Двадцать два несчастья 2 (СИ) - Сугралинов Данияр

— Две триста, — сказал старший, вытирая руки ветошью. — Стекло обычное, работа, вывоз.

Стоило расплатиться и выпроводить их, как Валера немедленно запрыгнул на подоконник и принялся изучать новое стекло, тыкаясь в него носом и оставляя влажные отпечатки на свежевымытой поверхности.

В дверь постучали.

На пороге стояла Танюха, уже без тюрбана, с влажными русыми волосами, но все в том же розовом халате.

— Вставили?

Она заглянула через мое плечо, привстав на цыпочки.

— О, нормально! Быстро управились.

— Спасибо за советы, — сказал я. — Реально помогло.

— Да не за что.

Она помялась, переступая с ноги на ногу, и я понял, что пришла она не только проверить окно.

— Слушай, Сереж… Я чего пришла-то.

Танюха смотрела куда-то в сторону, избегая прямого взгляда, и ковыряла облупившийся лак на ногте.

— Ты когда на пробежку снова пойдешь?

— Завтра в шесть утра, как обычно.

— А можно я с тобой?

Она все еще не смотрела на меня, разглядывая косяк двери с таким интересом, будто там была написана формула вечной молодости.

— Ну, то есть… Я сегодня собиралась сама, честно. Но то одно, то другое, и вот уже вечер. Так и не сходила.

— Силы воли не хватает? — уточнил я.

— Ну да. Да и дела всякие. А утром сходил — и весь день свободен. Типа.

Танюха вздохнула так, что розовый халат колыхнулся на обширной груди.

— Одной тяжело. А когда знаешь, что тебя кто-то ждет, уже не отмажешься. Типа стыдно будет.

— Хорошо, — сказал я. — Степка когда встает в школу?

Спросил, чтобы, если что, начать бегать чуть позже.

— В семь, — ответила Танюха.

— Тогда завтра в шесть. Жду у подъезда. Опоздаешь хоть на минуту — ухожу без тебя.

— Не опоздаю!

Танюха просияла, и три ее подбородка на мгновение превратились в один.

— Честное слово! Ты мне типа как персональный тренер будешь, да?

— Я тебе буду как человек, который не даст слиться, — поправил я. — А ты мне. Взаимная ответственность работает лучше любого тренера.

Она энергично закивала.

— Договорились! Все, побежала готовиться!

И унеслась к себе, грохнув дверью так, что Валера опрометью слетел со шторы и скрылся под диваном.

А я сел за компьютер писать письмо Караяннису.

Утро было тихим, печальным, холодные лучи вяло пробивались сквозь тропосферу со стратосферой, словно через толстое мутное стекло. До земли доходил лишь слабый рассеянный свет, от которого лицо Танюхи казалось неестественно-бледным, словно у вампира. Если, конечно, бывают настолько раскормленные вампиры, как она.

Во многих окнах за задернутыми шторами еще не выключили свет.

Я поежился от плотной предутренней сырости и пнул желтый кленовый лист, который упал мне прямо на кроссовку.

Сегодня мы пришли к заветной лавочке у подъезда почти синхронно, что Танюха отметила радостным возгласом:

— Хоть раз тебя, Серый, не приходится ждать!

— Да ты в тот раз всего-то две минуты подождала, — хмыкнул я, и изо рта вырвалось облачко пара. — А уже разговоров!

— Не две! Пять! — запальчиво возмутилась она, поплотнее застегивая куртку.

— Тогда догоняй! — решил я задавить дискуссию в самом зародыше. — До парка бежим, а у правой аллеи потом передохнем.

— Ну, я не могу так далеко бежать, — возмутилась Танюха уже мне в спину. — Подожди, Серый! Че ты наглый такой типа⁈ Ну подожди! Я же не могу так быстро…

Но я уже несся по направлению к парку. Ну, как несся… Катился колобком, стараясь не плюхнуться на задницу, но уже как-то по-спортивному, уверенно.

Сзади слышалось шумное дыхание Танюхи, которая все никак не могла догнать меня и бежала с топотом, словно гиппопотам к водопою.

Мы миновали у парка большую стоянку со стадом печальных автобусов, которые обреченно ждали водил, и потрусили дальше, туда, в самые дебри.

