Последний Герой. Том 10 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Нужно было поглядывать за домиком, держать под контролем. Я вернулся внутрь, поднялся на второй этаж, устроился у окна. Стал наблюдать. Ветер усилился, гнал снежную пыль стеной, и вскоре белая пелена накрыла всё вокруг. Домик смотрителя исчез из виду, словно его и не было.

Я распахнул окно, но все равно ничего не было видно.

— Чёрт… — выдохнул я, чувствуя, как внутри холодок от озноба превращается в предчувствие беды.

Бесполезно сидеть и наблюдать. Можно только надеяться, что с Тимофеем ничего не случится, и ему удастся подкараулить этого мифического смотрителя. Хотя, честно говоря, я сомневаюсь, что он вообще существует. Но, с другой стороны, не стал бы покойный Ланской врать, что у него здесь работник. Недоговаривать — это одно, а выдумывать… Зачем ему это?

Мы нашли его труп, и своей смертью он доказал свою непричастность к той чертовщине, что происходит на базе. Нашли палку с кровью, которой его ударили и которой потом и подтолкнули тело под лёд. Поэтому конец палки был обледенелый. А потом туда нацепили ещё и пакет с телефоном, принадлежавшим Кожевникову.

Почему именно его телефон — не могу понять. А под кроватью, где был задушен Кожевников, лежал телефон Плотниковой. Почему так — тоже не ясно. Всю голову сломал, но так и не разгадал этот посыл убийцы.

Но чую, что не просто так он подкидывал телефоны.

Я спустился вниз, в общий зал. Нинель, натянув до глаз плед, спала на диванчике, отрубилась, выпив в одиночку целую бутылку вина. Плотникова и Чижова о чём-то тихо переговаривались, а вахтовик продолжал поглощать пиво.

— О, Макс, давай бухнём, а? — оживился он. — Чё ты ходишь такой смурной? Ну не, я понимаю всё, тут убивает нас кто-то, но, блин, помирать — так с музыкой. Давай бахнем, а?

— Отвали, Тоха, — сказал я. — Если я выпью, то… то вас убьют сразу.

— Ой, да ладно, не начинай. Я вообще к этому клубу никакого отношения не имею, так что не при делах. Меня точно не грохнут. Ну, как и тебя, кстати. Ты же мент, — он сочувственно кивнул в сторону женщин. — Это их могут шлёпнуть.

Он тут же ударил себя кулаком в грудь.

— А мы будем бдить, мы охранять вас будем, слышите? — он даже присвистнул. — Ирка, ты с мужем здесь, так что не боись, всё нормально будет.

— Ой… защитничек нашелся, — выдохнула Плотникова.

Она встала и пошла к выходу из комнаты.

— Ты куда? — спросил я.

— В туалет, нельзя что ли? Или теперь мы, по-твоему, убийцы все? Арестованы? — почему-то вскипела она.

— Я с тобой.

— Как это со мной? Туда?

— Так надо, — настоял я.

— Э, Макс, ты не буксуй, это вообще-то моя жена. Давай уж тогда я с ней схожу, если надо.

Вахтовик уже встал, чтобы сопроводить жену, сделал два неуверенных шага и покачнулся.

— Сядь и прижми задницу. Сиди здесь. Не бойся, ничего с твоей женой не случится, — я толкнул его, и он плюхнулся обратно в кресло.

Света так и не было. Мы взяли одну из зажжённых свечей и пошли по коридору к санузлу.

— Спасибо, Максим, что проводил меня, — прошептала Ирина. — Честно говоря, я боялась тебя попросить вслух. Мой бы начал быковать, ревновать, как всегда. А так ты сам предложил, и всё как будто само вышло.

— Да пожалуйста, — пожал я плечами.

— Ну ты же не будешь заходить со мной туда, да? — грустно улыбнулась она. — Там же точно никого нет.

— Давай сначала проверим, — сказал я.

Я открыл дверь уборной, шагнул внутрь, осмотрелся. Прошёлся взглядом по углам, машинально заглянул даже под крышку унитаза, будто там мог прятаться убийца. Осознал абсурдность своих действий, но это выходило на автомате. Проверив все, вышел обратно.

— Всё чисто, — сказал я. — Заходи.

— Я дверь запирать не буду. Ты же тут постоишь, подождёшь? Я быстро.

— Да не волнуйся, я здесь, — сказал я и протянул ей свечку.

Она зашла, прикрыла дверь и почти сразу вскрикнула:

— Ой… мамочки… что это там?

— Что? — я рванулся и ворвался внутрь. — Где?

— Да вон… за окном… блестит… огонь!

Я глянул и похолодел.

