Багряная радуга (СИ) - Гришин Алексей

Квартирмейстер? Его взяли под наблюдение сразу, как только «Внимательный» вошел в порт. Точнее, приготовились следить. Одна проблема — этот человек до сих пор на берег не сошел. Капитан узнал о его порочной привычке и держит на корабле, чтобы не болтал лишнего? А может, и вовсе отправил на корм рыбам, ибо пристрастившийся к соку мандрагоры офицер опасен.

Какая разница. Главное, что возможности схватить его и вдумчиво допросить — нет. Как и самого капитана. Хотя он не прячется. Расхаживает по Тунису вполне привольно, вот только в сопровождении пятерки головорезов. Не устраивать же сражение на берегу — другие капитаны не поймут. А ведь именно капитаны обеспечивают Тунису и богатство, и защиту. Те же галлийцы или кастильцы давно разобрались бы с местным пиратским гнездом, если б не пушки пиратских кораблей.

Так что не одобрит паша нападения своих слуг на Барбароссу. Мягко говоря, не одобрит, вплоть до отрывания тех голов.

Что остается? Кто еще знает время и конечную цель путешествия?

Штурман! Он точно знает, когда и куда, значит, может знать зачем и почему.

— Кто штурман на фрегате?

Шпион пожал широкими плечами.

— Какой-то новенький, европеец, кажется, галлиец. Он за все время плавания почти не выходил из своей каюты, так я даже имени его не знаю. Прежнего штурмана Барбаросса поставил капитаном одного из захваченных недавно кораблей, он сейчас на верфи пропадает, следит за ходом ремонта.

Точно! Провести шебеку по речному фарватеру — это задача именно для штурмана.

— Но нового ты узнаешь?

— Разумеется, господин.

Аль-Шорбан повернулся к аль-Машьяду.

— Найди мне этого штурмана. Возьми под наблюдение. Будем захватывать и допрашивать.

— Не опасно? Если Барбаросса узнает, скандал будет громким.

Небрежный взмах руки.

— Ерунда! Скажем, что ошиблись, еще и извинимся. А допрашивать будем под заклятьем правды, потом маг сотрет ему память. Ошибка — дело житейское. Никто же не пострадал, никому ничего не сломали и не отрезали. Все, приступайте.

И еще одним небрежным взмахом руки отправил посетителей прочь, выполнять мудрые и очень важные руководящие указания.

Посетители откланялись, но уже в дверях шпион остановился, обернулся.

— Простите великодушно, господин, но, может быть, вам будет интересно. В Монпелье фрегат взял на борт двоих пассажиров. Кто такие — не знаю, пробовал узнать — не получилось. Жили в отдельной каюте, ни с кем не общались.

— Что, и в гальюн не выходили? — усмехнулся паша.

— Именно что нет, у них в каюте был свой, как и у капитана. И еду, кажется, сами себе готовили. Так что больше ничего добавить не могу. Прощайте, господин.

Уф-ф, аль-Машьяд облегченно вздохнул. Кажется, все прошло отлично. Осталось забрать у шпиона пропуск во дворец, и можно идти отдыхать. Дело сделано!

А пропуск, что пропуск — всего лишь бумажка с магической меткой. Его положено сдать охранникам, но не срочно же. Даст Всевышний, они об этой мелочи и сами не вспомнят, кому охота лезть с вопросами к приближенному самого аль-Шорбана. Отцу Огня, гореть ему в аду.

Глава 25

За два дня до этого разговора.

Каюта капитана фрегата «Внимательный».

— До сих пор не могу поверить, что вы здесь, вик…

— Штурман, дорогой Линч. Штурман Жан Корнель. Здесь нет подслушивающих заклятий, но допустив небрежность раз, мы обычно рискуем ее повторить. Уже в другой, не столь комфортной обстановке.

— Простите, господин Корнель.

— Просто Корнель. Насколько я знаю, капитан не обращается к штурману «господин».

— Но фамилия! Боже, ворона, самая никчемная птица на земле!

— Я попрошу вас! — Де Камбре улыбнулся и гордо вскинул голову. — Птица умная и осторожная. К тому же, приносит мне удачу. Сейчас, в той авантюре, куда мы оба влезли по уши, она нам ой как понадобится. Но к делу. — Улыбка слетела с его лица. — Как я понял, шпику, подосланному тунисской разведкой, вы продемонстрировали все, о чем мы договаривались?

