплыть в этот шторм, так ещё и не убиться в скалистой мясорубке… Я почувствовал свою беспомощность перед мощью стихии — каким- бы я там ни был магистром, ледяным глубинам океана наплевать на мою мощь. Проглотит и не заметит.

— Громада, видит Маюн, я сомневаюсь… — Виол, уцепившись за борта, тоже не сводил взгляда с бушующей зубастой горловины, в которую нам надо было втиснуть лодку.