Охотники за дурью (СИ) - Путилов Роман Феликсович

— Толя, что, уезжаешь? — любимая жена на пороге кухни чуть не плакала: — А я там тефтельки твои любимые потушила, с рисом…

— Солнышко, я сейчас десять минут с товарищем поговорю и приду…

— Правда⁈

— Правда. — майор игриво шлепнул супругу по попке, и та, радостно взвизгнув, побежала на кухню. Жена, хотя и работала в частной фирме на серьезной должности, хорошо отдавала себе отчет, кто оплачивает семейный достаток и старалась.

— Что случилось? — майор выбил из пачки сигарету, протянул ее оперу. У них в отделе отношения между сотрудниками давно перешли грань «начальник-подчиненный», слишком много их соединяло. Майор даже не посчитал бы зазорным пригласить Колбасова в квартиру и усадить за стол, тем более, что неоднократно так поступал, только, судя по поведению опера, тому было не до майорских тефтелей, да и побитая морда подчинённого могла напугать хозяйку дома.

— Рассказывай, что случилось? — Анатолий, внимательно глядя в лицо подчинённого, чутко прислушивался к обстановке в подъезде- не скрипнет ли внизу открываемая дверь, не прошелестят ли осторожные шаги любопытных соседей.

— Цыгане Мишку в заложники взяли, меня тоже хотели, но я вырвался, ушел…

— Какого Мишку, кто кого захватил?

— Максуда Гелаева цыгане захватили, ствол к голове приставили, ну а я стол на них опрокинул, и через кухню убежал. Мы же «пустые» были, ничего плохого не ждали.

— Ну Гелаев то точно не «пустой» был… Мне кажется, что он даже в душе с пистолетом подмышкой моется. А что на ромал то нашло? Что случилось?

— Они что-то кричали, что мент тот с района, который Громов, двоих из них убил и мы их подставили…

— Да как убил то? Он что, Брюс Ли, что ли?

— Они что-то кричали, что у него, толи пулемет с собой был, то ли автомат…

— Да какой пулемет? У него пистолет даже прокуратура изъяла на экспертизу. Вы же его сами на точку увезли, у него что, что-то с собой было?

— Да откуда, товарищ майор? Мы ему рацию дали, типа, в лесу будем ждать его сигнала, он нам сверху рукой помахал, и мы сразу уехали, чтобы алиби себе создать. Мы в двадцати километрах от точки с гаишниками работали, типа по наводке грузы проверяли.

Майор задумался.

— Ты на машине?

— Нет, ключи у Максуда были.

— Вот реально, лучше бы они тебя захватили…- в сердцах майор стукнул кулаком по перилам.

— Товарищ майор! — обиженно взвыл подчинённый.

— Да не в тебе дело, без обид. Просто у тебя родственников гораздо меньше, чем у Мишки, а если еще они прознают, что случилось, то вообще тушите свет. Сейчас обзвоню всех наших, пусть собираются, а потом позвоню старшим цыган, узнаю, что там за фокусы.

Звонил майор с уличного телефона- автомата на углу — потратить карточку на несколько тысяч рублей в некоторых случаях обоснованная потеря. Дав- команду операм собираться у его дома, майор набрал последнего абонента.

— Ничего не хочешь мне сказать?

— Приедешь — поговорим. — сдержанно ответил собеседник.

— Не, я к тебе не поеду. Приеду — и ты снова беспредел устроишь?

— Ты наших ребят под молотки подставил. У нас двое убитых…

— Мне другое сказали…

— Да какая разница, один- два, там такой раненый, что умер уже, наверное.

Давай приезжай, разговоры разговаривать будем.

— Пацана нашего отдай, тогда и разговоры будут.

— Нет, твой пацан у нас будет, пока ты мне того урода не привезешь, или его голову…

— А ты берега не попутал? Ты кому условия ставишь? Ты войны хочешь? — майор обозлился не на шутку. Видимо, прибор борзометр у цыганской общины в который раз не сработал, и пора было кого-то приводить в чувство, напомнив, кто тут власть, а кто кибиточник. А еще майор с отчетливой ясностью понял, что он будет делать, вернее, не будет.

— Ты к пацана хоть спросил, кто у него отец?

— Спросили, сказал, что на рынке фруктами торгует, ларечник какой-то…

— Не на рынке, а на рынках. На всех рынках Города. И я ничего не буду делать, просто позвоню папе Максуда и скажу, у кого сидит его сын.

— Да говори. Подумаешь — напугал. Обдерем его как липку, будем фруктами круглый год.

— Скажи, а ты почему такой смелый? Твои восемь человек, с оружием, позорно убежали от одного опера…

— Он им засаду устроил, с пулемётом…

— Конечно. Мои парни его привезли, у него с собой ничего не было. Он, наверное, у твоих орудие и отобрал…

— Майор, он не человек, а демон. Он разделся полностью и кровью убитого парня весь обмазался, с ног до головы… А потом хотел от живого куски мяса отрезать и есть…

— Знаешь, мне ваши цыганские сказки слушать некогда. Если через час мой парень мне не отзвонится и не скажет, что он свободен, то я позвоню его отцу.

