Эволюционер из трущоб. Том 15 (СИ) - Панарин Антон

Моё тело вспыхнуло. Кожа, мышцы, кости, всё обратилось чистым пламенем. Я стал огнём. Живым, мыслящим, абсолютным огнём. Столб пламени Артёма ещё полгода назад не оставил бы от меня и мокрого места, но сейчас я лишь раскинул руки в стороны и захохотал. Огненный столб разделился на тонкие струйки пламени и быстро втянулся в моё солнечное сплетение.

Я втянул в себя весь огонь. Каждую искру. Каждую крупицу маны, потраченную на создание заклинания. Через несколько секунд пентаграмма погасла. Заклинание исчерпало себя. А я стоял. Невредимый. С широкой улыбкой на лице.

— Как… — прошептал Артём, падая на колени. — Как так? Ты… ты просто сожрал моё заклинание…

Я вернулся в человеческую форму. Пламя погасло. Остался только я. Невредимый. Даже одежда цела. Подошёл к Артёму. Он сидел на коленях, тяжело дыша. Мана истощена полностью. Руки дрожали. Тело покрыто ожогами от собственного заклинания.

— Видимо, я никогда не смогу сравниться с тобой, — грустно сказал он, глядя в пустоту.

Я протянул руку:

— Зато ты достоин стоять рядом и помогать мне вести этот мир в светлое будущее.

Артём посмотрел на мою руку. Потом на меня. В его глазах было уважение, преданность, но в то же самое время и обида. Правда непонятно, на кого именно. На себя или на меня? Он взял мою руку, и я помог ему встать.

— Спасибо, Мих, — сказал он тихо. — За всё.

— Ты мой брат, — ответил я без лишнего пафоса. — Ты говнюк, конечно, но мой говнюк, — я резко притянул его к себе и приобнял. — Я всегда буду верить в тебя.

Мы стояли посреди опалённой поляны. Вокруг дымящиеся кратеры, обугленные деревья, расплавленные камни. Свидетельства битвы двух абсолютов. Где-то вдали завыли твари. Но они не приближались. Боялись. Рассмеявшись, мы развернулись и направились обратно к Калининграду. Два брата, ненавидевших друг друга. Два брата, ставших друзьями.

Разве может быть что-то прекраснее на пороге войны? Чувствовать поддержку, знать что тебе всегда прикроют спину. Это бесценно.

Спустя пару часов я уже был в Калининграде. Принял ванну, перекусил и стоял у окна своей комнаты, глядя на спящий город. Рука лежала на подоконнике. Пальцы постукивали по дереву. Война начнётся через неделю. Венера уедет в Хабаровск. А я поведу в тот же самый Хабаровск армию. Надеюсь, ни она, ни её отец не пострадают.

Дверь скрипнула, и без стука в комнату вошла Венера. Босиком, в ночной рубашке. Подошла сзади, обняла меня:

— Не спится?

— Думаю, — ответил я. — О будущем. О войне. О том, что нас ждёт.

Она прижалась щекой к моей спине:

— Всё получится. Ты справишься. Я знаю.

— Откуда такая уверенность? — усмехнулся я.

— Потому что ты Михаил Архаров, — прошептала она. — Самый молодой абсолют в истории. — Она повернула меня к себе, заглянула в глаза. — Человек, который заставил меня снова поверить в будущее.

Я поцеловал её. Мягко. Нежно. Мы стояли у окна, обнявшись, глядя на город. Завтра вернутся химеры, и я усилю архаровцев. Это не сделает из них абсолютов, но подарит призрачный шанс на выживание в грядущей мясорубке. Большего я им всё равно не могу подарить. Время поджимает.

Мы провели с Венерой чудесную ночь, а по утру она отправилась в Хабаровск. Я проводил её с тяжелым чувством на душе. Надеюсь, всё будет в порядке. Вернувшись в свою комнату, я плюхнулся на кровать. Тело всё ещё ломило после схватки с Артёмом. И это при условии что регенерация полностью восстановила повреждения! Голова гудела, но отдыхать было некогда.

— Мимо, — позвал я. — Выходи.

В воздухе перед кроватью материализовался серый силуэт. Постепенно он обретал чёткость, цвет, форму. Через несколько секунд передо мной стоял мальчишка, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, не зная куда деть руки. Засунул в карманы, вытащил, скрестил на груди, снова опустил.

— Хозяин, — начал он тихо. — Ты хотел о чём-то поговорить?

— Да, — кивнул я. — Но сначала ты. Вижу, что тебя что-то гложет. Выкладывай.

