Прелюдия бури (СИ) - Злобин Михаил

— Что за зверьё? И это достоинство Капитулата⁈ — возмутился кто-то позади меня.

А дальше несколько десятков магистров загалдели так, что я не смог вычленить из этого гвалта ни единого слова. Тем не менее, общий настрой мне удалось уловить. Все пытались понять — что сейчас произошло. И всё чаще этот вопрос стали адресовать мне.

— Тише, экселенсы, успокойтесь! Идёмте, не будем больше мешать нашим доблестным защитникам нести дозор! — умело перенаправил я закипающий энтузиазм северян на куда менее интересный процесс.

Неспешное шествие гуськом и долгий спуск по узким лестницам помогли большинству гильдейцев совладать с первым изумлением. И к тому моменту, когда мы достигли земли, они уже готовы были меня выслушать.

— Только что, уважаемые магистры, Капитулат явил свой истинный лик, — провозгласил я, вынуждая последние шепотки стихнуть. — Темноликие всегда и везде кричат о порядке, но сами сеют хаос. Заявляют о силе, но демонстрируют лишь трусость. На ваших глазах алавийцы хладнокровно перебили собственных подданных. И знаете, почему их столь жестоко покарали? Всего лишь за то, что приняли из моих рук милость покинуть Элдрим. Вы можете сами обойти трактиры и поспрашивать местных жителей, экселенсы. Вам многие подтвердят, что некто обещал темноликим за солидное вознаграждение выход из города. Так вот, инициатором этого предложения был я. Как видите, слово своё я сдержал. Однако Капитулат не принял подданных обратно. В его глазах все они стали грязными предателями, не заслуживающими жизни.

Северяне от моих слов заметно помрачнели. Для них алавийцы испокон веков были чем-то далёким и сказочным. Ну не забирались темноликие в их промозглые широты. Они вообще дальше срединных государств Старого континента не совались. И потому я мог плести о Капитулате какие угодно небылицы. Ведь люди часто верят не фактам, а впечатлениям. Подкрепи свою ложь громким событием, и слушатели сами сложат в уме оправдание твоей правоты. Надо всего лишь представить произошедшее в нужном свете…

— А теперь, благородные экселенсы, — вновь завладел я вниманием магистров, — попробуйте ответить на вопрос: «Если алавийцы столь беспощадно расправились с собственными подданными за мимолётную сделку с противником, то как они поступят с вами?» С теми, кто военным маршем шёл по землям их колоний, захватывал Персты Элдрима и убивал солдат Капитулата. Впрочем, мы можем даже отбросить сей аспект. Просто задумайтесь, откуда темноликим знать, что ваш выход из города — это не военная хитрость? Кто заставит осторожных альвэ безропотно пропустить себе в тыл полсотни милитариев? Мне, к сожалению, такая сила неизвестна.

Магистры задумчиво переглянулись. Кажется, я своим последним аргументом затронул сомнения, кои тлели в душе у каждого.

— У меня нет намерений переубеждать вас, экселенсы, — перешёл я к заключительной части своей речи. — Какое бы вы не приняли решение, я приму его. Захотите испытать судьбу и покинуть Элдрим — пожалуйста. Ваши жизни в ваших руках. Я прикажу открыть врата хоть сегодня же. Но если мне всё-таки удалось вам наглядно показать опрометчивость и смертельную опасность этого поступка, то жду всех вас завтра на стенах. Городу нужны защитники.

— Но здесь свирепствует чума, экселенс Маэстро! — сразу же вставил реплику нор Ганлен. — Как же мы…

— Господин Сенион, не стоит драматизировать, — перебил я лидера гильдейцев. — «Свирепствует» — это слишком громкое и патетичное слово. Не стану отрицать, Элдрим заражён, и в связи с этим нам всем необходимо утроить осторожность. Однако мне способы распространения болезни прекрасно известны, и потому сдерживать её удаётся. Поверьте, экселенсы, без моего вмешательства зараза захватила бы огромный город со скоростью ветра. Улицы оказались бы завалены гниющими и разлагающимися трупами, которые некому убирать. Но покуда подобного не происходит, то и беспокоиться вам не о чем. Кроме того, мои безликие братья очень преуспели на стезе врачевания. Не далее как вчера, им удалось исцелить девочку, которую Гнев Драгора уже практически лишил дыхания. Поэтому не нужно страшиться. Ситуация находится под полным моим контролем. Ни одного солдата с признаками заболевания на стенах вы не встретите. Единственное, чего бы я вам не советовал, так это соваться в кварталы бедняков. А теперь прошу меня извинить. Неотложные дела требуют моего вмешательства.

