Джунгли. Том 3 (СИ) - "Focsker"

Самки с боевым ревом, скандируя имя Агтулха, подняли оружие и, с земли оторвав Наташу, Свету и Джордана, принялись их связывать. Джордана поставили первым, рядом для безопасности, вооружённые тесаками стали два медоеда, готовых в любой момент острейшим оружием обезглавить огромную проблему. Потом, с руками связанными, на всякий случай раздев, вели Наташу. Последней Ведьму, в рот той сунули кляп, закрыли глаза тряпкой, за спиной связали руки, к ним подвязали ноги. Одна из медоедов закинула ту себе на плечо. Позади никто не шёл, опасаясь магии, а вот по бокам внимательно следили за пальцами и руками Гончьи.

— Наташа, так тебя зовут? — обратилась к Плутовке Гончья, прежде чем они разделятся.

— Да, это я. — ответила женщина.

— Я обещала тебе защиту, Наташа, именем Агтулха клянусь, ты её получишь. Это дорогого стоит; не обесценивай мои слова, не предавай нас. Или клянусь именем Его, я буду гнаться за тобой до конца жизни в этом мире, и, после смерти — в следующем!

— П… поняла Света? — переадресовала подруге вопрос Наташа, и та, вроде как, кивнув головой одобрительно, промычала. — Всё будет х-хорошо, не беспокойся ты так, спасибо за заботу и пощаду! Эй, вы… давайте сваливать отсюда поскорее, пока эта тварь на нас не накинулась.

«Вот же ссыкуха!» — усмехнулась Гончья, видя панику на лице Плутовки. Как и большинство иномирских женщин, эти двое лишены воинской чести, чересчур эмоциональны, слабы физически. Но, зато у них у каждой был некий свой шарм. Ровные, красивые брови, губки без следов и шрамов от ударов, ровные носики, а ещё руки… ухоженные, без мозолей, нежные, как у ребенка. Глядя на них, Гончья задавалась вопросом, какой нежный мир там, в облаках, мог воспитать столь слабых самок. И, самое главное, следующим вопросом было, сможет ли она хоть разок, находясь при смерти или после, увидеть этот дивный мир.

— Старейшина, наши самки закончили окружение, ждут команды! — говорит хвостатая помощница с карими длинными волосами.

— Хорошо. Я пойду на встречу с Рабнир, скажу ей про посох, а вы, увидев, как куски плоти Бессмертной разлетаются, стойте и ждите. Когда одна часть начнёт превращаться в нечто живое, тут же кричите и отступайте. Только вместе с Рабнир, её силой, вашей ловкостью и отвагой, мы сможем схватить, и победить Бессмертную!

Глава 20

Оставаясь в гигантской форме, Рабнир в руках своих, как в клетке, несла привязанную к посоху Бессмертную. План Гончьей пробить её через задницу не удался, так как после последнего удара медоеда удалось найти только торс и ноги ниже колена. Собрав большие куски бессмертной воедино, её голову пробили посохом, а потом на него, как на шпажку, начали насаживать другие части тела. Всем очень хотелось, чтобы бессмертная погибла. Но вместо этого, через минуту-другую, она изрыгнула посох, регенерировала и попыталась выбраться из огромных рук Рабнир. Медоед вновь оторвала той голову, в ладонях сдерживая рвущиеся во все стороны смертельные пряди, дала соплеменницам время связать и привязать к посоху тело Бессмертной. Демоница кричала, билась в истерике, пыталась волосами дотянуться до глаз медоеда, в то время как Гончья требовала от Рабнир терпеть. Сдерживать демона и ждать, пока та ослабнет. Вскоре случилось то, что никто не мог предсказать… Когда голову вернули к привязанному посоху, сталь внезапно начала плавиться, обтекая тело Бессмертной, золотыми цепями, словно татуировки, оставаться на запястьях, шее, торсе, ногах, пальцах и руках. Бессмертная кричала, проклинала Рабнир, в то время как Рабнир ругалась с Гончьей, в ужасе осознавая, что только что проебала посох Агтулх и сделала его частью Бессмертную.

Гончья и Медоед были в панике. В конвульсиях, злости, с криками и проклятиями билась в истерике Бессмертная, и от того, что все вокруг были в панике, ужас охватил других выживших. Быстро разбежавшись, воительницы вновь оставили Рабнир одну, попрятавшись за пнями и поваленными деревьями, принялись ждать, что же будет дальше.

— Если что, бей в голову! — кричит Гончья, как и другие, отбежав подальше, туда, где смертоносные волосы не достанут.

