Хозяйка поместья с призраками (СИ) - Ривер Алекс

Они знали, что главная битва за их общее будущее еще впереди. Но теперь они шли на нее не в одиночку, а рука об руку. И эта мысль согревала сильнее, чем пламя в камине, и давала больше сил, чем самая изысканная еда.

Когда гости начали расходиться, а призраки понемногу растворяться в воздухе, возвращаясь в свои укромные уголки, Анна и Рэми снова оказались одни в большом, залитом лунным светом зале.

Он тихо спросил, готова ли она.

– Да, – кивнула она, глядя в его глаза. – Впервые за долгое время я абсолютно готова.

Завтрашний день таил в себе угрозу, но он же нес и надежду на окончательное освобождение – от страха, от прошлого, от последней тени, омрачавшей их зарождающееся счастье.

Глава 20. Ловушка на старой мельнице

Сумрак начинающегося утра укрывался сырым туманом по болотистым низинам, скрывая кочки и промоины. Воздух, холодный и насыщенный влагой, обжигал легкие, пах прелыми листьями, стоячей водой и гниющим деревом. Анна, кутаясь в плащ, шла по едва заметной тропе, которую ей когда-то описал Доннер. Каждый шаг отзывался глухим хлюпаньем, каждый шорох в придорожных зарослях заставлял вздрагивать и сжимать рукоять охотничьего ножа, спрятанного в складках платья.

Вот и она. Старая мельница возникла из тумана внезапно, словно призрачный корабль, заблудившийся в болотных топях. Когда-то здесь протекала река, но она обмелела и заболотилась, из-за чего, видимо, здание и забросили. Оно стояло криво, завалившись набок, и некогда крепкие стены из темного, почти черного камня были изъедены временем и влагой, поросли мхом и цепким плющом. Огромное колесо застыло немым укором, его лопасти вросли в илистое дно запруды. От всего места веяло таким гнетущим запустением и тоской, что Анна невольно остановилась, чувствуя, как сердце замирает в груди. Это было не просто заброшенное строение. Это была братская могила. Место, где по приказу барона Кригера пропадали люди – неугодные, непокорные, слишком много знавшие. Здесь пропал и управляющий Занфрид, чью записку с отчаянным предупреждением она нашла в потайном ящике отцовского стола.

Она обошла мельницу кругом, стараясь ступать бесшумно. Ни души. Слышались только шелест крон да крики одиноких болотных птиц. Рэми и его люди должны были уже занять позиции в окружающем лесу, но сейчас, в этом холодном тумане, она чувствовала себя абсолютно одинокой. Пальцы сами потянулись к броши на груди – сплетенным ветвям дуба, последнему дару графини Ингрид. Тепло, исходившее от металла, немного успокаивало.

Решив не ждать на открытом месте, Анна толкнула тяжелую, скрипучую дверь и шагнула внутрь.

Полумрак и холод обняли ее, как саван. Свет с трудом пробивался сквозь заколоченные досками окна и зияющие дыры в прогнившей кровле, ложась на пол бледными, пыльными пятнами. Воздух был густым и спертым, пахнущим пылью, столетиями копившейся мукой, плесенью и чем-то еще – сладковатым и тошнотворным, словно запах тления. Смерти, о которых знала Анна, произошли тут слишком давно, чтобы это было правдой, но кто знает, остановился ли на этом Кригер. Под ногами хрустели сор и битая щепа. Пол местами прогнил – доски скрипели и прогибались при каждом шаге, а кое-где под ними виднелась земляная основа. В центре застыли, как древние дольмены, огромные жернова, а в углах громоздились сломанные механизмы, тени от которых причудливо и пугающе изламывались на стенах.

Анна медленно прошлась по первому этажу, всматриваясь в каждый угол. Она не знала, что именно искала. Улики? Следы крови? Признания, начертанные на стенах? Но находила лишь запустение. И тишину – гнетущую, зловещую тишину, которую не решались нарушить даже мыши.

Она поднялась по скрипучей, ненадежной лестнице на второй этаж. Здесь было еще темнее. Когда глаза привыкли к мраку, она различила груду сгнившей соломы в углу, несколько пустых мешков и старый, проржавевший серп. И снова ничего. Никаких доказательств. Лишь давящее ощущение чужой боли и страха, которое, казалось, впиталось в самые камни. Хотя, может, ей это лишь казалось.

