Тьма. Том 5 (СИ) - Сухов Лео

Иван Иванович помолчал, как будто давая мне время обдумать его слова. А потом неожиданно продолжил:

— Впрочем, обратная история тоже имеет место быть. Чтобы понять свою значимость, некоторым ещё надо постараться. И вам, Фёдор Андреевич, это не мешало бы!

— Мне? — удивился я. — На данный момент моя значимость настолько низка, что…

— Вот именно про это я и говорю… — улыбнулся Иванов. — Недооценивать свою значимость в обществе — не меньший грех, чем её переоценивать.

— А я её недооцениваю, так выходит? — уточнил я.

— Вы её критически недооцениваете, Фёдор Андреевич! — Иванов кивнул, не отводя взгляда от дороги. — Вы ещё чувствуете себя обычным молодым человеком… В то время как теперь вы не просто некий Фёдор Андреевич, а глава рода Седовых.

— Этого рода нет, — напомнил я, очень рассчитывая на порцию новой информации.

— Не согласен с вами. Этот род был, есть… И ещё какое-то время будет. Лишение дворянства вовсе не означает, что род исчез. И вы, Фёдор Андреевич, лучшее тому доказательство. Стоит вашим личным заслугам перевесить чашу грехов ваших предков, и род Седовых обязательно возродится. Причём даже государь не станет препятствовать. Хотя… Палки в колёса он, конечно, некоторое время может ставить… Обижен он на вас крепко, знаете ли…

— За то, что ему дед наговорил? — осторожно уточнил я.

— Это была последняя капля! — улыбнулся Иванов. — Где-то вы, Седовы, и раньше накосорезили. Вам многое прощали, но до определённого времени. К сожалению, подробнее рассказать вам может только государь. Я всей полнотой знаний в этой истории не обладаю. Однако могу заметить, что вы уже не понимаете, насколько выделяетесь. Вы дважды поймали убийцу двусердых, которого не могли поймать всем Ишимом. Вы выступили против «Без Тьмы» и сделали это успешно: даже сумели привлечь их внимание. Кроме того, вы спасли Волкову-младшую… А ещё вы, Фёдор Андреевич — «неудержимый». Жаль, конечно, одно это слово не может передать всю глубину нужных смыслов…

— Так что это? — прямо спросил я. — Кто такие «неудержимые»? И кто я?

— Легенда, сказка, мечта… — Иванов усмехнулся. — Во всём мире их было совсем немного. От силы три десятка за тысячу лет. Возможно, были и те, о ком мы не знаем… Однако не думаю, что вместе с ними общее количество вырастет на порядок.

— И на Руси они тоже были? — задал я очевидный вопрос.

— Были… Всего пятеро. Причём о троих мало что известно: изначально они не привлекали внимания государства. А когда, наконец, привлекли, цель у государства была уже только одна: избавиться от них. Ещё за двумя наблюдали с момента их Боевого Рождения и до самой смерти. Увы, ко многим неудержимым смерть приходит довольно рано. И это приходится учитывать.

— Значит, долгая жизнь мне не светит? — нахмурившись, уточнил я.

— До ста лет, скорее всего, вы не дотянете, Фёдор Андреевич, — кивнул Иванов. — А вот до восьмидесяти… Есть шансы. Один такой пример в истории имеется. Правда, всю вторую половину жизни этот человек был не в себе, прямо скажем… Однако его терпели за полезность. Следили, конечно, чтобы совсем не слетел с катушек… Спятивший витязь — это, знаете ли, очень опасное явление.

— Да уж…

— Первым признаком «неудержимого» становится Боевое Рождение. И не простое, а идеальное… Такое, что на выходе получается двусердый с идеальной энергетической структурой. Прямо как вы, Фёдор Андреевич.

— И все они не проходят первый кризис!.. — буркнул я, вспомнив мучения Марии Михайловны с попыткой спасти меня, испортив идеальную структуру.

— Но вы-то прошли, — возразил Иванов. — И пятеро известных нам из русской истории «неудержимых» прошли. И все они проходили его так, будто кто-то вмешивается в кризис со стороны. При этом ни у одного вмешательство так и не было обнаружено. И, заметьте, снова очень похоже на ваш случай…

— После чего меня чуть не заперли в Тёмном Приказе! — хмыкнул я. — И что мешало запереть предыдущих?

— Тёмный Приказ — это лишь одна из служб государства. Последний из «неудержимых», к слову, просидел в их застенках пятнадцать лет… Понять, что с ним такое и как это повторить, «темники» не смогли. А затем умудрились упустить этого человека. И он сумел вырваться. Из застенков.

