Багряная радуга (СИ) - Гришин Алексей

Когда рассказ о разговоре с аль-Шорбаном был окончен, повисла долгая пауза. Лишь доносившийся с улицы шум нарушал царящую в лавке тишину.

— Значит, от твоего успеха зависит многое. В принципе, нам что Барбаросса, что другой какой головорез, все они безразличны. Но сейчас желание господина аль-Шорбана — закон. Приходи завтра вечером, думаю, к тому времени я что-нибудь придумаю.

Неизвестно что, неизвестно как, но придумывать придется. Вначале узнать, кто такой Барбаросса и чем он славен. Когда-то пират с таким прозвищем наводил ужас, до сих его именем матери детей пугают. Если этот такой же мерзавец, то дела сегодняшнего посетителя плохи. Проще установить слежку за стаей шакалов. Во всяком случае — безопасней.

Примерно так рассуждал Тавил, после того как окончательно запер лавку и наполнил горячим чаем любимую пиалу. В дверь периодически кто-то ломился, во всю глотку требуя снабдить любимым зельем. Ничего, перетерпят. На худой конец, возьмут у кого-то другого. Похуже, но и подешевле. Конкурентов Тавил не боялся, все равно его товар — лучший.

Но что делать с поручением? Столько сил было потрачено, чтобы подвести парня к аль-Шорбану, и что? Спустить все под ишачий хвост? Найти пирата — не проблема, в эту лавочку ходят многие его коллеги. Все расскажут, даже покажут за ма-аленькую такую скидочку. Но что делать с кораблем?

Пока неясно.

Зато ясно другое. Караванщик Ибрагим, привезший недавно очередную партию чаньского наркотика, передал письмо от духовного отца. Хм-м… отец, на дюжину лет моложе сына… неважно! Он — Старец горы, его приказ не может быть не исполнен.

Так вот, после того как письмо было расшифровано, Тавил узнал, что в городе под видом Джамиля, слуги какого-то торговца, обосновался сам Дельшад, едва ли не самый верный последователь духовного отца. Уважаемый жертвующий, несмотря на возраст. Обагривший руки в крови многих врагов истинной веры.

Тавил поступал в подчинение к этому молодому человеку, а значит, обязан немедленно докладывать всю новую информацию. Вот как эту.

Обидно, конечно, это да… с другой стороны, раз начальника назначили, то пусть он и думает, как выкручиваться. Дело подчиненного — доложить и терпеливо ждать инструкций.

Следующим утром Тавил отправился по указанному ему адресу. Продавец наркотика к слуге богатого купца, чтобы предложить свой товар. Что может быть естественнее? Они разговаривали на виду многих, в конце беседы явно разругались, по-видимому не сойдясь в цене. Бывает. А то, что на самом деле слуга получил важные сведения и связь, об этом окружающие так и не узнали.

Перестраховка? Разумеется, но с ней безопаснее жить. Меньше знаешь — дольше живешь, этот закон незыблем везде и всегда.

Тавилу, например, не следовало знать, что все им сказанное немедленно было передано д,Оффуа. Джамилю — что д,Оффуа немедленно оправился в ювелирную лавку не для покупки новой безделушки любимой жене, а ради вызова на встречу де Камбре. Ювелир так и не узнал, когда и где галлийцы встретились, о чем разговаривали. Но в результате по той же цепочке через Тавила к аль-Машьяду пришел совет, больше похожий на команду, сообщить своему господину о выполнении поручения.

Доклад состоялся поздним вечером, когда усталый аль-Шорбан почувствовал острую необходимость выкурить кальян, приправленный неким специфическим зельем.

— Ну что там у тебя, рассказывай. И это, кальян готовь, да побыстрее. Пошевеливайся, шайтан тебе в почку!

— Делаю-делаю, мой господин! А пока разрешите доложить, что слежка за Барбароссой установлена. Это кельт, профессиональный моряк, не желающий видеть над собой никакого начальства. Зовут его Эймон Линч, беглый бунтовщик, приговоренный судом Островной империи к десяти годам рабства в их колониях Нового Света. В Тунисе появился около года назад как капитан легкого фрегата «Внимательный», в основном укомплектованного командой из таких же беглых рабов-кельтов.

