Ненужная жена. Хозяйка лавки "У блюдечек" (СИ) - Князева Алиса

Перец молниеносно вскакивает между мной и чайником, его глаза серьёзны как никогда.

— Остановись! — взмолился кот, и в его взгляде читается неподдельное беспокойство. — Сейчас ты всё испортишь! В таком состоянии к тонкой работе нельзя приступать, глазурь отреагирует на твои эмоции!

— Плевать! — я пытаюсь отодвинуть кота, но для столь маленького существа он удивительно тяжёлый и упрямый.

— Нет, не плевать! — в его голосе звучит почти человеческое отчаяние. — Ты столько работала, хочешь всё угробить из-за дурацкой ревности?

Его слова ударяют меня как пощёчина. Ревность? Я не ревную!

— Я не ревную! — вспыхиваю я, чувствуя, как краска заливает щёки, но рука с кистью всё же замирает в воздухе. — С чего мне ревновать какого-то… самовлюблённого, высокомерного дракона?

Перец вздыхает и садится, обернув хвост вокруг лап. Внимательно следят за каждым моим движением.

— Послушай меня хоть раз, — говорит он тихо, но твёрдо. — Эридан пошёл к Нике не на свидание. Она — угроза. Она организовала нападение.

Я фыркаю, скрещивая руки на груди. Мои ногти впиваются в кожу, но я едва замечаю эту боль.

— Да я уже поняла, что она какая-то его бывшая, — перебиваю я, чувствуя, как каждое слово пропитано ядом. — Но вместо того, чтобы поговорить со мной, объяснить ситуацию… Он ведь даже не спросил, как я!

Обида причиняет физическую боль где-то в груди. Меня трясёт от гнева, и я едва сдерживаюсь, чтобы не швырнуть что-нибудь в стену. Перец закатывает глаза так по-человечески, что в другой ситуации я бы рассмеялась.

— Ты же видела, он еле на ногах стоял, — его голос звучит устало, словно он объясняет очевидные вещи ребёнку. — Он пошёл туда не на чай с пирожными. Арестовать. Или что там драконы делают с теми, кто покушается на их жизнь?

— Мне плевать! — повторяю я, но уже не так яростно. Что-то в его словах заставляет меня сомневаться, и это ещё больше раздражает. Я опускаюсь на стул, внезапно ощущая смертельную усталость. — Знаешь что, Перец? Я хочу вернуться домой. В свой мир. Есть способ?

Кот замирает, его уши дёргаются, а глаза расширяются от удивления.

— Ты это сейчас на эмоциях говоришь, — произносит он осторожно.

— Нет, я серьёзно, — я чувствую, как усталость разливается по телу, вытесняя гнев. Остаётся только пустота и горькая обида. — Зачем мне оставаться в мире, где я никому не нужна? Где я лишь… приложение к какой-то магической метке.

Перец подходит ближе и мягко бодает мою руку. Простое движение, но я едва сдерживаю слёзы.

— Если бы ты была ему безразлична, он бы здесь не ошивался столько времени. И ты бы не сомневалась и уж точно сейчас так не злилась бы.

— Это ничего не значит, — отмахиваюсь я, но чувствую, как предательский румянец обжигает не только щёки, но и уши.

— Значит, — настаивает кот, глядя на меня своими слишком умными глазами. — И ты это знаешь.

Я отворачиваюсь, не желая признавать очевидное. Конечно, Эридан не безразличен мне. С первой нашей встречи что-то в нём притягивало меня — сила, уверенность, даже несносный характер… А когда я увидела его сражающимся, защищающим меня…

— Насчёт возвращения, — осторожно начинает Перец, отвлекая меня от неуместных мыслей, — я, честно говоря, не знаю. Никогда с таким не сталкивался. Я слишком молод, если ты не заметила.

— Заметила, — вздыхаю я, чувствуя, как гнев медленно отступает.

— Эй! — возмущается кот, но его глаза смеются. В них танцуют золотистые искорки. — Давай лучше закончим с чайником. Прибраться не хочешь? И подумать, в чём ты будешь дарить его.

Киваю и иду собирать грязные миски, чтобы вымыть их. Руки движутся словно сами по себе, будто кто-то другой контролирует мои движения. Но мысли всё равно возвращаются к Эридану.

