Багряная радуга (СИ) - Гришин Алексей

— Нормально все будет. Не переживай, я знаю, как выкрутиться, учили меня, понимаешь? И вообще, что за дела? Команда дана? Дана. Извольте исполнять, господин капитан.

Он залпом выпил вино, спокойно поставил пустую кружку на стол и спокойно вышел из каюты.

Все правильно сделал?

Да. Виконт де Камбре барон де Безье единственный в этом мире человек, которому не страшны никакие заклятья. Почти никакие, но уж точно — заклятье правды.

Когда-то курсант военной академии Клиссона тогда еще лишь барон де Безье, как и все курсанты той академии, прошел через хитрый обряд, позволяющий каждому дворянину увеличить или уменьшить магическую силу. Увеличил — и стал хуже видеть чужие заклятья. Уменьшил — видеть их стал лучше.

Но чем сильнее уменьшаешь силу, тем больше шансов умереть или сойти с ума, не имея возможности пользоваться тем, к чему привык от рождения. Это страшнее, чем лишиться руки или ноги, их-то хороший маг запросто заново вырастит. А вот магия, она есть всегда. А если ее нет — назад не возвратишь.

Только он, бывший российский офицер Борис Воронин (потому и назвался Корнелем), без колдовства жизнь прожил, и прожил неплохо, так, чтобы ни о чем не жалеть. Потому и решился отказаться от магии полностью. Взамен стал видеть во всех подробностях любые заклятья, даже те немногие, были, оказывается, и такие, что никакому магу невидимы.

Как выяснилось, маги, как и дворяне, являющиеся здесь по сути слабыми, но все-таки магами, создают не сами заклятья, а некие силовые конструкты, а уже те выдают нужный результат. Разрушь такой конструкт — заклятья не будет. Измени — и получишь иное, с предыдущим никак не связанное.

Потом над тем же курсантом самые сильные маги, деканы магической уже академии, провели обряд лишения дворянства. После него никто не выживал. Кроме него.

Выжил. И получил возможность воздействовать на чужие конструкты, ослаблять, отводить и в корне менять заклятья. Не сразу, но освоил эту науку.

Но никогда никому так и не рассказал о своих способностях. Наверное, потому и жив до сих пор. И уж капитану Линчу о них точно знать не следует.

Кстати, в Османской империи во всех портах стоят артефакты, выявляющие европейских магов, которым напрочь запрещен въезд в страну. Ну не терпят местные маги конкурентов. Однако на него не отреагировали. Все правильно, раз человек сам творить заклятья неспособен, то и нечего народ беспокоить. А умеет он вмешиваться в чужие или нет, таким тонкостям амулеты не обучены.

Так что именно у виконта де Камбре есть шанс.

Сейчас он всего лишь штурман? Ну и ладушки.

Пока можно пойти в свою каюту, чтобы с умным видом склониться над картой, делая вид, будто хоть что-то понимает в серьезном деле счисления пути и прокладки курса.

Господи, ну что за наука такая странная, вот вообще неясная и неизведанная. То ли дело… что? Физика? В этом мире, где лишь недавно некий парижский ученый посмел предположить, что свет обладает волновыми свойствами. За что был освистан высоколобыми коллегами и с позором изгнан из университета.

Интересно, а если рассказать тем научным светилам об электромагнитных волнах, дуалистической теории света? Выслушают?

Возможно, что и так, все же человек вхож к самому королю, его сходу послать в дальнее и не совсем приличное путешествие неудобно. Зато совершенно спокойно можно поделиться сомнениями, не более, с местным аналогом инквизиции. И уже эти парни, поднаторевшие в изобличении всяческих смутьянов, зададут вопрос, приведший когда-то в изумление самого Галилея: «Докажи».

А как? Если напрочь забыто все, чему учили профессора МИФИ не самого плохого студента Борю Воронина. И напомнить некому. Хотя… кто знает? Может быть, и здесь когда-то расписал свой числовой ряд какой-нибудь Фибоначчи, великий Ферма прямо сейчас шлет из глубокой провинции письма, полные математических откровений, а местный Декарт уже издал свой трактат о свете.

