Вторая молодость Фаины (СИ) - Хайд Адель

Открыла глаза, вот уже второй раз прихожу в себя на широкой груди Алексея Порываева. Запах от рубашки Порываева был приятный, да и от него самого пахло чем-то хвойно-кожано-табачным. Такой приятный мужской аромат.

Снова закрыла глаза. Следующая мысль была: «Куда я влезла?».

Вдруг мне прямо в макушку сказали:

— Фаина Андреевна, я видел, вы пришли в себя. Хватит притворяться.

«Неужели нельзя подольше побыть рыцарем?» — подумала я, но глаза открыла.

— Срочно! Срочно! Поехали ко мне гостявать! — громко сказала Мария Александровна.

— Да, может, мы в ресторацию? — произнёс Порываев, но мадам Голощёкина ему сразу же и ответила, что нечего с молодой бледной, «что та поганка», девицей по ресторациям шастать.

И уже скоро мы въезжали за деревянные, но крепкие ворота особняка мадам Голощёкиной.

У Марии Александровны на обед было без затей. Угощали пельменями. Которые сама мадам Голощёкина называла пельняни*.

(*Пельмени являются традиционным уральским блюдом. Раньше их действительно на Урале называли удмуртским словом «пельняне»)

Мария Александровна нам заявила:

— Пельняни, конечно, лучше по зиме. Налепил, наморозил и вари себе. Но я их круглый год люблю.

Помимо пельменей подали ещё и рыбу, и мясо с овощами. А у меня появилась возможность выспросить подробности про золото.

Но оказалось, что Мария Александровна не так уж много и знала. Только то, что лет сто назад один из крестьян нашёл самородок, да и объявил о том государеву человеку.

— Говорят, людей понаехало, в здешних местах отродясь столько не видали, — говорила Мария Александровна, прихлёбывая чай из большого блюдца, — да вот только не нашли больше золота.

— Значит, нет золота? —  обрадовалась я. — Слухи одни?

— Народ сказывает, что обидел кто-то золотого полоза, вот он золото и припрятал, — продолжала рассказывать Мария Александровна.

Посмотрела на Порываева и договорила, лукаво сверкнув глазами:

— Так что смотри, Алексей Сергеевич, Фаина-то у нас богатая невеста, вдруг тебе-то земля и откроется.

Потом вдруг спохватилась, будто бы вспомнив что-то важное:

—  А сам-то ты откель будешь? Из столицы?

Порываев рассказал, что сейчас живёт в столице, но иногда ездит в Петербург по делам.

— А чем же ты занимаешься? —  продолжила выспрашивать Порываева мадам Голощёкина.

—  Да конфеты шоколадные делаю, — улыбнувшись, ответил Алексей.

Мария Александровна сперва недоумевающе смотрела на него, будто бы не поверив, а потом повернулась ко мне и высказала:

— Нет, Фаина, мы тебе другого найдём, кого-нить посурьёзней.

А вот Порываев разошёлся:

— Э нет, Мария Александровна, так не пойдёт. Вы мне сегодня полдня расписывали Фаину Андреевну, и теперь сердце моё будет разбито.

На что мадам Голощёкина, ехидно прищурившись, посоветовала заесть кисленьким.

Посидели, посмешили друг друга, так вот, перешучиваясь, да и засобирались обратно.

А мадам Голощёкина, провожая нас, прошептала, взяв меня под локоть:

— Ну, вообще-та, те мужики, которые сладкое любят, оне добрые. Только следить надобно, чтоб не растолстел.

***

    Ресторан «МедведЪ». Екатеринбург.

Ресторан «Медведъ» славился хорошей уральской кухней и тем, что там были отдельные кабинеты, в которых днём можно было отобедать и поговорить о делах.

В кабинете сидели двое. Окно было плотно зашторено, отчего создавалось                                                                                впечатление, что за окном уже вечер.

— Какие успехи? — спрашивал тот, кто сидел в самой тёмной части стола, занимавшего почти половину кабинета.

— Не так быстро, — отвечал немного развязным тоном второй собеседник.

— Постарайся не затягивать, хозяин торопит, — человек добавил в голос немного стали.

— Передай хозяину, что быстро только кошки родятся, — раздражённо ответил мужчина.

