Неудобная жена. Второй шанс для принцессы (СИ) - Новак Нина

Тот мальчишка Норд кажется смешным по сравнению с этой мощной и зрелой драконьей энергией.

Моя драконица тут же принюхивается, кокетливо трепещет. Я бьюсь в объятиях ректора и параллельно пытаюсь усмирить внутреннюю сумасшедшую ящерицу.

— Угомонись, — цедит Ларшис. — Ты подглядывала, адептка?

Он не заметил разбитую вазу?

Ларшис отпускает меня и я отбегаю от него на безопасное расстояние.

— Я пришла, потому что вы меня вызывали, — отвечаю. Голос дрожит.

— Вызывал? — он удивленно приподнимает брови. Одергивает пиджак. — Не припомню. Но ты видела то, что не должна была видеть.

— Я разбила вазу, — указываю на осколки.

Пусть лучше накажут за порчу академического имущества, обвинения в слежке за знатным драконом намного хуже.

Ларшис ведет шеей, это характерное для драконов движение, когда они предельно возбуждены. Его аура давит, и я неимоверным усилием воли держу драконицу в узде.

— Заходи в кабинет, раз я вызывал, — хрипло произносит он.

Из кабинета выскальзывает блондинка. Кукольное лицо очень глупое, тем не менее она пытается выглядеть важно и серьезно.

— Что вы тут делаете, адептка? — спрашивает она строго и садится за небольшой стол в углу. Водружает на нос крошечные очки в золотой оправе. — Ох, кто разбил вазу? Она стоит…

— Миссис Марш, сварите мне кофе, пожалуйста, — улыбается Ларшис.

Мисс Марш розовеет и трепещет — прямо как моя глупая драконица — и, подскочив, бежит к артефакту для кофе.

А Ларшис кивает мне на кабинет.

Отворив двери, останавливается в проеме и ждет. Мне приходится проходить мимо мужа, я телесно ощущаю его напряжение, то, как он зачем-то принюхивается.

Если почует мою драконицу, наступит полный конец!

Усилием воли понижаю температуру тела, выравниваю дыхание. Этим практикам нас учил эсторийский жрец. Они необходимы, чтобы контролировать ипостась и не давать ей брать верх над человеком.

Не очень здоровая практика, но иногда спасает жизни.

Еще раз отмечаю роскошь кабинета. Стол похож на полигон, а на окнах охлаждающие артефакты. От них невесомые занавески слегка колышет.

Ларшис потомок опального и почти вымершего рода, который принес множество проблем самой большой драконьей империи — Дургар. Он мастер плести интриги и место ректора занял за редкий и сильный дар, хотя в этом кресле, безусловно, должен сидеть более достойный.

Муж садится за стол, а я останавливаюсь перед ним. Стараюсь не вспоминать пошлую сцену, которую нечаянно подглядела. Я бы ни за что даже не дотронулась до этого стола.

Ларшис трет подбородок, что-то обдумывая. Возле чернильницы лежат бумаги и среди них газетный листок.

Цепляюсь за него взглядом и леденею. Это старая газета, новости где-то трехлетней давности. На ярком сочном снимке портрет некрасивой рябой и рыжей девицы.

А наверху огромная подпись: “Завидный жених Дургара выбрал в жены принцессу из захудалого королевства!

Подзаголовок, выделенный красным: “Принцесса Эстори настолько же страшна, насколько преступен ее отец”.

Откуда они взяли этот снимок? Это вообще не я!

Ларшис замечает мой взгляд и морщится. Смахивает со стола газету.

— Что мне с вами делать, адептка… как вас там? — спрашивает он мрачно.

— Возможно, меня лучше отпустить? — замечаю с робкой надеждой.

Сердце сейчас бьется ровно и я начинаю видеть в мерзком снимке плюсы. Не знаю, кто отправил его в газету, но подозреваю, что Пинна.

А муж пусть думает, что женился на невзрачной дурнушке.

— Вы испортили авто, разбили вазу, и еще подглядывали, адептка.

— Я не…

— Понравилось то, что увидели? — едко спрашивает он. В глазах колючая злость.

— Изменяющие женам мужья не самое лучшее зрелище, — вырывается у меня.

Он резко и хищно подается вперед. Щурится, ноздри трепещут.

— Не тебе судить меня, адептка. Покажи билет.

Вытаскиваю из сумки книжку и передаю ему через стол. На душе горько и одиноко.