— Этот «неудержимый» был одним из тех, за кем государство следило? — уточнил я.

— Нет… Одним из тех, на кого обратили внимание, когда настала пора его уничтожить. Все материалы по нему остались в первом Тёмном Приказе, который он разгромил спустя полтора года после освобождения. А государству понадобилось немало усилий, чтобы замять эту историю. С тех пор любые признаки появления «неудержимого» отслеживают на высшем уровне. А особо ретивым «исследователям» на местах велено давать по шаловливым рукам. Именно это я и сделал в своё время, лично приехав в Покровск-на-Карамысе…

— И спасибо вам за это, — не забыл я ещё раз поблагодарить Иванова.

— Не за что… В первую очередь, я спасал сам Тёмный Приказ, Фёдор Андреевич. Вы бы всё равно вырвались. И отомстили бы «темникам». А заодно и всем их добровольным помощникам. Так что это не вы должны меня благодарить… А те неблагодарные сволочи, которые на имя государя жалобу на меня накатали!.. — усмехнулся опричник, легонько стукнув рукой в перчатке по рулю.

А я промолчал, ограничившись кивком. Внутри пробегала холодная дрожь от слов опричника. Не про Тёмный Приказ, леший бы с ним… А про недолгий срок моей жизни. Слишком уж плохие новости, чтобы легко выкинуть их из головы.

Я ведь, став двусердым, поменял планы на жизнь. И собирался жить очень долго, если доберусь до седьмого ранга. И что, теперь мне опять планы менять? А как же протянуть лет сто пятьдесят?

Иван Иванович ведь не давал гарантий, что я даже до восьмидесяти дотяну. Было такое один раз, но необязательно, что произойдёт снова — и именно со мной.

Да и сходить с ума я определённо не хотел…

— Как считают те, кто изучал вопрос «неудержимых», у них есть ещё одна общая особенность… — не обращая внимания на игравшие у меня на лице желваки, продолжал Иванов. — И следы этой особенности мы обнаружили в вашей лечебной истории, Фёдор Андреевич. Вы, конечно, можете всё отрицать, и любой разумный человек поймёт это ваше желание… Однако все «неудержимые» в той или иной форме страдают расстройством, которое называют расщеплением личности. С шести до десяти лет вы нередко заговаривались, говоря о себе в третьем лице, Фёдор Андреевич… И пусть наблюдение за детьми глухих углов оставляет желать лучшего, однако такое не могло ускользнуть от внимания лекарей. У вас это расстройство, пусть и в слабой форме, имеется…

Я снова промолчал… Ответить и вправду было нечего. Даже если не брать в расчёт память Андрея, о которой никто не знал, выделение мальчика Феди в отдельную личность — уж точно не признак психического здоровья.

— Ваши видения во время кризиса также укладываются в канву. Там вы видите себя со стороны и не управляете своим поведением. И пусть нам непонятен, как говорят латиняне, генезис того человека, Андрея, который появляется в ваших видениях… Однако будьте уверены, что и этот Андрей где-то внутри вас имеется. А соединение двух этих фрагментов личности приводит к показателям, будто кто-то вмешивается в кризис со стороны.

— Предположим, что я псих, и жить мне осталось недолго… — наконец, собрался с силами и заговорил я, когда Иванов замолчал. — Однако это ведь не все признаки. Вы сказали, что проверяли что-то тогда, в Ишиме…

— Да, последний признак «неудержимого»… Это, кстати, весьма любопытный факт. Все «неудержимые» в той или иной мере вовлечены в ключевые точки вязи событий. Что это такое? Сейчас поясню. Представьте себе, что все поступки людей складываются в единую историю. Все поступки русских — в историю Руси. Все поступки греков — в историю Ромейской империи, а все поступки греков и русских влияют на отношения Руси и Ромейской империи.

— Почему именно Ромейской империи? — удивился я.

— Да просто к слову пришлось! — отмахнулся Иванов. — Мы же сейчас гоняемся за греком, вот и лезут они мне в голову… В общем, все наши действия образуют некие цепочки событий, ведущие к тому или иному результату. Вы подняли с земли камень, а потом, держа его над своей ногой, разжали пальцы? Если не успеете отдёрнуть ногу, на неё-то камень и упадёт. И это пример самой простой последовательности. Но, конечно же, всё куда сложнее. Поступки множества людей сливаются в последовательность, которую очень трудно просчитать. И можно сделать это осознанно, как прогнозисты и аналитики… А можно, так сказать, волшебным образом. То есть, сделав предсказание. Однако далеко в будущее заглянуть почти невозможно.