Моя Академия (СИ) - Син Евгений

Двигаю пустой стул ближе к общему столу. Два ученика сразу же расчищают мне место. Радует, что открытой враждебности нет. А вот опаска ощущается практически со стороны каждого.

— Всем приятного аппетита, — говорю погромче.

— Спасибо, — отвечают почти все сидящие за столом.

Хотя кроме облезлых железных кружек с чаем больше ничего не вижу. Большая тарелка посередине уже пуста.

— Как у вас принято представляться? — задаю вопрос группе.

Ребята переглядываются, и один, самый смелый, берёт инициативу на себя.

— Как хочется, чтобы тебя звали, так и представляйся, — говорит хмурый парень с густыми бровями и коротким ежиком волос на голове. — По большому счёту нет никакой разницы.

Настроение за столом с моим приходом только усугубляется.

— Хорошо. А чего вы такие кислые? — интересуюсь.

Ловлю несколько непонимающих взглядов.

— А тебя ничего не смутило, когда ты поступал в чертову Академию? — продолжает разговаривать всё тот же парень.

Он разминает шею и плечи, будто устал сидеть. Либо показывает свои сильные стороны. Плечи и правда широкие, но не настолько, чтобы хвастаться. Понимаю, что парняга рисуется перед группой.

— Я не выбирал. Меня отец устроил, — честно отвечаю.

Несколько девчонок кидают на меня сочувственные взгляды. Одна темненькая, другая рыжая с тонкими косичками. Замечаю, что у рыжей глаза на мокром месте.

— За что же он тебя так невзлюбил? Сильно накосячил, получается? — спрашивает парень без особого интереса.

— Нет, ну что вы! Вся семья меня очень любит, поэтому сюда и отправили — чтобы я стал сильнее, — говорю в свою защиту. — Почему не любят-то?

— Ну да, с этим тебе здесь помогут точно. Странная у твоих предков любовь, — недобро смеется парень. — Сильнее или мертвее — это уж как зайдёт.

Постепенно привыкаю к компании. Однородная масса делится на индивидуальности, и некоторые из ребят обращают на себя внимание.

— Ладно. Я Макс, — представляется самый активный. — Тебя как звать?

— Ларион, — представляюсь. — Для друзей просто Ларик.

— Ларик, значит… — парень перестает хмуриться. — Как ты вообще сюда попал?

— Наш Род выделил меня вне очереди, — отвечаю. — А что не так?

— Ты как будто с луны свалился, — качает головой Макс. — Вот смотри, отсев в Академиях составляет более тридцати процентов. Ты же в курсе?

— Да, — пожимаю плечами. — Это было написано в информере.

— Что такое отсев? — с ухмылкой спрашивает парень. Он, очевидно, считает себя самым умным за столом. — Ты хоть себе представляешь?

— Пока нет, — честно отвечаю.

— Отсев — это тот процент студентов, кто не выживает, — довольно чётко выговаривает Макс.

Он тут прямо-таки местный просветитель. Ведет себя как лидер. Никто его не перебивает и не пытается влезть в его речь. В принципе, про отсев я и сам догадывался. Новость не производит «вау-эффекта». Девчонки чуть ли не заглядывают ему в рот. В принципе, все понятно.

— Тридцать-сорок процентов, ты только представь, — повторяет пацан. — Вот, например, наша группа — практически все слабые маги. Мы здесь по разнарядке государства, чтобы роды так и оставались дворянскими. А вон там, — кивает на соседний столик, где царит лёгкое веселье, — там ребята посильнее.

— Насколько посильнее? — уточняю, нисколько не смутившись.

— Значительно посильнее, — с грустным смешком говорит Макс. — Проводишь параллели?

— Они себя чувствуют увереннее, это видно, — кидаю еще один быстрый взгляд на соседний столик.

За длинным столом сидят около десяти человек. Шутят, смеются, передразнивают друг друга. Мы с ними как будто живем в разных мирах. Уныние ребят за нашим столом можно почувствовать из коридора.

— Бинго! Конечно, они увереннее! — без особой опаски объявляет Макс. — Тридцать-сорок процентов отсева — это и есть мы. Проснись!

— Но ведь не все, — удивляюсь.