— Да звони кому хочешь, мне все равно. — хохотнул собеседник.

Недавно проигранные армяно- азербайджанские войны сыграли плохую шутку с Азербайджанской диаспорой, создав им репутацию не воинов, а торговцев. Вот только азербайджанцев было банально много, они были просто богаче и организованной. Семьдесят бойцов, которых мог выставить отец Максуда просто смели бы несколько цыганских семейств, которые просто не могли никогда вовремя остановиться.

— Что будем делать, пацаны? — через час, плотно поужинав и сказав жене, что прогуляется перед сном, чтобы прошла не вовремя разболевшаяся голова, майор вышел на улицу, где на торце дома стояла пара автомобилей и пятеро молодых людей: — Цыгане не позвонили, Мишку не отпустили…

— Может правда, папе Мишкиному позвоним? — предложил чей-то неуверенный голос.

— И как мы после этого будем выглядеть? С цыганами не справились, к папке товарища побежали жаловаться? Тогда про нормальный процент от цыган можно будет забыть…

— А он будет дальше этот процент?

— И куда они денутся? Вспомните, как Мы Начинали? Пока двоих в СИЗО не запихали, с нами договариваться по-настоящему не хотели. И что будем делать? Давайте ваши предложения.

— Давайте в одну кафешку подскочим, там цыганский молодняк до утра гужует. Всех похватаем и отвезем на базу…

— И чего они напугаются? Подумаешь, менты в очередной раз задержали. Подержат и выпустят — в первый раз, что ли?

— А мы как родня Мишкина выступим, типа джигиты налетели и «ответку» им устроили…

Позднее Анатолий Степанович мучительно пытался понять, почему он согласился на этот глупый, исключительно мальчишеский поступок, но так и не смог прийти к однозначному выводу. То ли причиной была внезапно разболевшаяся голова, то ли профессиональное выгорание, привычка иметь определенные бонусы от обладания определенной государственной властью? В любом случае, в тот вечер он кивнул и пошел домой, в квартиру, наполненную семейным теплом и уютом, дав своим «пацанам» карт-бланш.

Проспект Первого Чекиста.

Кафе «Аэлита».

Это заведение, хотя и располагалось в паре сотен метров от районного управления внутренних дел, людьми в погонах отнюдь не посещалось. Во-первых, в службу «ноль два» из этого кафе никогда не было звонков, во—вторых, кому хочется, когда тебе в тарелку, в лучшем случае, просто плюнут, а не сделают нечто похуже. Поэтому местные менты гуляли в более гостеприимных заведениях, а посторонние в это неуютное, с вечно наглухо задернутыми, тяжелыми шторами, узкими окнами, не ходили, а если и заходили по ошибке, то старались его побыстрее покинуть.

Молодую поросль цыганят в этом кафе просто терпели. Во-первых, те были иногда полезны владельцам точки общепита, а во-вторых… да и первой причины хватало, чтобы те могли гудеть в своем углу до утра, так как кафе работало до последнего клиента. Ничего этого опера из отдела Ситникова не знали, так как местными не были, лишь пару раз слышали от своих «контрагентов», что те «сидели с русскими телками в „Аэлите“ до утра».

«Парадная» дверь в кафе оказалась закрытой, хотя из-за темных штор негромко доносились три босяцких аккорда про туго завязанную ушаночку, а вот со сторону кухни, через приоткрытую дверь светился электрический свет и доносился негромкий разговор, вот на этот «огонек» и сунулись три опера, игравшие сегодня роль боевиков семейства Гелаевых. Но курившие на кухне две мясистые, под сто килограмм тетки, что в нарушение, установленных хозяевами, правил, оставили открытыми двери, дабы немного проветрить себя и кухню и покурить, боялись наказания со стороны владельцев кафе больше, чем непонятных мужиков с закрытыми масками лицами, и смело бросились в атаку, вооружившись кастрюлей с кипятком и большой чугунной сковородкой. Битва за дверь на кухню была эпичной. Не успевший полностью увернуться от выплеснутого из ведерной кастрюли кипятка опер Колбасов, обезумев от вскипевшего содержимого брюк, матерясь на тюркском языке (любой, кто служил в Несокрушимой и Легендарной, знал несколько десятков матерных слов на языках бывшего Союза) прямым ударом тяжелого берца отправил толстуху с кастрюлей на пол, шагнул ко второй… и запнулся, растянувшись на мягком, как густой кисель, теле поверженной поварихи. Следовавший за ним опер попытался перепрыгнуть образовавшуюся кучу –малу, но, зацепился за приклад автомата Колбасова, грохнулся сверху на возившиеся на полу тела, выбив дух из обваренного коллеги.