— То есть они сбежали, захватили корабль, на котором без проблем пересекли океан и вошли в наше море? А он лихой парень, этот Эймон Линч.

— И удачливый, мой господин. За год захватил не меньше десятка кораблей с хорошей добычей. Сколько точно — узнать не удалось, есть подозрение, что он не все сбывает в Тунисе.

— Хм-м! — Хозяин кабинета нервно помял лицо. — А вот это плохо. Плохо, когда люди, которым мы предоставляем убежище, торгуют в других портах.

— Это лишь подозрение, — аль-Машьяд поспешил успокоить заметно нервничающего аль-Шорбана. — В любом случае наблюдение за Линчем установлено, правда, ничего интересного получить не удалось. Обычная жизнь моряка. Купцы, верфи, на которых ремонтируются недавно захваченные им корабли, дешевые шлюхи, обитающие в порту, дорогие шлюхи, живущие в домах терпимости. В городе вина не пьет, скорее всего, надирается на корабле. В общем, ничего интересного.

Хозяин кабинета, увидев, что кальян готов, не стал дожидаться слуги, нетерпеливо вскочил, быстрым шагом подошел, буквально выхватил его из рук аль-Машьяда. Вернулся на диван, резко вдохнул ароматный дым и сразу успокоился.

— Ну и ладно. Главное — куда и зачем он собирается плыть. Это удалось узнать?

Слуга смущенно развел руками.

— Увы, мой господин, команда об этом не знает. Точно не знает, мы кое к кому применили амулет правды. Им о планах капитана вообще никогда не рассказывают. Да и зачем им? Их дело управляться с парусами да драться.

Аль-Шорбан даже кальян отодвинул.

— Вот как! То есть ты ничего не знаешь, поручение осталось невыполненным?

Ох, не получить бы плетей!

— Я узнал! Пока немногое, но можно узнать больше. Барбаросса поставил недавно захваченные корабли в док, там они простоят не менее месяца, — затараторил аль-Машьяд. — А сам отплывает уже через три дня куда-то к побережью Галлии. Абордажников оставляет на берегу, зато срочно ищет моряков, хотя бы умеющих управляться с парусами. Значит, нападать ни на кого не планирует.

— Торопится, говоришь?

Господин огладил аккуратно постриженную бородку, улегся поудобнее, вновь взялся за кальян и глубоко затянулся. Посмаковал дым, неторопливо выдохнул, поднял взгляд вверх и блаженно улыбнулся. Уф-ф, пронесло.

— Откуда знаешь? Про команду и отплытие — понятно, но вот про Галлию — откуда? Под стол капитанской каюты забрался, что ли? Матросне, сам говоришь, о таких вещах не рассказывают.

— Все верно, господин. Матросы — не знают, а вот квартирмейстер — другое дело. Ему перед командой отчитываться и по дележу добычи, и по ее отсутствию. Бегать по вантам и жрать солонину без надежды на заработок никому не интересно. В такой поход моряки отправятся только под слово квартирмейстера, что не за призраками будут гоняться, что в конце ждет серьезная пожива.

— А ты, стало быть, у того квартирмейстера в дружках ходишь? — усмехнулся аль-Шорбан, по-прежнему глядя в потолок.

— Не я, а сок мандрагоры. Мы у продавца встретились, он уже пьяный был, ну и, вдобавок, покурить решил. Вот и не сдержал язык. Так-то мы давно знакомы, только я не знал, что он у Барбароссы служит. Знаете, как бывает: здравствуй — здравствуй, как дела — нормально, ну, будь здоров. А тут вон что выяснилось.

— И часто он к тому продавцу захаживает?

— Да когда как, господин. Но завтра вечером будет точно, сказал, что перед походом желает покурить вдоволь.

Аль-Шорбан неторопливо уселся на диване, подобрав под себя ноги. Зрачки блестевших после кальяна глаз расширились, дыхание участилось. Плохо дело, надо срочно исчезать, но как?

— Приведешь к нему своего человека, уговоришь взять в команду. Кого и как — решишь сам. Все, иди!

Какой «иди», когда бежать надо! Но все же как положено, спиной вперед… дошел! Выскользнул! Слава Всевышнему!

И тут же из-за двери донеслось:

— Лейлу мне, тощую! И хлыст!

Господи, что эта гадость с людьми делает.