Крепостная Эльза (СИ) - Машкина Светлана

Король с фавориткой уехали порталом на следующий день. Все остальные будут добираться в столицу длинным и медленным караваном. Придворные, кто помоложе, верхом ускакали вперёд, остальные предпочитали тащиться в обозе вместе со слугами и телегами, нагруженными вещами и подарками от королевских подданых. Я очень удивилась, когда из разговоров узнала, что дарили Его Величеству не только дорогие и редкие вещи. В качестве подарка вполне подходило небольшое стадо скота или телега, натруженная домашней птицей, рулоны ткани, серебряная посуда. Похоже, король бы жаден и ничем не брезговал.

Поместье я оставила без сожаления, разве что с Акулькой мы прощались со слезами.

— Жди меня, как только смогу — сразу тебя выкуплю, — сказала я подруге.

— Граф не захочет продавать, — всхлипывала подруга. — Скажет, не для того актёрок учит.

— Продаст, не переживай. Ты только замуж не просись, — успокаивала я.

— За кого тут проситься? Лишь бы граф не отдал.

На всякий случай я поговорила с лордом Вольтаном.

— Ого! — веселился лорд. — Как быстро ты захотела иметь своих крепостных! Хорошо, я позабочусь, чтобы отец её никому не продал.

Я не стала объяснять Вольтану, что хочу выкупить Акульку для того, чтобы дать ей свободу. Всё равно мы с ним в этом вопросе не совпадаем. Лорд упорно доказывал, что дать крепостным свободу — всё равно, что выпустить в лес маленьких детей.

Мне разрешили забрать все личные вещи, а Вольтан дал на дорогу две серебряные монеты.

Крепостные и слуги ехали в конце процессии. Слуги тоже были крепостными, но по социальному статусу они, почему-то, считались выше, чем крестьяне. Наверное, поэтому их телега была ближе к господским каретам, а наша тянулась в самом конце. После неё — только телеги с багажом и, отдельная, с железной клеткой, в которой сидела Фелицата.

Глава 45

Делать в дороге было нечего, и я с любопытством слушала соседок, осторожно расспрашивая о новом мире то, чего ещё не успела узнать.

Первые дни на стоянках народ бегал посмотреть на живую магару, но потом интерес пропал. Тем более, что Фелицата, завидев людей, сворачивалась калачиком и прикрывала голову платком. Были такие, кто пытался потыкать её палкой, но стражник быстро прекратил безобразие.

— Смотреть можно, больше ничего нельзя! — грозно предупредил он.

Я с облегчением вздохнула — всё-таки одно дело бороться с сильной и злобной магарой, а другое — мучить беззащитную тварь, пусть и нечисть.

От словоохотливых тётушек я узнала, что век магары недолог и обычно короче человеческого. Но у неё есть одно свойство, которому невозможно не позавидовать — магара не стареет. То есть внешне не стареет, что и выдаёт её, рано или поздно. Принимая человеческий облик, магара до самой смерти будет юной девушкой. Чтобы не привлекать внимание, ей нельзя долго жить на одном месте, наверное, именно поэтому здешний народ опасается бродячих комедиантов. Кто их знает, все ли среди них люди?

На привале, когда вся колонна встала немного отдохнуть от тряски и сделать нужные дела, я заметила, как стражник понёс Фелицате пищу — кусок сухого хлеба и кружку воды. И всё?

Вечером, когда все улеглись, я тайком пробралась к её телеге. Не надо, чтобы люди знали о нашем знакомстве, этак и меня в нечисти заподозрят.

— Фелицата, Фелицата, — тихо позвала я. — Проснись.

— Уснёшь тут, — вздохнула магара и повернулась ко мне лицом. — Чего пришла?

— Тебя что, почти не кормят?

— А ты думала, меня пирогами угощать везут? — усмехнулась она. — Специально голодом держат, чтобы я ослабела к столице. Со слабой маги быстрее справятся.

— Как справятся? — не поняла я.

— В самом деле не знаешь? — удивилась Фелицата. — Впрочем, откуда тебе, деревенской.

— Можно подумать, что ты городская.

— И городской была, и деревенской. Мне же не девятнадцать на самом деле. Хочешь, Эльза, жизнь тебе свою расскажу?