— Твою мать… — выдохнул я. — Домик смотрителя…

Я выскочил на улицу, не надевая куртку, в одной кофте. Ботинки тут же набрали снега. На ходу выхватил пистолет и побежал.

Домик полыхал. Огонь лизал сухие бревенчатые стены, трещал, пожирая крышу.

— Эй! Тимофей! Ты где⁈ — крикнул я.

Ответа не было. Крыльцо уже охватывало пламя. Дверь оказалась закрыта.

— Речкин! Эй!

Прикрывая лицо рукавом от жара, я дёрнул ручку, распахнул дверь и ввалился внутрь. Опустил взгляд вниз.

В дыму на полу лежал Речкин. Затылок его был в крови.

— Чёрт…

Я подхватил его под руки и волоком потащил наружу. Его ботинки бухали по доскам, цеплялись за порог. Вытащил, отволок подальше, бросил в снег.

Проверил пульс на шее.

— Живой… дышит…

Похлопал его по щеке. Речкин застонал и открыл глаза.

— Что произошло? — наклонился я.

— Не знаю… — выдавил Тимофей. — Меня кто-то ударил… сзади…

Он попытался приподняться и закашлялся.

— Я не видел… Он… там… ещё в домике. Наверное.

Я снова вернулся в домик, пистолет держал на изготовку. Внутри уже почти ничего не было видно. Я прошёлся по комнате, проверил углы, заглянул за стол. Никого. Только на косяке двери заметил тёмные следы крови, примерно на уровне моего роста.

Домик трещал, огонь разгорался, едкий дым уже лез внутрь, щипал глаза и горло. Подожгли его явно снаружи. Сам по себе он не вспыхнул бы сразу со всех сторон. Скорее всего, облили чем-то горючим.

Точно! Тем самым топливом, которое у нас украли. Канистры из машины Ланского.

Я выскочил наружу. Речкин уже поднялся, стоял, покачиваясь, тёр затылок.

— Глянь, Макс, что у меня там? — пробормотал он.

К нам подбежали Чижова и Плотникова. Чуть поодаль, спотыкаясь и заплетаясь в собственных ногах, плёлся бухой вахтовик.

— Что случилось? — выдохнули женщины, подойдя ближе.

— Не знаю, — сказал Речкин. — Меня ударили. Я вырубился. Потом очнулся уже на снегу. Макс меня вытащил.

Домик тем временем начал рушиться. Доски крыльца повело от жара, они вздулись, перекосились и вдруг встали дыбом, оголяя пространство под ними.

— Смотрите! — воскликнула Мария. — Там под крыльцом что-то есть!

— Ой, мамочки… — прошептала Ирина. — Это человек!

Глава 14

Я подошёл к горящему домику, к вздыбившемуся крыльцу, прикрывая лицо рукой. Жар бил в глаза, дым стелился низко. Сзади раздался голос.

— Давай, Макс, помогу, — пробормотал пьяный Плотников и потянулся вперёд.

Его, однако, снова повело, и он едва не завалился прямо в огонь.

— Уйди! — рявкнул я. — Без тебя справлюсь. Уберите его, уведите.

Речкин стоял поодаль, его всё ещё шатало. Женщины, поняв, что я обращался к ним, вцепились Плотникову в куртку и потянули назад. Я же нагнулся и ухватился за ноги того, кто лежал под крыльцом без движения. Дёрнул.

Лицо обдало страшным жаром. Я отпрянул, нырнул в сугроб, снег холодом обжёг кожу — и снова я рванул вперёд.

Схватил за ноги, потянул. Ещё рывок. Потом ещё. Рывками, с матом сквозь зубы, всё-таки вытащил тело наружу.

Это был замёрзший труп. Даже в этом жаре он был твёрдый, как бревно.

— О божечки… о божечки… — заскулила Нинель. — Это кто?

Плотникова и Чижова молчали. Казалось, весь запас страха у них израсходовался, и они уже попросту не реагировали на увиденное. А зрелище было тяжёлым. Замёрзший мужик в фуфайке: синюшная кожа, чернильные наколки на руках и пальцах. Зэк.

— Вот он, наш смотритель базы, — проговорил Речкин. — Значит, он давно тут лежит. Под крыльцом. Это не он всё устроил, получается… А кто тогда?

— Я же говорила, — вскрикнула Чижова. — Это всё Сагада и его дурная дочка. Они где-то здесь. Вот сейчас смотрят на нас! Почему вы мне не верите?

— Ха, — усмехнулся Речкин и, глянув пристально на Чижову, тихо добавил: — А может, это ты?

— Я⁈ — ощерилась в ухмылке Мария, ровные белые зубки казались даже острыми в сполохах и в дыму. — Ты вообще думаешь, что говоришь, Тимоша? Я девочка. Как бы я уложила здорового мужика?