– Ничего, – прошептала она сама себе, чтобы заглушить нарастающую тревогу. – Он должен признаться сам. Это единственный путь.

Внезапно снизу донесся громкий скрип. Дверь. Анна замерла, инстинктивно прижавшись к стене. Сердце заколотилось, готовое вырваться из груди. Послышались тяжелые, уверенные шаги. Этот человек шел так, будто знал старую мельницу, как собственную гостиную.

– Госпожа фон Хольт! – раздался громкий, насмешливый голос, знакомый до оскомины. – Вы здесь? Или ваша отвага испарилась, как этот болотный туман через пару часов?

Барон. Он пришел один, как она и рассчитывала. Но теперь, слыша его голос, наполняющий мрачное пространство мельницы, она почувствовала не триумф, а страх.

Она сделала глубокий вдох, заставила ноги двигаться и спустилась вниз. Вильгельм Кригер стоял посреди помещения, расставив ноги и уперев руки в замшевых перчатках в широкие бока. Его дородная фигура в богатом, но практичном дорожном плаще казалась еще массивнее в скудном свете. Он ухмыльнулся, увидев ее.

– А, вот и наша отчаянная наследница! – его голос гулко отдавался под сводами. – Ну что, моя дорогая, наслаждаетесь атмосферой? Я всегда считал, что это место обладает… особым шармом. Идеально подходит для уединенных бесед. Или для того, чтобы уйти, не прощаясь.

Анна остановилась в паре метров от него, стараясь дышать ровно.

– Я пригласила вас сюда не просто для беседы, барон, а чтобы предъявить официальные обвинения.

Его брови поползли вверх, на лице застыла маска преувеличенного удивления. Наконец, барон сардонически ухмыльнулся:

– Обвинения? Милая девочка, жизнь в обществе призраков явно пошла вам не на пользу. Ваше воображение разыгралось не на шутку. Теперь уже вы мните себя судебным приставом? Или, может быть, судьей, чтобы предъявлять мне «официальные» обвинения? А ведь еще недавно ваше бурное воображение подкинуло вам идею начать карьеру грабителя, не так ли?

Анна выпрямила спину, глядя ему прямо в глаза. Она чувствовала, как дрожат ее колени, но голос прозвучал твердо:

– Вам не удастся меня запугать. В отличие от ваших домыслов, у меня есть улики.

– Те, что вы вручили господину приставу…

– Нет, другие. Куда более интересные!

Барон вновь ухмыльнулся и заложил руки за спину.

– И в чем же, позвольте спросить, вы меня обвиняете?

– В систематическом мошенничестве. В подлоге документов. В вымогательстве и шантаже. В организации поджога. – Она делала паузу после каждого пункта, наблюдая, как исчезает его напускное благодушие. – Но это, как вы любите говорить, сущие пустяки. Главное обвинение… в убийстве.

Она произнесла это слово тихо, но оно прозвучало громче любого крика. Кригер перестал ухмыляться. Его глаза, и без того небольшие, сузились, в них вспыхнул холодный, хищный огонек.

– Что за чушь? – он сделал шаг вперед. – Вы бредите.

– Вы – убийца, – четко выговорила Анна, не отступая. – Вы годами устраняли тех, кто стоял на вашем пути. Неплательщиков долгов, свидетелей, конкурентов. Вы заманивали их сюда, на эту мельницу, под предлогом тайной встречи или расчета. И они исчезали. Бесследно. Как исчез управляющий Занфрид, когда он, испугавшись, решил выйти из вашей грязной игры.

Его лицо исказила гримаса ярости:

– Вы не знаете, о чем говорите! Это клевета!

– Занфрид оставил записку! – продолжала Анна, наступая. Ее страх постепенно сменялся холодной, яростной решимостью. – Я нашла ее. Он писал вам о ваших делах, о пропавших, которых было «слишком много». Он боялся старой мельницы. И был прав.

Она блефовала. Записка была, но в ней не содержалось прямых указаний на убийства. Лишь страх управляющего и намеки. Но она вложила в свои слова всю уверенность, на которую сейчас была способна.

Кригер замер, изучая ее лицо. Он искал признаки неуверенности, лжи, но находил лишь стальную решимость. На мгновение в его глазах мелькнуло сомнение. Возможно, эта сумасшедшая девчонка и впрямь что-то нашла. Что-то, о чем он не знал. Но это мгновение прошло. Его лицо снова стало маской высокомерия и презрения.