— Дай ей выдохнуть, Зина, — сказал он тихо, но твёрдо. — Не стоит на неё сейчас нажимать. Ей и без того несладко пришлось.
Я повернулась к нему, готовая возразить. Как он может знать, что нужно Санне? Но вместо этого вырвалось другое:
— Откуда ты вообще знаешь, что ей нужно? У тебя же нет детей.
Райли убрал руку, снова надев свою привычную насмешливую маску. Его серебряные глаза блеснули.
— Кто знает, Зина? Мир велик, а в путешествиях всякое случается, — сказал он и рассмеялся, будто это была лучшая шутка на свете.
Но мне было не до смеха. Я посмотрела на него с укором, и его смех затих. Он вздохнул, потерев подбородок, и вдруг стал серьёзнее.
— Ладно, признаю, детей у меня нет, — сказал он, глядя мне в глаза. — Но я много общаюсь с людьми. И стараюсь быть наблюдательным. Это, знаешь ли, помогает, когда плаваешь по морям и договариваешься с теми, кто готов перерезать тебе глотку за пару целлатов.
Я нахмурилась, переваривая его слова. Наблюдательный, значит? Ну, допустим. Но всё равно, что он мог понять про Санну за один день?
— Ты что, психолог? — вырвалось у меня, и я тут же прикусила язык, сообразив, что в этом мире такого слова, скорее всего, и не знают.
Райли вскинул брови, явно озадаченный.
— Пси… что? — переспросил он. — Это что, типа маг какой-то?
Я почувствовала, как щёки начинают гореть, и поспешила отшутиться:
— Ну, да, что-то вроде… — Я махнула рукой, будто это было неважно. — Забудь. Просто… ты так уверенно говоришь, будто всё про неё знаешь.
Райли покачал головой, и его взгляд стал неожиданно глубоким и тревожным.
— Никакой магии, Зина. Только глаза и уши. И мне кажется, что Санна не просто так сбежала и Дома Целлианы. У всего есть причины, и у неё тоже была. Она напугана, но, возможно, не только торгаллами и работорговцами. Что-то ещё грызёт её изнутри. Может, кто-то и правда её обманул. Или предал. Дети такое чувствуют острее, чем мы.
Я задумалась, глядя на пустую миску Санны. Слова Райли звучали логично, но от этого легче не становилось. Я вспомнила взгляд девочки — смесь злости и боли, как будто она хотела кричать на весь мир, но не знала, с чего начать. Может, Райли прав, и мне стоит дать ей время? Но как не давить, если я вижу, что девочка страдает?
— Ты думаешь, она расскажет? — спросила я, не поднимая глаз. — Если подождать?
Райли пожал плечами, но его голос был мягче, чем обычно.
— Может, расскажет. А может, и нет. Но если будешь рядом, она хотя бы поймёт, что ты не из тех, кто обманывает. Это уже немало.
Я кивнула, чувствуя, как в груди разливается странная смесь благодарности и беспокойства. Райли, несмотря на свои шуточки и ухмылки, иногда говорил такие вещи, от которых хотелось верить, что всё будет хорошо.
Но тут я заметила, что он вдруг побледнел. Его рука, лежавшая на столе, слегка дрожала, а на повязке на груди проступило свежее пятно крови — тёмное, почти чёрное.
— Райли?.. — я вскочила, подходя к нему. — Что с тобой?
Он попытался отмахнуться, но его лицо исказила гримаса боли. Райли стиснул зубы, прижимая руку к груди, и я заметила, как по его пальцам стекает тонкая струйка крови.
— Чёрт… — прохрипел он. — Кажется, неживуны оставили мне подарочек…
Я почувствовала, как сердце ухнуло в пятки. Неужели рана загноилась? Но я же промыла её вчера, всё было чисто! Я наклонилась ближе, осторожно отодвинув его руку. Повязка была пропитана кровью, а кожа вокруг раны покраснела и вздулась. Запах был странный — не гниль, а что-то резкое, металлическое, как будто в ране поселилось что-то чужое.
— Это не просто рана, — сказал Райли, тяжело дыша. — Когти торгаллов… они отравлены. Не ядом в прямом смысле, а… чем-то вроде заразы. Поэтому неживуны такие неубиваемые. Их можно убить только драгуром, потому что он выжигает эту дрянь.