— Хорошо!… — Будучи в форме гиганта, раздвинув руки и выпустив из них тело Бессмертной, Рабнир роняет ее на землю с высоты трёх метров. Демоница с писком шмякнулась об траву, головой ударившись о какой-то камень. Послышался хруст, её длинные волосы растрёпано раскинулись во все стороны. — Сука атакует! — воскликнула Рабнир, ей показалось, что пряди волос потянулись к ней, потому тут же вдарила по той здоровенным кулаком. Небольшое тельце впрессовалось в землю на полметра. Бессмертная что-то прохрипела, приподняла руку…

— Её даже не расплющило, она стала сильней! — кричит Рабнир и начинает нещадно колотить в землю своими огромными кулаками. — Это тело стало крепче, я не могу его разорвать! — схватив бессмертную за ноги и за руки, под скулеж демона, из всех сил в разные стороны тянула медоед.

Удары о скалы, камни, землю, деревья, попытки утопить и даже разгрысть, ничего не помогало, и когда казалось, надежды ослабить Бессмертную нет, демон тихо прохрипел: «Пощады… сдаюсь!»

Вскоре к медоедам на помощь прибывает войско из столицы. Целая армия, вооруженная всем, чем только можно. Пока Рабнир наблюдала за Бессмертной, пока её заковывали в цепи и связывали, Гончья направила знахарей на помощь раненым, предупредила командиров отрядов о навыках и силах Бессмертной, узнала, что пленных встретили, усилили конвой, ну а потом сама рассказала о славной смерти героя Добрыни.

— Ослепленный проклятием, он сумел втереться в доверие демону, зная, что мы через его подопечных либо силу Агтулха разузнаем о слабых местах врага. Так и одолели, — под рыдания самок, глядя за тем, как гигантская форма Рабнир, окружена толпами удивленных бойцов Федерации, рассказала Гончья.

С транспортировкой Бессмертной проблем не возникло. Рабнир просто заключила её в своих гигантских лапах, и под воссторженные охи понесла к тому, который, по её мнению, обязан всё знать. Около часа, восстанавливаясь, Бессмертная молчала, затем, восстановив челюсть и голосовые связки, произнесла:

— Чудовище… скоро звериный голод этой гигантской формы сведёт тебя с ума. Ты начнёшь жрать своих сестер, матерей, сожрёшь даже отца и ребёнка, если они есть, а после здохнешь, как и все, кто был до тебя! Ты пожалеешь, что не позволила мне тебя убить.

Рабнир ничего не ответила, лишь поглядела на свой плоский, покрытый пластинами живот. Кушать ей и вправду хотелось, да только она не понимала, зачем ей есть сестёр, когда она уже скоро вернётся к Агтулх и…

— Вот оно что… — проговорила Рабнир.

— Ха, тупая сука, до тебя дошло⁈

— Сама ты тупая, — пробубнела Рабнир, осознав, что не могла использовать силу и трансформацию, лишь находясь рядом с Агтулх Кацепт Каутль. В какой-то степени выпустить когти, немного защитного меха, она была способна. Но так как силу свою она контролировать не могла, то это, вместо неё, делал Агтулх — самец, владеющий навыком Уравнитель и Истребитель Ереси. Он просто лишил её этой демонической силы, сделал равной со всеми. Благодаря этому есть много не требовалось! — Хе-хе-хе, слушай, а что, все до меня умирали с голоду и от безумия? — скалясь, понимая, сколько еды ей нужно в этой форме, спросила Рабнир.

— Именно, и ты кончишь так же!

— Хе-хе-хе, вот они лохушки, хе-хе-хе, — смеялась Рабнир, чем ещё сильно нервировала разгневанную, обессиленную Бессмертную. Посох последнего стража, высшая форма проклятия, сотворенная его создателем, подействовал. Посох жизни обратился в оковы физические и духовные. Тогда, много веков назад, последний страж храма обманул её, заключив контракт, попытался убить, чтобы даже после его смерти Бессмертная не смогла покинуть здешних мест. Сил самца, мужчины, не хватило для победы над демоницей. Она убила его, лично из камня создала гроб, в который сложила тело, кинула посох, и сама устроилась рядом, принялась ждать обещанной благодати от Мёртвого бога. Проклятье, которое нанесено на Бессмертную, это замок, а посох, который стал частью её, был никаким не оружием, он создавался как ключ к запечатыванию её физической и духовной силы. Бессмертная более не чувствовала связи с Мёртвым богом, не ощущала ментального давления, силы, позволявшей ей глядеть на других как на дерьмо. Сама Смерть, та, которую она сеяла повсеместно, отвернулась от неё, как отворачивается толпа от разочаровавшего её ничтожества. Впервые со смерти стража, Бессмертная ощутила холод, вспомнила об одиночестве, а когда осознала, что в этом теле слабее большинства живых, испытала лёгкие нотки страха и обиды. Отрезанная от своего покровителя, окружённая, схваченная, беспомощная, никому не нужная — такой был моральный лик дьяволицы.