Охотники за дурью (СИ) - Путилов Роман Феликсович

Матрас с подушкой я перетащил поближе к батарее, под которую и сунул автомат, чтобы его нельзя было достать, не навалившись на меня. Ну и там было банально теплее, а меня все еще потряхивало от поселившейся в моем теле лютой стужи. Я повернулся к батарее промороженной спиной, и начал думать о своей новой квартире, одновременно стараясь не уснуть и чутко прислушиваясь к ночным шорохам квартиры чужой.

Видимо, под утро, я проиграл борьбу с усталостью и сном, так как очнулся, от того, что кто-то тяжелый переминался с ноги на ногу возле меня.

Не видя в темноте автомата, Аркаша не осмелился напасть на меня, шагнул прочь, а, через пару минут, в коридоре раздался шепот разговаривающих людей.

— Марина, дверь, пожалуйста не закрывай, я скоро приду… -шипел трагическим голосом Аркадий, на что его супруга недоуменно задавала встречный вопрос:

— Аркаша, ты идиот? Что значит «дверь не 'запирай»? Сейчас время такое, а твой одноклассник спит…

— Да какой он одноклассник…- досадливо проговорился Аркаша: — Понимаешь, Марина…

Аркадий замялся, очевидно, раздумывая, как объяснить супруге, что он вчера запустил в свой дом, к жене и ребенку, не мирного геолога, а бандитское чудовище, а сейчас он побежит вызывать милицию, которая, пользуясь незапертой дверью, беспрепятственно ворвется в квартиру к вооруженному автоматом маньяку…

Чтобы Аркаша не мучился трудным объяснением, я, как настоящий одноклассник, подал голос, шепотом поприветствовав хозяев:

— Доброе утро, я не сплю…

— Запирайся, я побежал. — как ни в чем не бывало, проговорил Аркадий и вышел из квартиры, а Марина старательно заперла входную дверь и даже щелкнула щеколдой, после чего, неслышно вошла в комнату и приблизилась ко мне.

— Если что, то я не геолог, и не одноклассник…- я неотрывно смотрел на темный силуэт, нависший надо мной, лежа на спине на резиновом надувном матрасе, закинув руки за голову.

— А я знаю…- Марина присела на краешек, подспустившего за ночь, матраса рядом со мной, провела ладонью по моей груди: — Между вами разница лет в десять, не меньше. А еще я знаю, что у Аркаши на работе есть молодая баба, которая с него сосет половину его заработной платы и все взятки, которые он получает, а мне говорит, что им платят только голый оклад, да и то сокращенный. Эта дура малолетняя, представь, Аркашке квитки на зарплату на компьютере печатает, на сумму, что он домой приносит. Только местные тетушки с Аркашкиной работы мне давно доложили, с кем, когда и в каких позах… Ты чистый?

Марина резко сменила тему разговора, и я растерянно ответил, что относительно чистый.

— Да Господи ты, Боже мой, я не об этом…- Марина сунула руку в кармашек халатика и достала из него, серебристо сверкнувший в свете уличного фонаря, квадратную упаковку презерватива, которую принялась яростно рвать зубами за уголок.

— Марина, не надо…

— Очень надо, очень! Да что я делаю… — голос женщины звучал горячечно, как в лихорадке: — Ты не понимаешь, мне надо отмстить этому козлу, а я даже не знаю с кем, только с ребенком гулять выхожу, а тут ты, ну я и решила…

Марина отложила в сторону серебристую упаковку, и, утробно застонав, навалилась на меня сверху, засунув мои руки себе под ткань халата, яростно и неумело тыкаясь мне в лицо жадными и сладкими губами.

И тут, как спасительный петух для Хомы Брута, в соседней комнате заплакал ребенок.

Сердце Города.

Квартира Аркадия.

— Ты когда дома будешь? — Марина, прижимая к себе дремлющего ребенка, разговаривала по телефону, который я с утра успел подключить к оборванному проводу: — Нет, никуда не ушел, у окна сидит все время, на улицу смотрит. Ты бумагу ему сделал? Аркадий, я сказала, ты сделаешь ему этот документ и отдашь ему. Я жду…

— Не принесет он документ. — подал голос я, когда Марина положила трубку: — Ментов приведет…

— Не приведет.

— Марина, давай, не будем проверять. Пойду я…

— Иди, вон в том подъезде подожди, муж как документы принесет, я тебе туда вынесу.