Они сидели на добротных, крепко сбитых стульях за столом, любуясь на одинокую бутылку вина. Выпивать теперь приходилось редко, чтобы не раздражать тех матросов, кто почитал Всевышнего. В таких условиях закуску Линч считал излишеством, уменьшающим удовольствие.

— Да, хм-м, Корнель. Парень убежден, что мы собираемся напасть на ваш родовой замок. Кажется, наш бравый квартирмейстер тоже добавил ему этой уверенности.

— Действительно, он свое дело знает. Так что дебют мы разыграли удачно. Сейчас главное — миттельшпиль. Вы играете в шатрандж?

— Нет, но слово мне знакомо. Кажется, это самая сложная часть игры. Кстати, мы же не собираемся играть в гляделки с этой бутылкой? — Линч наклонился, откуда-то из-под стола достал две простые медные кружки и разлил вино. — Ну, да не покинет нас удача!

Но чокаться не стал, разумно опасаясь, что звук услышит кто-то из моряков. Они просто выпили, залпом и до дна, вовсе не стремясь оценить ноты и оттенки вкуса. И аккуратно поставили кружки на стол.

— Да, сейчас нам предстоит самое сложное — убедить противников, что эту самую удачу они поймали за хвост. Налейте еще.

Но в этот раз де Камбре пить не спешил, долго и внимательно смотрел на полную кружку. В конце концов просто поставил ее на стол.

— В миттельшпиле главное — предугадать намерения противника и пожертвовать. Вовремя и обоснованно. И не всегда эта жертва — пешка.

— Надеюсь, и не король? — Линч беззаботно улыбнулся и с наслаждением отпил вино.

— Не король… Как вы думаете, капитан, что противник предпримет, получив информацию от своего шпиона? Ну! Не сложно же догадаться.

Линч только отмахнулся. Мол, не его это дело такие загадки отгадывать. Чай не на море идет сражение.

А де Камбре продолжил:

— Мы его раззадорили, заставили действовать. Дали возможность узнать часть тайны, поманили кушем, как он считает, немаленьким. Теперь паша и его слуги будут землю рыть, чтобы узнать все остальное. От кого? От матроса? Несерьезно, откуда матросу знать планы капитана. Тогда от кого?

Капитан фыркнул.

— Да отправим к ним квартирмейстера, он мастер шерсть на глаза натягивать. Такого наплетет, что местные от жадности давиться начнут. Всем скопом.

Виконт не принял шутливого тона.

— Не выйдет. Применят к нему заклятье правды, тогда-то все и выплывет наружу. Как мы его тунисцам подставили, как и по чьей команде он шпиону лапшу на уши вешал.

— Чего и куда вешал⁈

— Неважно, капитан. Главное, расскажет все, что знает и о чем только догадывается. Так что держите-ка вы его на борту, чтобы до конца нашего дела о береге и думать забыл. Сможете?

— А что я? Это ваш… твой человек, ты им и командуй. А сход на берег я ему закрою, это не трудно. Но тогда кто? Я?

Де Камбре присвистнул и сделал необычный жест, покрутив указательным пальцем у виска. На недоуменный взгляд собеседника просто отмахнулся.

— И думать забудь, те же яйца, только в профиль. — Сегодня он расщедрился на странные выражения. Не заболел ли? — Наоборот, собери лучших бойцов и без их охраны даже на горшок не ходи. Ты нам живой и невредимый нужен. Нет, захватить для допроса тунисцы должны меня. Я единственный, кто сможет выкрутиться из такой ситуации. Если, конечно, ты вовремя придешь на помощь. Вот тревожный амулет.

Де Камбре протянул ручной компас с большим рубином в центре.

— Если камень засветится, как сейчас. — Он как-то шевельнул руками под столом, и внутри рубина действительно загорелся свет, словно вспыхнула маленькая звездочка. — Стрелка укажет туда, где я нахожусь.

Стрелка и впрямь повернулась к виконту.

— Действует на расстоянии до пяти километров, так что будь постоянно наготове.

— На каком таком готове! — воскликнул Линч. Потом огляделся, понял, что каюта, даже капитана, не то место, где можно повысить голос, не привлекая внимания команды. С другой стороны, именно капитан имеет право кричать на штурмана, так что нечего здесь! — Ты сам понял, чего ляпнул! — И, убавив громкость, продолжил: — Один из высших вельмож Галлии на допросе у тунисских костоломов. Да меня, если что, знаешь за что повесят? И ведь не спасет никто, ты-то на небесах отдыхать будешь. Или у демонов в котле кости греть, наслаждаться, короче.