Хозяйка разрушенной крепости (СИ) - Оболенская Любовь

И Храбр начал уставать. Его удары хоть и не потеряли своей мощи, но стали медленнее...

И тогда, улучив момент, Харальд рубанул своим топором...

Лезвие вошло в правое плечо Храбра, словно в масло, прорубило сустав, и на мгновение застряло в грудной клетке. Даже мне, ничего не понимающей в битвах на клинковом оружии, стало понятно, что удар смертельный...

Это понял и Харальд.

Откинув голову назад, он издал победный рев... который внезапно сменился хриплым бульканьем. Просто Храбр, совершив неимоверное усилие, сделал выпад мечом, зажатым в левой руке, который вошел точно под шлем предводителя нордов на треть своей длины...

Оба воина рухнули на землю. Ноги Харальда дергались в конвульсиях, словно вождь нордов пытался убежать от неминуемой смерти. А Храбр просто смотрел в небо – и улыбался...

Я подбежала к нему, понимая, что ничем не смогу помочь - но ведь и умирать легче если рядом с тобой человек, которому твоя жизнь небезразлична...

Но Храбру не нужны были ни моя жалость, ни мое сочувствие. Его глаза уже видели то, что недоступно живым, и я уловила лишь его последний шепот:

- Дорогие мои, любимые... Вы так долго ждали меня... И вот я иду к вам...

Взгляд отважного воина остановился, и я своей ладонью закрыла ему веки. Слезы ручьем струились из моих глаз, ибо было уже понятно – сегодня этот воин, которому я подарила свободу, спас всех нас от неминуемой гибели ценой своей жизни...

Норды, увидевшие смерть своего вождя, закричали – и столько боли было в этих криках, что даже мне стало не по себе. Видимо, гигант Харальд имел среди них авторитет чуть ли не бога. И когда человек видит, что его божество погибло как простой смертный, даже у безбашенных нордов боевой дух пошатнется...

А наши крестьяне наоборот, увидев героическую гибель Храбра, ринулись в атаку с удвоенной силой.

- Он погиб за нашу свободу! – орал Винс, неистово рубя своим новым топором. – Так неужто его смерть была напрасной, и мы позволим надеть на наши шеи северное ярмо?!

- Нет! Не бывать этому! – раздались крики со всех сторон – и норды, отбиваясь от неожиданно яростной атаки, один за другим либо падали, пронзенные стрелами и копьями, либо прыгали обратно со стены, понимая, что штурм крепости безнадежно провалился...

Теперь те, кто остался в живых, бежали к берегу, к которому приближался кнорр чтобы их забрать – я, взбежав по всходам на стену, это прекрасно видела. Из почти сотни нордов, прибывших на драккаре, сейчас бежали к воде не больше двух десятков – остальные были либо ранены, либо убиты. И вслед выжившим летели стрелы лучников Ланселота, который сам, уже стоя на стене, хладнокровно всаживал стрелу за стрелой под шлемы бегущих, даря им легкую и быструю смерть.

И тут в борт кнорра с крепостной башни прилетела большая и тяжелая стрела. Горящая! Обмотанная веревкой, пропитанной смолой, и подожженная перед выстрелом из стреломета.

Корабль вздрогнул от удара, словно раненое животное - и те норды, что работали веслами с атакованного борта, бросились тушить огонь. Но с башни крепости прилетела вторая огненная стрела. Потом третья...

На помощь своим товарищам бросились гребцы с другого борта, в результате чего под весом людей движущийся корабль накренился влево – и, лишенный управления, сел на мель. У кнорра, видимо, была более глубокая осадка, чем у драккара, а груз в трюме добавил веса, из-за которого корабль надежно застрял на мелком дне. К тому же отбойное течение повернуло кнорр, буквально ввинчивая его в мель – и теперь уже попытки нордов веслами столкнуть с нее свой корабль стали вовсе бесполезными.

Да, пламя с огненных стрел норды сбили, но и сами теперь оказались перед выбором: либо сдаться в плен, либо утопиться в океане, полном кровожадных акул...

Ланселот сунул лук в налучье, сложил ладони рупором, и что-то прокричал. После чего повернул голову ко мне и пояснил:

- Я тоже знаю язык северного народа. Сейчас я предложил им сдаться или умереть. Думаю, они сделают правильный выбор.