Я ждал три часа, наблюдая за подъездом, где живет Марина. Видел, как за углом дома остановился милицейский «УАЗик», откуда выскочили три милиционера в шинелях, с автоматом, за которыми поспешал одетый в драповое пальто Аркаша. Милиция уехала через десять минут, весьма недовольные ложным выездом, а еще через десять минут из подъезда дома вышел, нервно озираясь, Аркадий, и торопливо пошел в прочь со двора, зябко передергивая плечами.

Марина вышла из подъезда через сорок минут, с трудом выкатив из узких дверей большую коляску, и неторопливо покатила ее к моему укрытию.

Скрипнула дверь подъезда и меня осторожно позвали.

Я шагнул из темноты и меня крепко ухватили цепкие руки.

— На, принес Аркашка документ, посмотри, все правильно?

Я развернул, несколько сложенных вдвое стандартных листов бумаги — адрес, выделенная мощность, технические условия соответствуют заданным. Исходящий номер, печать о регистрации в канцелярии, подпись заместителя генерального директора и печать «правильная».

— Спасибо тебе, Марина…

— И есть за что. — прохладная ладошка скользнула по моей небритой щеке:

— Аркашка отдавать не хотел, только показал, а я ее потихоньку из «дипломата» вытащила. Раз не по получилось у нас с тобой, то беги, решай свои дела, «геолог»…

Я вспомнил Иринкины глаза, восславил Господа, что не придется мне отводить сегодня взгляд, да и выскочил от подъезда.

Дачный дом.

Городское садовое общество.

День прошел в беготне по всяким разным Энергосбытам и тепловым участкам, но домой я успел приехать до того, как в дом вошла моя «депутаточка».

— Привет, любимая, как дела? Устала, кушать будешь?

— Ты где был? — голосом Ирины можно было резать металл.

— Попал в засаду, убил пару человек, еле ушел. Зато бумажку получил на подключение дома, сегодня бегал по инстанциям, обещали послезавтра начать подключение ко всем коммуникациям…

— Ты что говоришь? Кого ты убил?

— Цыган каких-то. Они ввосьмером шли меня резать, после чего хотели в шахту подъемника, а я двоих сам зарезал и убежал. Всю ночь через лес шел, но к утру вышел в город… — я раскладывал по мискам макароны с тушенкой: — Садись, поедим.

Я, не обращая внимание на, замершую мраморным изваянием, девушку, заработал вилкой.

Молчание тянулось невыносимо тягуче, наконец Ирина медленно и размеренно заговорила, старательно не глядя в мою сторону:

— Громов, я еще в прошлый раз решила, что если ты еще куда-то вляпаешься, то мы с тобой расстанемся. Я давала тебе шанс, но ты им не воспользовался. Все, между нами больше ничего быть не может. Прощай.

— Как скажешь. — я доел, вымыл за собой тарелку и вилку, после чего начал одеваться.

— Ты куда собрался? — Ирина вскинула голову.

— Ну я тебя сюда завез, тебе идти некуда, поэтому я ухожу.

— Я в твоих подачках давно не нуждаюсь. — Ирина вскочила и начала торопливо собирать какие-то дамские мелочи в небольшую сумму, после чего накинула на плечи шубку, завернула вокруг головы платок и шагнула к порогу, где обернулась на прощание: — Грету пока с тобой оставлю, потом я ее заберу.

Дверь хлопнула, проскрипели шаги по заснеженной дорожке, после чего скрипнула калитка и я остался один.

Декабрь 1994 года.

Дорожный район.

Стоянка напротив здания отделения «О» Дорожного РОВД.

Мой верный «Ниссан» сожгли прямо на стоянке перед зданием отделения по борьбе с оборотом наркотических средств. Со слов сторожа, полыхнуло вчера под утро, около четырех часов. Когда приехали пожарные, пламя уже весело рвалось из-под капота, стекла лопнули, резиновые покрышки прогорели до металлического корда…

Я постоял напротив обгорелых остатков металлического друга и двинулся в отдел, где, в оперском кабинете я выслушал множество слов сочувствия из уст коллег, и молчаливое равнодушие со стороны отдельского начальства, но мне было все равно. В душе царила черная, ледяная пустыня, а в голове метались обрывки пламени, чьи-то крики и во рту стоял стойкий запах крови.