— А ты что у нас особенный? У тебя две жизни? — встревает унылый очкарик. — Или тебе подогнали мощный защитный амулет за миллиард империалов?

Он сначала внимательно выслушивает Макса, а потом у парнишки прорезается голос. Очкарик постоянно поправляет оправу на переносице и хрустит пальцами.

— Может, и не все пойдут в отсев, но минимум три четверти из тех, кого ты видишь сейчас за столом, через два года мы уже недосчитаемся, — продолжает он свою пламенную речь. — Так что жить нам немного осталось.

— Эй, Игорь, не газуй, — останавливает его Макс, когда одна из девчонок за столом впадает в истерику.

Две рыжие косички трясутся в такт плечам. По пухлым веснушчатым щекам катятся крупные слезы. Сквозь рыдания можно услышать еле различимые слова:

— И что теперь? Только влюбилась, только почувствовала магию, и что теперь? — причитает рыжая. — Получается, два года жизни, и всё?

Темненькая девушка рядом приобнимает девчонку. Она гладит её по волосам в попытках успокоить.

— Два года — это если тебе повезёт, — припечатывает всё тот же пессимист в очках. — А так, если вы хотите знать мой прогноз, мы все сдохнем в ближайший год.

— С таким настроением, скорее всего, точно сдохнем, — бормочу себе под нос.

— Не хотим! — всхлипывает рыжая. — Не хотим мы прогноз. Мы жить хотим!

Макс встает со своего места и собирается толкнуть очередную речь. Возможно, хочет поддержать упавших духом ребят, но не успевает. К нам подходит куратор. Выглядит он не то чтобы сильно лучше своих подопечных, но хотя бы пытается держаться на позитиве.

— Ну что, познакомился со своей группой? — спрашивает у меня.

— Не особо, — отвечаю.

— Ничего, ещё познакомишься, будет время, — машет рукой куратор. — Пойдём, там профессор вернулся. Как раз догоним его у кабинета.

— Ладно, увидимся, — поднимаюсь со стула и прощаюсь с ребятами. Некоторые машут рукой, а некоторые даже не замечают моего ухода.

— Давай, Ларик, будь здоров, — отвечает Макс. Он по-прежнему стоит возле стола.

— Если не помрем раньше времени, — слышу бурчание очкарика.

Отправляюсь вслед за куратором. За столом все еще раздаются всхлипы рыжей.

— Ну и атмосфера в коллективе, — говорю Алексу, пока мы идем до кабинета.

— Ой, ты про Игоря? — сразу понимает куратор. — Не обращай внимания. Не поверишь, но такие самые живучие. Проверено сто раз.

Да уж. Не знаю, радоваться этой информации или нет.

Глава 19

Как и что обрел

— Новенький, — оборачивается ко мне целитель сразу же, как только мы подходим к кабинету.

Мужик в возрасте, с обветренным лицом и блеклыми глазами. При этом морщины говорят, что посмеяться этот человек не дурак.

— Новенький, новенький, — вторит ему Алекс. — Вот, привёл тебе посмотреть резерв, направление и все остальное сам у него спросишь.

— Не вопрос, заводи, — Пилюлькин открывает дверь и пропускает меня в кабинет.

Захожу в большую каменную шестиугольную комнату с серыми почти необработанными стенами. Здесь уже понятно, что маги не особо тратили свои время и силы на приведение комнаты в порядок. Процесс остановился на моменте выравнивания. Пол тоже каменный, как и вся комната в целом. Только пол словно сделан из одного скального основания, и отполирован. Ровный почти как зеркало. И это единственное в комнате, что сделано наиболее тщательно и с вниманием к деталям. Старые средневековые узкие окна прекрасно дополняют весь этот готический антураж.

На стенах те же самые технологичные светильники белого света. В углу комнаты стоит простой пластиково-железный стол. Не факт, что это именно пластик, но очень на него похоже. Функциональная и несколько аскетичная обстановка.

Пара железных шкафов, пара стеклянных полок. Полки заполнены разноцветными пузырьками-мензурками, вроде тех, что я видел в больничке. На столе царит художественный хаос из непонятных железяк, двух стеклянных шаров, информера и лампы. Никаких статуэток, картин или других украшений. Всё говорит о том, что здесь исключительно работают.