И норды выбрали...

Один из них подошел к борту кнорра с мечом в руке, отбросил щит, воздел руки к небу и закричал:

- О́дин!

И тут я увидела, как клинок выходит из его горла – другой викинг, стоящий сзади, нанес своему товарищу смертельный удар.

- Подобное заслуживает уважения, - проговорил Винс, стирая ладонью чужую кровь со своего топора. – Позвал своего бога и выбрал смерть, лишь бы не сдаться в плен. Такое сможет не каждый. А я, признаться, надеялся, что это будет мой последний бой. Хотел умереть красиво и быстро. Не получилось.

- Еще поскрипим, старый ты пень, - проговорил пожилой рыбак, зажимая ладонью широкий кровоточащий разрез на щеке. – Ишь чего удумал, помирать. Вот у меня морда заживет, еще по девкам пойдем. Кто ж откажет таким лихим бойцам? Особенно мне, с красивым шрамом на роже.

И тут я впервые увидела, как вечно хмурый Винс умеет смеяться – широко открыв рот, запрокинув голову, что называется, во все горло. Думаю, хохотал он больше от стресса, ибо на залитой кровью стене среди мертвых тел подобное веселье было как минимум неуместно. Но, с другой стороны, когда битва окончена, радость тех, кто остался в живых, вполне объяснима.

...Не все норды предпочли смерть плену. Полторы дюжины из них попрыгали на плот, который мы на веревке подогнали к борту кнорра, и на берегу позволили связать себе руки.

- Неважный товар, - покачал головой Винс. – На невольничьем рынке за нордов дают сущие гроши, ибо они, хоть и крепки телом, всегда норовят сбежать, перед этим перерезав горло хозяину. Но, как говорится, от дохлой лошади и хвост сгодится.

Внезапно со стороны леса раздался необычный трубный звук.

Винс резко обернулся – и побледнел, увидев ряды вооруженных конников, которые выезжали на дорогу, ведущую из Камелота.

- Это протрубил рог короля Артура, - упавшим голосом проговорил начальник охраны крепости. – Неспроста он пришел сюда со всей своей армией. Ох, неспроста...

Конников и правда было очень много... Кавалерия рассыпалась по полю и начала группироваться в линию, которой, казалось, не будет конца...

Один из пленных нордов повернул ко мне голову и, мерзко улыбаясь, проговорил на ломаном староанглийском:

- Ну что, великая воительница? Похоже, сегодня ты тоже почувствуешь вкус победы, которая стремительно превращается в поражение.

Глава 47

Мы наблюдали за тем, как от королевской армии, построившейся вдоль кромки леса, отделился всадник в богатых доспехах. Обогнув болото, он направил коня к нам - и, подъехав, прокричал не слезая с седла:

- Король Артур предлагает вам, преступникам и убийцам, немедленно сдаться! В противном случае его армия сегодня сотрет вашу жалкую крепость в пыль, и втопчет в нее ваши кости!

Я узнала этого рыцаря. Видела его на рынке рядом с королевой Гвинервой. И это про него говорил Винс, что он со своими братьями убил моего приемного отца...

Что ж, настало время мне сказать свое слово. И прежде, чем Ланселот вытащил из ножен свой меч, за рукоять которого уже взялся, я выкрикнула:

- Передайте королю что я, леди Элейн, дочь рыцаря Круглого Стола сэра Ламорака Уэльского и хозяйка замка Лидсфорд, требую не условий сдачи, а справедливого суда! Ибо я не являюсь врагом короля Артура, и не собираюсь воевать с его армией – если, конечно, эта армия не нападет на нас. А драться мы умеем, это вы, рыцарь Агравейн, можете увидеть своими глазами.

Всадник обвел глазами место побоища, видимо, осознавая масштабы бойни. После чего, не говоря ни слова, развернул коня и ускакал обратно.

- Думаю, нам нужно снова закрыть ворота и приготовиться к битве, - проговорил Ланселот.

- Согласен, - кивнул Винс. – И к гибели заодно. Но, клянусь моим топором, это будет красивая смерть! Спасибо тебе, хозяйка, за то, что дала почувствовать вкус свободной жизни. А за нее и помереть не жалко.