Оставив северян наедине с посеянными мной сомнениями, я вернулся к закрытому экипажу, внутри которого меня дожидался Золотой глаз.

— Признаться честно, экселенс Маэстро, я до последнего не верил, что вы позволите алавийцам выйти за ворота, — пристально глянул на меня лидер «Жерновов», который, кажется, ещё не был в курсе о том, что произошло под стенами.

— Корвус, хоть и твоими устами, но я обещал за определённую плату выпустить отсюда любого темноликого, — растянулись мои губы под маской в холодной улыбке. — А слово моё — твёрже стали…

— Vaail’den! — пронзительно вскрикнула одна из Дев Войны, вскакивая в седле и указывая дрожащей рукой вперёд. — Смотрите, это же…

Она увидела его. Среди обугленных и спёкшихся в единую массу тел мелькнул обгоревший, но узнаваемый герб на остатках некогда богатого наряда. Герб её собственного Дома. Дома, чьих детей она была обязана охранять…

Хаос в военном лагере Капитулата не разразился мгновенно. Он неспешно нарастал подобно снежной лавине, захватывая всё больше и больше умов. Чистокровные альвэ спешили к месту происшествия, бросая посты, дабы лично убедиться, что слухи не врут. И вскоре возле разгромленных экипажей собралась целая толпа.

Весь ужас произошедшего доходил до сознания истинных граждан Капитулата постепенно. На четвёрку bloedweler, участвовавшую в атаке, было вообще жалко смотреть. Казалось, эти обученные и опытные милитарии находятся на грани помешательства. Ведь для них, для расы, у которой каждая новая жизнь есть редкий и выстраданный дар, такая потеря являлась огромной трагедией. Нет, даже хуже. Это был акт подлинного святотатства. Непостижимое варварство, которое невозможно простить…

Один из озарённых, поразивший своими атаками первый и третий фургоны, медленно сполз с седла. Ступая на подгибающихся ногах, он подошел ближе. Прямо к тому экипажу, который разнёс в щепки. Он окинул преисполненным болью взглядом обломки, обильно напитавшиеся кровью, а затем посмотрел на свои ладони. Каково ему теперь жить, зная, что он загубил не кучку грязнорожденных, а наследников древних родов, управителей, инженеров, учёных, носителей магического знания?

Маг упал на колени и его вырвало. И ровно в тот же миг на место происшествия прибыло командование. Бойцы расступились перед высшими офицерами, пропуская их к обломкам и перекрученным в неузнаваемый фарш телам соотечественников.

Командующий армией, увидав, чьи руки торчат из ближайшей груды, онемел и застыл, будто поражённый громом. Издав полузвериный рык, он спрыгнул с коня и ринулся лично извлекать останки соотечественников. Другие алавийцы, справившись с удивлением, поспешили ему на помощь.

— Не могу поверить… Тиг-Скаара… — выдохнул кардинал, узнав на запёкшемся трупе изящный золотой медальон. — Эрр-Шанн, тебя тоже? О, Каарнвадер-защитник, не может этого быть! Ан-Сайн, и твои сыновья здесь…

Огонь первобытной ярости алавийцев, несколько потухший с появлением командования, воспылал с новой силой. А когда они извлекли из-под обломков первые детские останки, ярость и гнев уже нестерпимо душили темноликих, выжимая слёзы. Боги… они ведь совсем юные альвэ, не успевшие познать ни радостей, ни тягот уготованного им долголетия. Те, кто ещё даже не перешагнул двадцатилетний рубеж детства…

Пожалуй, именно их тела, или, скорее, то, что от них осталось, и переполнило чашу всеобщего терпения. Алавийцы не кричали и не рвали на себе волосы. Их скорбь была слишком глубокой для таких низменных проявлений. Осторожно, с несвойственной их расе дрожью в пальцах, они извлекали из пепла крошечные, обугленные фигурки. Бархатные платьица, спёкшиеся в уголь. Игрушечные оловянные кинжалы, расплавленные в бесформенные слитки. Безжизненных обгоревших кукол, застывших в объятиях своих маленьких хозяек.