Багряная радуга (СИ) - Гришин Алексей

Ловок, сволочь. По доброй воле в этом никто и никогда не признается, однако на кораблях редко кому из юношей удается избежать позорной участи. Если нет влиятельных покровителей, разумеется. А в легенде такого покровителя нет.

— Да.

— Кто и как часто?

Сволочь!

— Мой первый капитан шебеки «Пиявка», Реис. Как часто — не помню, не считал.

Проверите? Таких пиявок и Реисов во всех портах полно. Ищите, если успеете. И если Линч не подведет. Пора бы уже ему появиться.

— Где учились штурманскому делу?

— У того же Реиса. Зря что ли я ему прислуживал? — Ого, а заикание-то ушло. Что радует.

— Вы за столько лет не выучили язык Магриба и империи. Почему? Глупы?

Самый опасный вопрос.

— Реис говорил со мной на галльском, с остальными я не общался. Вообще редко выходил из его каюты. Но язык я знать. — Он перешел на магрибский. — Уметь говорить, и писать.

Действительно, больше года учил, по четыре часа в день. Зря, что ли? По приказу самого короля, между прочим. Но об этом — молчок.

— Как оказались в море?

— Был похищен во время налета, — вновь перешел на галлийский.

Обычная история. Сколько таких европейских мальчишек продано на рабских рынках.

Но посетитель, кажется, доволен. Во всяком случае, перешел к делу.

— На что ваш капитан рассчитывает? Почему уверен в успехе налета?

А вот этот вопрос главный. Ради него и была задумана вся авантюра.

— Первого июля в Мадриде состоится обручение галлийского короля и кастильской принцессы. Линч узнал, что короля будут сопровождать все галлийские фрегаты и галеоны, базирующиеся в Средиземном море. То есть Монпелье, как и Безье, останутся без флотского прикрытия. А гарнизон Монпелье ни за что и никогда не придет на выручку замку — там у них непреодолимые противоречия, в своего Спасителя верят слишком по-разному.

— Откуда Линч знает про королевский конвой?

А ты не обнаглел, мужик? Чтобы капитан со штурманом такой информацией делился?

— Этого я не знаю. Линч лишь сказал, что добыча будет богатая. Кстати, отозваны из портов приписки будут все тяжелые корабли Галлии.

Вот тебе крючок. Ну, сам заглотишь, или подсекать придется?

— Откуда в провинциальном замке богатство? Там что, королевская казна хранится? Не врешь? Уверен?

Сам клюнул! И это радует. Получай!

— Уверен. Я подслушал разговор Линча с его квартирмейстером. Год назад в устье реки Орб бросили якорь три корабля под галлийским флагом. Двое моряков с тех кораблей потом попали на корабль Линча и рассказали, что это были пираты, захватившие на Карибах огромный куш. Какой точно, Линч не знает, но шлюпки два дня безостановочно возили в замок сундуки с золотом. Пока в Монпелье базируются тяжелые корабли галлийцев, о захвате замка нечего было думать. Зато сейчас…

Ну как, попался? Дыхание участилось, потираешь руки, даже не замечая этого. Отлично, теперь не соскочишь. Еще вопросы будут?

— В Монпелье Линч взял двоих пассажиров. Зачем? Кто такие?

Черт, шпион оказался проворнее, чем мы рассчитывали. Молчать нельзя, а что соврать? Если только… да, пожалуй.

— Какие-то шишки из охраны замка, должны помочь в его захвате. Точнее не знаю, Линч их бережет от команды, как зеницу ока.

И впрямь бережет, а зачем — пойди, проверь.

Но где же этот Линч? Как бы тем временем в мудрую голову неизвестного собеседника глупые мысли о пытках не полезли. На всякий случай, для верности.

Топот в коридоре! Успел? Началось?

Деликатный стук в дверь. Тюремную. Никто там пыточную с королевской спальней не перепутал?

Но собеседник идет открывать. Лично и важно, как король в сортир.

Вроде там давешний главнюк стоит, что-то шепчет. Так. Выходят оба, даже амулет забыли. Очень интересно. Точно Линч пожаловал. Испортить им амулет, что ли? Так, из вредности. Не, не стоит. Стоп! Не расслабляться, хрен знает, до чего эти деятели сейчас додумаются. Убить не должны, но все же…

Опять шаги. Входит палач. Мамочка… нет, всего лишь одевает. И впрямь заботливо, как мать родная любимого сыночка. Уходит.