И в ответ получил холодное:

— А векселя твои тоже ему передать?

На том выяснение того, что делается быстро, а что нет, мужчины прекратили.

Глава 31

Алексей Порываев

Алексей Порываев устал, в Казани у него были сложные переговоры. Братья Агафуровы, известные казанские хитрецы, своего не упустят. Они, конечно, сразу почувствовали, что некуда Алексею больше обратиться и попытались ему «руки выкрутить». Пришлось на день дольше задержаться, взять паузу. Ну, да ладно, в конце концов договориться у него получилось, и хорошо. Да ещё и погулял денёк по Казани, на рынок сходил, по набережной прошёлся.

А в договоре с братьями, кстати, тоже помогло то, что дворянка Фаина Андреевна Стрешнева теперь была компаньоном Алексея Порываева, купца и промышленника. Оказалось, что для торгового дома «Братья Агафуровы» было важно, что поставляют они не просто Порываеву, а Порываеву и ко, партнёрству с дворянской фамилией.

А на рынке Алексей подарок купил своему «партнёру». Шёл, и вдруг увидел, и не смог удержаться, почему-то сразу представилось, как на ней будет смотреться. В то момент даже не подумал о том, что неловко как-то подарки дарить партнёру. Не невеста, ни родственница.

А ни о чём думать он больше не мог, душа пела, пока поезд ехал, всё подгонял его. Не успел сойти с поезда, сразу побежал на почту, взял почтовую карету, приехал… и вдруг увидел её, словно королеву, сидящую на троне, услышал звонкий смех. А перед ней целое представление, дворяне, да на армейских конях, офицеры, все в белой парадной форме.

Алексея как холодной водой из ведра облило. Подумал: «Алексей, куда ты лезешь с крестьянским рылом да в калашный ряд. Посмотри, вокруг неё дворянчики так и вьются».

А она сидит, хохочет, и не знал Алексей, что его больше всего разозлило. То ли, то, что он ожидал, что приедет, а она тут одна, бедная, несчастная в разрушенном имении. И он такой спаситель.

Хотел уже уехать, пока его не заметили, но не смог оторвать взгляд. Потом уже дед, который рядом с ней сидел, Алексея заметил, но ей ничего не сказал. Да и дед не простой, выправка явно военная.

«Что же здесь произошло с того момента, как она мне письмо написала,» — подумал Алексей.

А офицерик прямо на колени перед ней упал. Алексей хотел было отвернуться и, вдруг его словно молнией ударило. Взгляд Фаины остановился на нём, и хоть и далеко было, а он мог поклясться, что увидел, что лицо её посветлело, и взгляд этот её радостный будто бы «прицепил» Алексея на тонкую, но очень прочную верёвку.

А уж, когда она что-то офицеру сказала, ребёнка с колен сняла и встала, продолжая смотреть только на него, у Алексея даже в горле неожиданно пересохло, и воздух стал проходить в лёгкие с трудом, как после бега бывает.

А она шла через площадку, разбитую копытами, пыль поднималась из-под её шагов, и казалось, что вокруг неё светящийся ореол. Солнце, отражаясь в пылинках, создавало оптическую иллюзию, и Фаина словно летела над землёй, окружённая золотистой дымкой.

И всё время пока она шла, Алексей, ног не чувствовал, не мог шевельнуться, чтобы хотя бы пойти к ней навстречу, как осёл стоял и смотрел на неё, а платок, купленный на рынке в Казани, жёг ему карман.

Хорошо, что человека послали, он-то и помог Алексею прийти в себя, и он быстрым шагом двинулся навстречу Фаине.

Но на этом потрясения для Алексея не закончились потому как Фаина взяла, да и представила его своим партнёром перед офицерами.

Алексей, глядя на господ офицеров, подумал: «Любопытно, она замечает, какие на неё взгляды бросают, один лощёный красавчик, явно аристократ, морда породистая, сам здоровый, женщины таких любят. А второй помельче. С азиатским лицом, чернявый, но похоже, что тоже рода непростого.»

Алексей смотрел, как офицеры друг на друга косятся, а на Фаину, как на пирожное смотрят, и поймал себя на мысли, что захотелось им в морду дать. Даже сам удивился такой кровожадности. Устал, наверное.