Багряная радуга (СИ) - Гришин Алексей

Зато грабь, кого сможешь, кроме галлийцев, естественно. Торгуй, чем хочешь, хоть рабами, кроме тех же галлийцев. Да даже если и галлийцам перепадет от тебя, так не будь идиотом, не оставляй следов. Как сейчас, например. Попали под раздачу генуэзцы, и что? Пленники будут проданы кто в Тунисе, кто в Каире, а кто и вовсе в крымской Каффе. Дорого, очень дорого. И это правильно, ибо деньги лишними не бывают.

А корабли уйдут в Кастилию, где купцы дают лучшую цену. Через посредников, естественно, ни за какие деньги не посмеющих назвать имя подлинного продавца. Из-за боязни лишиться источника дохода, да и самой головы, после того как предварительно будут отделены от глупого тела и другие его части. Работать с пиратами выгодно, но лишь при условии безукоризненного выполнения договоренностей.

— Капитана ко мне!

Приказ Линча, как всегда, был исполнен мгновенно. Дорого одетый тучный господин, еще час назад бывший на бригантине кем-то близким к богу, был доставлен в каюту и поставлен на колени. Чтобы отныне твердо знал свое место.

Чего молчим? И смотрим в глаза? Непорядок.

Легкий кивок, и стоящий за пленником здоровенный боцман со всей дури протягивает бедолагу по спине плетью.

Гримаса боли, короткий стон, но и только. Кажется, не понял.

Еще один кивок, короткий свист и новый удар.

Вновь стон и молчание.

А он крепок, этот бывший капитан. Линч знает, как это больно. И не только телу.

— Тебе придется научиться смирению. Если хочешь жить.

— Кто сказал, что я хочу жить? Погибну — семья получит компенсацию. Смирюсь — не получит ничего.

— Какой груз? Куда следовали?

Взгляд пленника по-прежнему тверд, как будто это и не он стоит на коленях с разорванной плетью спиной.

— В Валенсию. Шелк, пряности и зеркала для кастильского двора.

Все правильно, молчать нет смысла, все есть в судовых документах.

Богатая добыча. Будут проблемы со сбытом, такой товар продать непросто, если хочешь остаться в тени. Но возможно, когда знаешь, с кем иметь дело. Теперь главное — люди. Точнее, вот этот человек. Остальные — так, песок, галька для балластных мешков. Будут корячиться на новых хозяев, пока не сдохнут. А этот — нет. Сдохнет, но рабом не будет. Мстителем, если ему повезет, станет беспощадным, а рабом — никогда. Линч знает, сам такой.

— Жить хотите?

— Да.

— Предлагаю место своего старшего помощника. Согласны? Семья не получит компенсации, но в обиде не будет, уверяю, сами их в золоте купать сможете.

Пауза. Ну же, ну! Соглашайся!!

— Нет.

Побледнел, но взгляд твердый, губы сжались в тонкую линию. Мужчина решение принял. Жаль.

Легкое движение даже не рукой — кистью. Боцман легко поднимает пленника, выводит на палубу. Короткий вскрик, бульканье из перерезанного горла и всплеск за бортом — команда бригантины должна знать, что пощады не будет. Или беспрекословное послушание, или смерть.

— Боцман, проверить комплектность гребцов, если не хватает — посадить за весла пленных. И вперед! Штурман, курс на Каир!

— Прошу прощения, капитан…

Квартирмейстер? А этому что надо? Его дело — делить добычу, следить за казной. И докладывать галлийцам, этого не отнять. Соглядатай, навязанный вместе с корсарским патентом.

— Слушаю.

Наклонился к самому уху, зашептал так, что слюни полетели на капитанскую щеку. Сразу захотелось утереться, жаль, что нечем.

— Нам приказано до конца недели прибыть в Тунис. Отвлекаться нельзя. Или гоним приз в Тунис, или отправляем его на дно, других вариантов нет.

Вот же… и поспорить нельзя. Если жизнь дорога, разумеется.

— Отставить Каир, идем в порт Туниса. И, штурман, пошлите призовую команду на шебеку. Негоже разбрасываться деньгами.

7. Пороховые обезьяны — служащие на корабле мальчишки, в обязанность которых входило во время боя подавать порох из крюйт-камеры к пушкам.