Теперь — маг. Отключает амулет, убирает в карман. Развел руки, создал конструкт. Какой? Ну-ка, ну-ка… ба, да все знакомое, можно сказать, родное. Заклятье забвения. Ну-ну, что там забыть требуется? Все, что было в этой комнате? Да с дорогой душой!

Все, забыл. Теперь ведите меня к свободе! К свету! Темница рухнет, и свобода нас примет радостно у входа! И братья меч нам отдадут! Не рухнет, не отдадут? Ну и плевать, главное, что примет, и живым!

Железная дверь с мерзким скрипом открылась, яркое солнце на мгновенье ослепило, а когда зрение вернулось, на улице стоял улыбающийся во все тридцать два белоснежных зуба толстый Линч. А где-то в стороне бурлило, кричало и чего-то требовало людское море.

Линч коротко обнял за плечи и потащил за собой.

— Жив? Цел? Тогда пошли, пока ребята бунт не учинили!

Де Камбре наскоро огляделся. Так, они вышли из городской тюрьмы, но с какого-то другого, невзрачного входа. А у главных ворот бушевала пестрая толпа моряков. Кричащих, потрясающих кулаками, но пока не доставших оружие.

— Эй, парни, все в порядке! Наш брат свободен! Произошла ошибка, ничего, бывает. Все целы и здоровы! Расходитесь, а вечером жду всех на пирсе! Будут красотки от Ханум и много плова!

Все, победа! Пусть пока и предварительная. Теперь спать. Мамочка родная, как же все болит.

Тунис. Дворец правителя. Рабочий кабинет.

А он действительно велик! Годы, проведенные в неге правления Тунисом, не притупили чутья на золото. Его сейчас много, это так, но когда его было достаточно?

Золото. Металл, обладающий своей душой. Он завораживает, манит, заставляя забыть о многом, часто — обо всем остальном. Что огромные и прохладные дворцы, прекрасные женщины, утонченные яства? Восторженные взгляды толпы, почет и уважение? Если вдуматься.

Всего лишь дополнение. Их покупают те, у кого золото есть. И о них мечтают, грезят во сне и дурманном забытьи те, у кого его нет.

Так можно ли пресытиться золотом? Ерунда! Глупая сказка о некоем царе, превращавшем в золото все, к чему прикоснется, и умершем от голода. Так никогда не было и никогда не будет! Да оно само — дар небес, мерило, которым Всевышний указывает на свое благоволение к человеку. И чем выше то благоволение, тем больше у человека чего? Вот именно! Его! Такого прекрасного и такого неповторимого.

В этот раз паша выслушал доклад Хафтара, сидя за европейским, пусть и украшенном тончайшей позолоченной резьбой, столом, на типичном европейском стуле. Да, искусно сделанном лучшими венецианскими мастерами, но все же. Шайтан знает… нет-нет, все же на то была воля Всевышнего, что лучше всего думалось именно за этим столом и именно на этом стуле.

Аль-Шорбан давно замолчал. Рядом замер как каменный Хафтар, боясь лишним движением, даже громким дыханием отвлечь правителя от глубоких мыслей.

Это Хафтар-то, никогда не знавший удержу в драке, неукротимый в яростных абордажных схватках и лихих кабацких загулах.

Вот он изменился. Стал расчетлив и угодлив, познав вкус роскоши и власти. Ну и пусть постоит. И помолчит. В самом деле, пусть не отвлекает.

Итак.

Год назад в мелкий замок, каких полно на юге Галлии, какие-то корабли привезли много золота. Могло такое быть?

Ответ — запросто. Слухи об этом до сих пор ходят по всему Средиземному морю. И если никто до сих пор тот замок не тронул, то только по одной причине: прорваться к нему можно. Выбраться живым — уже нет. Река Орб неглубока, хотя какая-нибудь шебека с низкой осадкой и могла бы по ней пройти. А вот уже возвратиться — не получится. С ходу замок не захватить, а за это время тяжелые фрегаты Галлии успеют подойти и разнести в щепки любую пиратскую эскадру.

Потом, кто сказал, что золото до сих пор в замке? Что его не вывезли вглубь страны?

Нет, такая операция представляется для пиратов невыгодной. Если не получить дополнительных сведений.