Мимо замялся. Посмотрел в пол, потом в потолок, потом снова в пол. Наконец выдавил:

— У меня есть одна просьба. Скорее… желание, — он нервно сглотнул. — Я… я всегда мечтал… Нет, ты не подумай! — он быстро поднял руки, будто защищаясь. — Я рад, что ты мой хозяин! Правда рад! Ты никогда не относился ко мне, как к вещи. Ты был… добр. Но всё равно… я…

Голос его сорвался. Мимо опустил голову, пряча глаза и шепотом произнёс:

— Я всегда мечтал о…

Глава 17

— Я всегда мечтал о свободе… — сказал мимик, закрыв глаза, будто готовился получить удар за свои слова.

Я встал с кровати и подошёл к нему. Взял его за подбородок и поднял голову, заставляя смотреть мне в глаза:

— Мимо, — сказал я спокойно. — Я не твой хозяин. Я твой друг. И я понимаю.

Его глаза расширились:

— Понимаешь?

— Конечно, — я улыбнулся. — Ты хочешь жить самостоятельно. Принимать собственные решения, а не томиться в Чертогах моего разума, ожидая, когда я тебя призову. Хочешь быть свободным. Это нормально и естественно для любого разумного существа.

Мимо кивнул, и по его щекам покатились слёзы. Он даже не пытался их скрыть:

— Да… да, именно это. Я хочу… хочу просыпаться утром и решать, что делать. Хочу гулять, когда захочу. Хочу разговаривать с людьми, вдыхать свежий воздух поутру. Хочу… жить.

— Понимаю, — я похлопал его по плечу. — Скажи, после того, как поглотил алого слизня, у тебя теперь есть постоянная физическая оболочка? Не просто проекция, а реальное тело?

— Да, — кивнул Мимо, вытирая слёзы. — Теперь я могу существовать в материальном мире неограниченно долго. Не зависеть от твоей маны для поддержания формы. Я… я настоящий.

— Тогда всё просто, — я развернулся к нему спиной и прошёл к окну. — Мимо, ты свободен.

Повисла тишина.

— Ч-что? — прошептал он.

Я обернулся:

— Ты слышал. Ты свободен. Ты больше не мой слуга. Не мой подчинённый. Просто… друг. Который может уйти, если захочет. Или остаться, если решит.

— Но… но как? — Мимо смотрел на меня в полном недоумении. — Я ведь всегда…

— Всегда был мимиком. Серым комком слизи, ползающим то тут, то там, но теперь ты личность. С воспоминаниями, эмоциями, желаниями. А я не хочу держать личность в рабстве.

Я подошёл к нему и протянул руку к его лбу:

— Готов?

Мимо кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Я коснулся его лба пальцами и потянулся к нашей ментальной связи. К тем невидимым нитям, что связывали его душу с моей. Одну за другой я начал разрывать эти нити. Осторожно, чтобы не повредить его сознание.

Яркий свет вспыхнул между нами, заполняя комнату. Мимо вскрикнул, выгибаясь дугой. Его глаза загорелись изнутри, как два солнца. По телу пробежали волны энергии, искажая форму. Последняя нить порвалась. Свет погас. Мимо рухнул на колени, тяжело дыша. Я опустился рядом:

— Как тебе на вкус свобода?

Он медленно поднял голову. Посмотрел на свои руки. Сжал кулаки, разжал. Потом снова посмотрел на меня. В его глазах было столько эмоций, что я не мог их все распознать. Радость, страх, недоверие, благодарность…

— Одиноко… В душе какая-то пустота. Я… Я привык быть частью тебя, а теперь…

— Ты навсегда останешься частью меня. Ведь ты, мой дорогой друг, живёшь прямо тут, — я коснулся рукой своей груди в районе сердца, и Мимо улыбнулся.

— Получается, я… я свободен? — прошептал он дрожащим голосом. — Неужели я… правда?

— Правда, — кивнул я.

И Мимо заплакал. Просто осел на пол и зарыдал, как ребёнок. Слёзы текли ручьём по его щекам, капали на пол. Плечи тряслись от всхлипов. Он пытался что-то сказать, но голос обрывался на полуслове. Я сел рядом и обнял его за плечи. Мимо уткнулся мне в грудь и продолжал плакать. Долго. Очень долго. Когда слёзы наконец иссякли, он отстранился, вытирая мокрое лицо рукавом:

— Спасибо, Михаил Константинович. Спасибо за всё, — едва сдерживая плач, произнёс он.