8. Такелаж — обобщенное название всех снастей на судне.

9. Грот-мачта — вторая судовая мачта, считая от носа судна.

10. Трисель-мачта — тонкое древко, устанавливаемое на некоторых парусных кораблях сзади нижней части мачты.

11. Крутой бейдевинд — курс относительно ветра, когда ветер дует под углом от 0 до 50°.

Глава 21

Рейд Туниса встретил удачливого пирата приветственными залпами коллег по ремеслу: два приза, один из которых загружен по самую ватерлинию. Удача! Видать, крепко влюбившаяся в этого новичка-гяура, всего лишь год назад впервые приведшего свой корабль в этот порт.

Откуда? Как? Где набрана команда? Такие вопросы здесь не задают. Платишь за стоянку, делишься с пашой добычей, не мешаешь зарабатывать другим? Отлично! Конечно, при случае грех не указать иноверцу его место, ну так этого случая надо еще дождаться. Пока — не получилось. Один храбрец поклялся захватить «Внимательный». Не в порту, конечно, здесь за такое без разговоров на плаху отправляют.

Узнал, куда жертва отправится, дождался ее отплытия, да и рванул за фрегатом на двух бригантинах. Больше его не видели, опрошенные моряки, как и сам Линч, клялись всеми клятвами, что в глаза тех бригантин не видали, а повреждения получили в бою с кастильским галеоном, которого, вот ведь судьба незавидная, пришлось пустить на дно.

Но это было давно. С той поры легкий фрегат «Внимательный» стал известен во всех османских портах, куда заходил продать добычу, а к его капитану прочно приклеилось уважительное определенными кругами прозвище «Барбаросса».

Главным портом, где предпочитал решать свои коммерческие вопросы Линч, был Тунис, получавший десять процентов от всей проданной на его рынках добычи. По идее, такой щедрый налогоплательщик должен был ходить в ближайших друзьях паши, не страдающего аллергией на богатых кяфиров, лишь бы денежки от них лились проворным и звонким ручейком.

Не тут-то было. Между своей особой и пиратской вольницей паша поставил одного преданного капитана, командовавшего пусть небольшой, но все-таки эскадрой в целых пять кораблей. Вот к нему, Хафтар-малику, еще пять лет назад известному как Кривой Хафтар, и следовало обратиться.

Век пирата обычно недолог и при удаче путь от простого матроса до знаменитого капитана может быть быстр и короток, как стрела. Или как путь от капитана до висельника, нет числа таким падениям.

Но сейчас Хафтар-малик богат и уважаем. Без его одобрения никто не смеет продать не то что честно захваченный корабль, но и самого захудалого пленного раба.

К этому баловню судьбы и полагалось нанести визит сразу по прибытии, оставив корабли на рейде, еще до оформления портовых документов. Собственно, он и должен решить, как будет оформлена добыча.

По законам Туниса. Но над Линчем, однако, висел еще один закон — галлийский. И это в то время, когда обломился такой сладкий куш, как проданные в Кастилию корабли!

Однако куда деваться, по просьбе квартирмейстера, от которой никак не отвертеться, пришлось первым делом заглянуть в ювелирную лавку. Самую обычную, где на вывеске изображена пронзенная стрелой корона.

Скучающий в одиночестве хозяин лишь бросил равнодушный взгляд на посетителя, узнал и даже не жестом, движением бровей показал, что тому следует пройти в мастерскую.

Также совершенно пустую, даже покрытую тонким слоем нетронутой пыли, как если бы подмастерья не посещали ее минимум неделю. В углу сидел неброско по-европейски одетый молодой человек, похожий на одного из многочисленных приказчиков, загнанных в этот город богатыми купцами, не желающими лично общаться с местными авантюристами и жариться под жестоким солнцем Магриба.

Если бы не седина в волосах, шрам, изуродовавший левую щеку, и не висящая под левой рукой сабля. Без каких-либо украшений, в дешевых ножнах и с рукояткой, обмотанной акульей кожей. Именно такие предпочитают настоящие бойцы, доверяющие оружию свои жизни.

— Приветствую, Эймон. Давно не виделись.

Разговор длился не больше получаса, после чего Линч покинул лавку ювелира, неся в руках дорогую покупку — украшенную самоцветами саблю работы знаменитых дамасских мастеров.