У правой аллейки, как я и обещал, остановились. Точнее, я остановился и теперь попеременно тряс то руками, то ногами, чтобы снять напряжение. А вот Танюха согнулась почти что вдвое и тяжело дышала, хрипя, словно пылесос, засосавший от жадности сразу два носка. Куртку она расстегнула и спустила с плеч.

— Ты ресницы сняла! — понял вдруг я, рассмотрев лицо Татьяны. — И волосы в нормальный цвет вернула.

— Угу, — прохрипела та, но у нее получилось что-то наподобие «ухху».

— Ну вот, уже на человека становишься похожей, — рассмеялся я. — Не обижайся, но раньше ты была как кукла. Ну, знаешь, которые в специальных магазинах продают.

— Да ну тебя! — Она вытерла рукавом мокрый лоб и жалобно простонала: — Ну почему красоту так тяжело заработать? Почему одни рождаются красивыми, а другие должны в шесть утра по парку бегать⁈ Где типа справедливость⁈

— Я тебе потом все объясню, — пообещал я.

— Когда потом?

— Когда обратно прибежим, — коварно выдал я и велел: — Разворачиваемся!

— Ну Епихо-о-о-одов! — ударил в спину обиженный крик. — Ну мы так не договоривали-и-и-ись! Ну подожди-и-и меня-а-а-а!

У автобусов я подождал. Дальше мы возвращались быстрым шагом. Разгоряченная Татьяна уже несла куртку в руках.

А из окон дома на нас смотрели десятки любопытных глаз.

Соседи наблюдали.

Анализировали.

Строили версии.

Дома я скоро принял контрастный душ, вкусно позавтракал и насыпал корму Валере, который все еще непонятно почему на меня крысился. Может, почуял запах Булки.

— Валера, нельзя быть таким неотходчивым и злопамятным, — нравоучительно сказал я. — Не знаю, что на тебя опять нашло, но новые хозяева вряд ли будут счастливы обнаружить у тебя эту черту характера. Мне кажется, ты Скорпион по гороскопу. От этого склочность характера и идет. Или, что еще хуже, Овен. Хотя нет, по характеру ты подходишь, но по срокам рождения нет.

Валера аж пожирать корм перестал. Посмотрел на меня осуждающим взглядом и опять торопливо зачавкал.

— Ох, Валера, — покачал головой я, — лучше бы я у той помойки рыбок гуппи нашел. Они хоть молчат и так громко и некультурно не чавкают.

Оставив неблагодарного Валеру обдумывать мои слова, я включил ноутбук. Глянул электронную почту. И молодец, что сделал это прямо с утра — оказалось, пришел ответ от Караянниса:

'Достопочтенный Сергей Николаевич! Сообщаю, что Ваше дело меня заинтересовало. И я берусь за него.

Но сразу предупреждаю, услуги мои недешевы. Я полагаю, покойный Сергей Николаевич упоминал об этом.

Благотворительностью я занимаюсь только по отношению к дикой природе и даже перечисляю определенные суммы для исследований по восстановлению свиноногих бандикутов. Но не более того. Вас это, конечно же, никак не касается.

Если мои условия Вас устраивают, сообщите мне немедленно.

Жду ответа.

С ув. Караяннис'.

Я хмыкнул: Караяннис в своем репертуаре. Я прекрасно помню, куда он проматывал деньги — та светская львица с рыжей гривой на свиноногого бандикута была совершенно не похожа. Хотя повела себя примерно так же, исчезнув из нашего поля зрения. Правда, прихватив с собой кругленькую сумму, что нашлась у бедняги Караянниса. Да еще и дом оказался оформлен на нее.

Об этом мы узнали, когда пришли купившие его люди. Но здесь следует уточнить, что юрист повел себя очень даже профессионально и буквально за два месяца восстановил все, да еще и приумножил. Но это уже совсем другая история.

Тем временем я написал ему ответ:

' Уважаемый Александр Давидович!

Очень рад, что Вы согласились мне помочь.

Безмерно благодарен.

Да, Ваши расценки я знаю. Меня все устраивает.

С уважением, Епиходов С. Н.'

Ответ пришел почти в ту же минуту, что я отправил письмо, словно ушлый адвокат даже не сомневался в моем решении: