Багряная радуга (СИ) - Гришин Алексей

Глава 22

Тунис. Дворец правителя. Рабочий кабинет.

— Ну и что? Он собирается сдавать свою добычу в каком-то другом порту? Нет. Тогда в чем проблема? На трех кораблях он будет в три раза результативнее, а я, соответственно, в три раза богаче. Ты, кстати, тоже.

Тунисский паша Шадид бен Рамзи аль-Малик, когда-то известный пират Шадид, прозванный за свое коварство Аль-Каззабом, то есть лжецом, изображал благосклонное внимание к докладу Хафтара, а сам, лежа на мягком диване, наслаждался сладчайшим шербетом и мечтал о восхитительной ночи, обещанной новой наложницей. Юной и гибкой, это она уже успела продемонстрировать, станцевав вчера днем потрясающий танец на барабане. По-хорошему надо было взять ее еще тогда, обнять, поцеловать в пухлые губы, раздвинуть… о Всевышний, да уймешь ты, наконец, надоедливого Хафтара, готового удавиться от собственной жадности, а заодно свести с ума всякого, кто вовремя не заткнет фонтан его красноречия.

— Да понял я тебя, понял! Чего хочешь? Узнать, что задумал Барбаросса? Так узнай, не мне же этим заниматься! Что еще? Все? Так ступай, и не отвлекай меня от государственных дел. Узнаешь что интересное, тогда и приходи. Все, все, достаточно, не видишь — занят я.

Ушел? Наконец-то, можно и подумать о прекрасной Нафисе. О да, сегодня его ожидает рай! Как жаль, что он был недоступен вчера, но что делать — среды принадлежат Алие, любимой жене. По должности любимой, да по титулу ее папеньки — эмира Египта, тут уж деваться некуда. Да и хороша, стерва, чего ж скрывать, всегда готова услужить, да уж как затейливо…

Но стерва. Если почувствует угрозу своему статусу, сживет со свету любую жену, что ж говорить о наложнице. И это при том, что до сих пор не подарила ни сына, ни, на худой конец, дочери.

Как и остальные бабы, по попущению Всевышнего именуемые гаремом тунисского паши. Дуры они все. Пустотелые дуры, неспособные рожать.

Но Нафиса — другое дело! Такая румяная, такая свежая, такая… нет-нет-нет! Не думать о ней! Не то в мечты уйдет вся страсть, не останется, не дай господи, ничего для этой…

Стоп! Срочно, немедленно думать о другом!

О чем? Да хоть о том же Барбароссе. Что там бухтел Хафтар? Отказался продавать целых два захваченных корабля? Набирает экипажи? Готовится к чему-то серьезному, что произойдет через два месяца? А что у нас случится через два месяца?

— Эй, кто-нибудь!

Даже такой команды хватило, чтобы дверь приоткрылась и в кабинет просочился секретарь. Именно просочился, ведь дверь приоткрылась едва-едва, в такую узкую щель и кошка не протиснется. А он смог. И ведь ни разу не маг, проверяли уже неоднократно. Чего не сотворишь, чтобы приблизиться к Великому паше! Парень искренне считает, что его карьера удалась. Как считали двое его предшественников, пока не выпили, каждый в свой черед, по пиале с шербетом. Очень вкусным, лично пашой изготовленным. А куда деваться? Секретарь знает многое, что должно умереть для истории, а прежде всего — для султана. И обязательно вместе со знающим.

Этот же… да ладно, пускай еще послужит, порадуется жизни, прежде чем упокоится. С почестями, обязательно, как же без этого.

— Ты, это… это… — Секретарь стоял молча, изогнувшись, как буква «мим» 12, ловил каждое слово господина. — В общем, газеты мне, европейские, за последний месяц.

Внушительных размеров стопка появилась немедленно, будто заранее была приготовлена и терпеливо ждала, когда господин пожелает ее видеть. Да, молодец секретарь, лучше всех предыдущих. Пусть еще поживет.

Да и шайтан с ним! Что там писали неверные?

Островитяне… кастильцы… галлийцы. Хорошо, однако, владеть языками! Не нужен переводчик. Раньше не был нужен для допросов пленных, чтобы ни с кем из команды не делиться знаниями о тайниках и кладах, теперь — чтобы читать. И разгадывать загадки, сулящие неплохие барыши.

Так что же интересного случится через два месяца? Хм… так… и все? Загадка решена за пару минут? Даже обидно, клянусь грудями Нафисы. Нет! Не думать о ней! О деле думать!

А дело, как выяснилось, простое. Как раз через два месяца состоится бракосочетание его величества короля Галлии Эдмонда Анри де Монтескай Меркер, в просторечии именуемого Эдмондом IV, с инфантой Эболи Арагонской, проще говоря — принцессой Кастилии. Вначале — обручение, это в Валенсии, потом свадьба в Париже.

И что? Какое отношение свадьба владык имеет к пиратскому налету?

Напасть на королевский конвой? Даже не смешно, там будет такая охрана…

Стоп! А откуда она возьмется? Чтобы поставить корабль в королевский конвой, его следует откуда-то взять. Значит, где-то ослабить оборону. Не слишком надежную, кстати, иначе тунисским молодцам не удавались бы лихие набеги на прибрежные села и деревушки. И если Барбаросса узнал, где именно появится брешь… Три корабля, почти полтысячи головорезов — не бог весть что. Но три трюма — это три трюма, если забить их под завязку, дальше можно и прекращать опасный промысел. Или создать серьезную эскадру, превратившись из пешки в фигуру, начать играть свою партию в Средиземноморье.

А вот это лишнее. Еще один игрок не нужен, здесь и так тесновато становится.

— Эй, кто там! — Вновь возник секретарь. — Аль-Шорбана сюда!

— Невозможно, Великий паша, он уехал, обещал вернуться только завтра.

Вонючий иблис! Ездит когда хочет и куда хочет. И плевать ему, что нужен здесь и сейчас!

С другой стороны, чего бы он стоил без этих поездок? Говорит, что именно в них получает ин-фор-мацию. Да, именно так говорит. Может, врет? Или нет? Все-таки на вопросы паши он умудряется давать ответы вполне точные. Иногда, как водится, напускает туману, но, в общем, пока не подвел ни разу.

— Хорошо, как появится — срочно ко мне.

Да, срочно. Умеешь получать эту ин-фор-мацию, так получай. А мы подумаем, как ее использовать.

На следующий день, вернувшись от паши, аль-Шорбан, по прозвищу Абу Лахаб, заперся в своем кабинете, чтобы в одиночестве и глубоком раздумье найти решение серьезнейшей задачи, поставленной самим правителем.

Так было сказано подчиненным.

На самом же деле глава тунисской разведки сидел за обыкновенным европейским столом, обхватив голову руками. Следовало выпить еще пару пиал осуждаемого Пророком вина, а то и чего покрепче. Но нельзя, те же самые подчиненные не поймут.

Так что осталось сидеть, смотреть в стену в слабой надежде взглядом прожечь в ней дырку. И вспоминать.

Кунью Абу Лахаб, то есть Отец Огня, заслужил честно. Только произносили ее шепотом и строго среди самых доверенных лиц. Потому что на самом деле означает она «Гореть ему в аду». Именно так! И здесь нечего стыдиться.

Сколько сил пришлось потратить, чтобы занять эту должность! Подкуп? Было. Убийства? Без них политика на Востоке и вовсе невозможна. Что еще? Шантаж? Угрозы? Сушеный сок мандрагоры, регулярно поставляемый нужным людям? Привезенный из далекой Чайны. Чистейший, отправляющий человека в мир сладких и несбыточных грез. Отлично себя зарекомендовал.

После него легко думается, находятся самые изящные решения самых трудных задач. Таких, как эта, пришедшая в голову паши не иначе как после немаленького кувшина сгущенного галльского вина. Осужденного верой, конечно. Но кто в здравом уме решится напомнить об этом властителю Туниса, третьему на этой земле после всевышнего и султана. Хотя… до султана далеко, до Всевышнего высоко… вот и смекай, кто на самом деле здесь первый.

Да, добрая порция этого сока, искусно приготовленного, сейчас не помешает. Рука сама потянулась к стоящему на столике колокольчику. Мелодичный звон, и в кабинет согнувшись едва не в пояс входит слуга.

— Аль-Машьяда ко мне. Срочно!

И не успела тень от солнечных часов, установленных во дворе, сдвинуться и на одно деление, как неброско одетый в серый халат невысокий худощавый человечек поставил перед аль-Шорбаном скромную деревянную шкатулку, от вида которой у главного шпиона Туниса сладко засосало под ложечкой.