И тогда никто не посмеет запретить отошедшему от государевых дел виконту де Камбре исследовать природу местной магии, свойства которой, это уже проверено, во многом аналогичны свету. Как Стругацкие таких называли? Прогрессоры, кажется? Черта с два! Это будут его, и только его, исследования! На основе знаний, полученных здесь, ибо прежние забыты начисто.

Когда-то выпускник МИФИ Борис Воронин без тени сомнения ушел из науки, осознав собственную неспособность сформулировать задачу, достойную звания ученого. Так вот же она! Бери, изучай, исследуй…

Но потом. Когда будет решена эта. Потому что ученый найдется. Раньше или позже кто-то возьмется за перо и напишет что-то вроде «Размышлений о природе магии».

Но если сейчас не обуздать местных пиратов, продолжит литься кровь, людей все также будут угонять в рабство. А стало быть великую и светлую науку следует отложить в сторону. До лучших времен.

Если удастся совершить задуманное и вернуться живым.

Интересно, команда на захват штурмана «Внимательного» уже дана?

Проверить просто — выйти в город. Если появятся нежданные попутчики, значит, все сработало. Хорошо? Как сказать. Здесь, в холодной и тесной каюте, всяко удобней, чем в просторной допросной камере, нагретой огнем жаровни. В пыточной, если по-простому.

Но делать нечего, надо идти. Скажем, в гости к Ханум, содержащей самых шикарных шлюх в порту. А то странно, штурман, должен быть при деньгах, а в дома терпимости до сих пор ни ногой. Все, пошел!

— Боцман, шлюпку мне!

Ну, капитан, не подведи.

Глава 26

До заведения Ханум он не дошел совсем чуть-чуть. Уже был виден красный фонарь, зажженный по традиции всех портовых борделей всего мира, уже слышались веселые визги и разудалый смех. И все. Темнота, из которой вынырнул с жуткой болью в затылке.

Руки и ноги крепко связаны, его, как куль с овсом, тащат двое могучих стражников, во весь голос проклиная и тяжелую ношу, и неведомого мюдюра, заставившего бедолаг напрягаться, вместо того чтобы гнать гнусного тутуклу в камеру пыток пинками. И им не тяжело, и ему не скучно.

Широкий двор. Огорожен высокой, метра в три, стеной, по которой мерно расхаживают вооруженные охранники.

Кто-то, получше прочих охранников одетый, тоже, поди, мюдюр, отпирает дверь.

— Принимай груз! В третью камеру приказано.

Груз? Ах да, это ж о нем речь.

Выходят еще два бугая. Один низко кланяется.

— Господин, у нас вода кончилась, дозвольте к колодцу сходить.

В ответ получает удар в морду. Несильный, скорее для порядка.

— Куда? До конца смены из тюрьмы выход запрещен всем, что бы ни случилось. Даже паша, если желает лично кого допросить, ждет условного времени, а ты кто такой?

Круто у них тут. Зато надежно, этого не отнять.

Новые носильщики тащат пленника по узкому коридору, освещенному редкими факелами, по ведущим вниз лестницам. Еще одна дверь, закрытая на простую, но крепкую щеколду. Еще один пост. Ну, здесь все проще. Часовой развалившись сидит на стуле, лишь при подходе своих товарищей встает.

— Открывай, чего расселся.

— Да пожалуйста. Назад пойдете — пожрать захватите.

— Угу. Если пойдем. Только воды нет, кончилась.

Понятно, почему наверху так строго — здесь народ на дисциплину, кажется, плевал с высокого минарета.

Несут дальше, и ведь не лень парням. Хотя этих богатырей, кажется, такая ноша и не тянет вовсе.

Слева открытая дверь, комната, получше освещенная, за большим столом десяток охранников. А где помещение для дознавателей? Или они роздыха не знают, из камеры в камеру ходят, с людьми работают? А нет, вон из-за той двери дружный хохот слышен, вряд ли подопечных анекдотами пытают. Значит — здесь. Запомним.

Вот и пришли. Охранники, не мудрствуя лукаво, бросили ношу на каменный пол. Удар головой, и вновь темнота.

В этот раз очнулся привязанным к крепкому креслу.

Но одетым, стало быть, сразу пытать его не собираются. И это хорошо. Плохо, что невозможно активировать переданный Линчу амулет. В принципе, это несложно, достаточно расстегнуть пряжку ремня. Беда в том, что пряжка спереди, а руки сзади.