Ника вроде как подруга Элизы, но, по опыту скажу, к чёрту таких друзей. Они выглядят идеальной парой. Конечно, он предпочтёт эффектную брюнетку, а не обычную девчонку вроде меня…

— Перестань так сильно давить, — мягко напоминает Перец, вырывая меня из этих мучительных раздумий.

Я встряхиваю головой и стараюсь сосредоточиться только на работе. Мысли о Нике и Эридане постепенно отступают, словно я навожу порядок не только в мастерской, но и в своей голове.

Ох уж это женское «решила протереть стол, а в итоге сделала генеральную уборку». Но я даже рада этому. В мелких хлопотах я не замечаю, как проходит время. Пора доставать. Момент истины…

Вздохнув, открываю печь и заглядываю внутрь. Радует, что чайник не рассыпается. Глазурь с виду хорошо и ровно запеклась, придав работе роскошный жемчужный перламутр, раскрашенный пастельными оттенками, что выделяют цветочные узоры на боках моего творения. Крышечку украшают мерцающие звёзды, которые ловят блики светильников.

Такой даже дарить жалко.

— Красота! — радуется Перец, когда я осторожно переставляю чайник на стол и внимательно осматриваю, но, к счастью, не нахожу никаких дефектов. Повезло. Из-за всего произошедшего я не слишком серьёзно подходила к лепке и долго не могла сосредоточиться, но я рада, что в конце концов работа в порядке.

Всегда бы так. А то иной раз трясёшься с ним, дышать боишься, делаешь всё как по учебнику, а в итоге — дефект на дефекте.

Пока чайник остывает, заканчиваю уборку и, наконец, беру его в руки, проверяя, как ходит крышечка. Убеждаюсь, что все отверстия продуваются, нет подтёков и прилипших пылинок.

И тут я замечаю это — тонкие искры, перетекающие из моих пальцев в глазурь. Серебристо-голубые, едва заметные, но определённо реальные. Они словно впитываются в линии узора, заставляя их мерцать изнутри каким-то потусторонним светом. Так же, как случилось и с первым чайником, который я взяла в руки здесь, а после подарила Лерте.

— Перец, — шепчу я, боясь спугнуть это волшебство, — ты это видишь?

Кот подаётся вперёд, его глаза расширяются от изумления и восхищения.

— Продолжай, — только и говорит он. — Ты почти закончила.

Я толком ничего и не делаю. Сосредотачиваюсь на ощущениях, умудряюсь выделить лёгкое покалывание в пальцах, немного напоминающее вибрацию, но раньше, чем я придумываю, что делать с этим знанием, ощущение пропадает, свечение тоже.

Я убираю руки и смотрю на ладони. Совершенно обычные. Холодные.

Не знаю откуда, но я будто чувствую, что никакой магии в них больше нет. Закончилась.

Всё, что досталось мне от разбитого артефакта, исчезло. Мне нечего возвращать Эридану. Я пуста.

И значит он смело может идти к Нике или ещё куда. Мне уже всё равно.

Правда ведь?

А то, что в горле жжёт — это ничего.

Глава 50

Эридан Морнел

Толкаю массивную дверь, и она открывается слишком легко. Обычно её охраняют простейшие защитные чары — ничего серьёзного, скорее демонстрация статуса. Но сейчас даже их нет. А значит кто-то вынул подпитывающие кристаллы из пазов. Я догадываюсь зачем.

В холле царит полумрак. Замираю, прислушиваясь. Торопливые шаги, шорох ткани, звон металла — кто-то спешно перемещается по верхним комнатам. И этот кто-то даже не пытается скрываться.

В главной спальне я застаю Нику. Она мечется между шкафами и комодами, бросая в походный мешок всё, что считает ценным. Мои вещи. В моём доме. Я прислоняюсь к дверному косяку, скрестив руки на груди. Интересно, сколько пройдёт времени, прежде чем она заметит?

Ника разворачивается с охапкой моих рубашек и замирает. Её лицо искажается от ужаса — белеет, глаза расширяются, рот приоткрывается в немом крике. Рубашки выскальзывают из её рук, словно в дешёвом спектакле.

— Эридан, — выдыхает она наконец. — Ты… ты должен быть мёртв.

Я медленно улыбаюсь, чувствуя, как напрягаются мышцы лица. Улыбка не затрагивает глаз.

— Какое разочарование для тебя.

Окидываю взглядом комнату. Практически все шкафы распахнуты, ящики выдвинуты. Кровать завалена вещами, которые она не успела упаковать. На полу — разбросанные безделушки, которые показались ей недостаточно ценными.