Слишком много предательств на одну меня.

Ларшис раскладывает на столе секретаршу и считает это нормальным. А ведь он не забрал из залитого кровью Эстори жену. Не спас.

И еще Сара.

Потеря записей и уникальных идей ощущается особенно тяжело.

Он открывает мой билет, потом, окинув цепким взглядом, подвигает к себе толстую книгу. Там список адептов и записи их успеваемости.

— Очень низкий показатель дара, оценки не самые лучшие. При этом учитесь на стипендии. Как так?

— Я на отлично сдала теорию на вступительных экзаменах. Меня взяли…

— Тот, кто вас взял, поступил халатно. Вы занимаете чужое место.

Сжимаю зубы. Тот профессор умер в прошлом месяце, но его впечатлили мои теоретические знания и он дал мне шанс. Если бы не это, где бы я была теперь? Страшно подумать.

Когда Норд сказал, что бедные девушки доступны, он имел в виду страшную реальность. Многие торгуют собой, чтобы прокормить семью.

Вряд ли я решилась бы на такие крайние меры, но без сомнений, пришлось бы пойти в служанки. А здесь в Эйхо — это почти рабский труд за еду и кров.

— Я исправлю оценки, — выдавливаю в ужасе.

Неужели ты такое чудовище, Ларшис?

Ректор откидывается на спинку кресла, его взгляд скользит по мне с холодным, почти научным интересом, будто он изучает редкий, но не особо ценный экземпляр.

— Мне абсолютно плевать на это авто, адептка. И ваза была уродливой. Но есть нюанс. Моя секретарь, миссис Марш, замужем. Ее муж уважаемый человек. Нам не нужен... скандал.

Я непонимающе моргаю. Ты, гад, тоже женат.

— Вот в чем настоящая проблема, эмм… как вас там? — он лениво заглядывает в бумаги. — Фостер. Проблема не в порче имущества, Фостер, и не в вашей откровенно посредственной успеваемости. Проблема в том, что вы — свидетельница.

Я делаю несколько шагов назад, а Ларшис поднимает руку. Резко, властно, нетерпеливо.

— Успокойтесь. Издевательства над адептами не входит в мои планы. Но вот что входит: в четверг я посещу один крайне скучный светский раут в клубе «Обсидиан». Вы составите мне компанию.

— Нет!

Обсидиан скандальное место. Никто не знает, что в реальности там происходит, но слухи ходят ого-го.

— Я не потребую интимных услуг, не волнуйтесь. Вы не в моем вкусе. Но я не могу оставить вас без контроля. Я должен убедиться, что вы не распустите язык, поэтому… возьму вас под свое крыло, скажем так.

Боги меня сохрани от такого крыла! Он хочет втянуть меня в свои мерзкие развлечения, чтобы молчала, повязанная с ним общими тайнами. Я все верно поняла?

— Вы не можете поступить со мной так... это шантаж!

Мои слова вызывают гневный блеск в его глазах.

— Фостер, вы не так уж и невинны. Слишком много совпадений. Что вы там натворили? Поцарапали мне машину, упали под ноги, демонстрируя лиф в распахнутом вороте форменной рубашки.

Я не демонстрировала лиф, это… Ох, мне выдали старую форму и я все не нашла времени закрепить пуговицы. Они вечно отрываются. Неужели так и ходила, а он заметил?

И Фло не предупредила… Неряха такая.

— И этого вам мало, Фостер, вы еще следите и подглядываете. Но ваша “страсть” скучна и предсказуема. Небольшой урок, я надеюсь, выбьет у вас из головы глупости. Вы наконец займетесь учебой, а не бессмысленной охотой на дракона.

Он кидает мне билет и указывает на дверь.

Но я... но я не давала согласия на его игры.

— Ректор Ларшис, я не следила за вами. И я категорически против...

В ответ он тяжело смотрит на меня, и я чувствую себя насекомым под увеличительным стеклом. Вдруг становится ясно, что мой муж не шутит, не играет и не развлекается.

На дне его темных глаз вспыхивает отголосок сильнейшей усталости. Впрочем, в следующую же секунду эта усталость исчезает и взгляд снова нечитаем.

— В четверг, Фостер, — произносит он.

Я задерживаю дыхание, но как спорить с тем, в чьих руках твоя судьба? Ректор прицепится к оценкам и выставит меня из академии. Без стипендии я учиться не смогу.