Глаза магары смотрели с надеждой. Очень хочет выговориться? Или отвлекает моё внимание, чтобы сделать какую-нибудь гадость?

На всякий случай я немного отошла от телеги.

— Ты куда? — удивилась Фелицата. — Не бойся, я привязана, — она попыталась приподнять руки.

Ого! И руки и ноги магары были туго привязаны кожаными ремнями к железным прутьям, опоясывающим телегу. Только сейчас я поняла, что это — специальное средство для перевозки заключённых. Клетка с внешней стороны открывалась легко, дверь сдерживал ржавый крючок. Но крепко привязанной магаре это помочь не могло.

— Хорошо, говори, — согласилась я.

Фелицата родилась почти сорок лет назад, в маленькой деревне на берегу реки. Первоначально её мать хотела оставить новорождённую в лесу, но надо было как-то объяснить мужу и односельчанам, чем закончилась беременность. Пришлось принести девочку домой. До взросления её внешность ничем не отличалась от остальных детей.

Муж матери справедливо полагал, что дочь рождена не от него, и маленькой Феньке доставалось хворостиной намного чаще, чем остальным детям. Видя отношение отца, братья и сёстры тоже не любили девочку. Маленькая магара выжила исключительно за счёт своей природы — она практически не болела, могла долго обходиться без нормальной пищи и быстро научилась сама добывать себе еду.

— Воровала яйца у соседей, у себя-то было опасно, кто-нибудь обязательно поймает. Шла на выпас и, пока пастух спал, сцеживала молоко у коров. Попила — и сыта. Летом собирала ягоды и грибы, зимой пробиралась в чужой подпол и уносила немного сала или солонины.

Фелицата была очень осторожна и ни разу не попалась.

— Трудное у тебя было детство, — заметила я.

— У меня? — удивилась она. — У всех нас, магар, такое же детство. Матери не любят нас, потому что мы — живое напоминание об их грехе и бабской глупости. Люди — потому, что мы выживаем в эпидемию и всегда умнее и сильнее остальных детей.

— Почему же ты, когда подросла, не ушла в лес к отцу?

— Потому что он меня не примет. Угрюму не нужны девочки, только мальчики, которым он может передать свою силу и свои знания. Я не смогу принять его силу, а заботиться обо мне просто так он не будет.

— Но ведь ты его дочь! Пришла бы в лес и звала, неужели родной отец бы тебя не пожалел?

Фелицата тихо засмеялась. Жуткий это был смех — трагический, злобный, безнадёжный.

— Знаешь, сколько дур думали так же, как и ты? Шли в лес и звали папочку. Всё шли и шли, или до трясины поглубже, или волкам в пасть.

Я вздрогнула и обхватила себя руками. Ужас какой. Нечисть не принимает магару, потому, что она недостаточно нечисть, неполноценная, короче. Люди не принимают магару, потому что она недостаточно человек.

И там и там она чужая и ненужная. Как тут будешь доброй?

Ведь наверняка Фелицата не родилась злобной гадиной. Какая-то часть неприязни, безусловно, унаследована ею от отца, но разве мало злых и жестоких людей, в которых нет ни капли угрюмовской крови? Которые биологически на сто процентов люди, а фактически — нелюди?

История моего мира знает огромное количество фактов, когда люди поступали с другими людьми так, как не сделает ни одно, самое злобное и голодное животное. Животное может yбить, но не будет мучить, чтобы получить удовольствие от процесса.

— Я выросла и даже вышла замуж, — рассказывала Фелицата. — Прожила с мужем два года и сбежала при первом удобном случае.

— Почему?

— Да всё потому же — очень уж он любил меня плёткой поучить. Чуть каша подгорела или пол грязный — иди сюда, жёнка. Ещё свекровушка, злыдня, за красоту меня ненавидела. А уж как щипала! Схватит за кожу и выворачивает, старается. Я терпела сначала, думала, поймут, что я послушная и покорная, и перестанут. Не перестали.

— Как ещё детей не сделал, — удивилась я.

— У нас не может быть детей, — спокойно ответила Фелицата.

— Тогда зачем ты зелье пила? То самое, в тёмном флаконе. Оно же от зачатия?

— Ты его украла? Я так и подумала!