Я замерла, пытаясь осмыслить его слова. Драконья сталь? Та, из которой сделан меч Брунара? Я посмотрела на клинок, лежащий у стены. Он поблёскивал в утреннем свете, словно знал, что снова понадобится.
— Что делать? — спросила я, стараясь держать голос ровным, хотя паника уже подкатывала к горлу.
Райли посмотрел на меня, и его серебряные глаза были серьёзны, как никогда.
— Нужно нагреть клинок из драгура, — сказал он. — В огне. Добела. И прижечь рану. Это единственный способ убить заразу. Иначе… — Он не договорил, но я и без того поняла.
Я сглотнула, чувствуя, как ладони становятся липкими от пота. Прижечь рану раскалённым клинком? Это же… это же адская боль! И я должна это сделать? Однако другого выхода не было. Если не сделать, Райли, возможно, умрёт. А я не могла позволить ему умереть.
— Хорошо, — сказала я, стараясь звучать уверенно. — Я сделаю. Но ты… ты держись, слышишь?
Райли слабо улыбнулся, но его лицо было всё бледнее.
— Я же сказал, на мне всё заживает, как на драконе, — прошептал он. — Давай, Зина. Я тебе доверяю.
Я бросилась к очагу, где ещё тлели угли. Разворошила их, подбросила дров, чтобы огонь разгорелся быстрее. Затем схватила меч Брунара. Положила лезвие на раскалённые угли, следя, чтобы металл начал нагреваться. Запах горящего дерева смешивался с металлическим духом драгура, и я старалась не думать о том, что мне предстоит.
Райли тем временем откинулся на стуле, тяжело дыша. Я вернулась к нему, осторожно сняв пропитанную кровью повязку. Рана выглядела ужасно — края её почернели, а в центре проступила какая-то тёмная слизь, будто сама смерть поселилась в его плоти. Я стиснула зубы, стараясь не показать, как мне страшно.
— Потерпи, — сказала я, хотя голос дрожал. — Сейчас всё сделаю.
Райли кивнул, но его глаза были полуприкрыты, как будто он уже начал терять сознание. Я бросила взгляд на меч — лезвие начало сначала чернеть, фиолетовые прожилки исчезли. Я вернулась к очагу, перевернула клинок, чтобы он прогрелся равномерно. Сердце колотилось бешено. Я представляла, как раскалённый металл коснётся кожи, как Райли закричит… Нет, нельзя об этом думать. Надо просто сделать.
Когда лезвие стало посветлело, а затем обрело странно-белёсый оттенок, точно светившийся изнутри, я схватила рукоять меча через тряпку, чтобы не обжечься, и вернулась к Райли. Он смотрел на меня, и в его глазах было что-то странное — не страх, а… доверие? Примирение?..
— Готов? — спросила я, хотя знала, что никто не может быть готов к такому.
— Давай, Зина, — прохрипел он. — Не тяни.
Я глубоко вдохнула, стараясь унять дрожь в руках. Поднесла раскалённый клинок к ране, чувствуя, как жар опаляет моё лицо. И, не давая себе времени передумать, прижала лезвие к почерневшей плоти.
Райли издал сдавленный крик, его тело напряглось, как струна, а руки вцепились в края стула так, что дерево затрещало. Запах палёной кожи ударил в нос, и я чуть не отшатнулась, но заставила себя держать клинок ещё секунду, пока тёмная слизь не начала шипеть и испаряться. Затем я резко отняла меч, бросив его в кадку с водой на полу. Металл яростно зашипел, поднялся пар. Но всё моё внимание было направленно только на Райли.
Он тяжело дышал, его лицо было покрыто потом, а глаза закрыты. Я бросилась к нему, схватив его за плечи, чтобы он не упал.
— Райли! Райли! — закричала я, чувствуя, как паника захлёстывает меня. — Не смей отключаться!
Он медленно открыл глаза, и его взгляд был мутным, но живым. Я подхватила его под руки, не давая соскользнуть со стула. Наши лица оказались так близко, что я чувствовала его тяжёлое дыхание на своей коже. Его серебряные глаза смотрели прямо в мои, и на миг мне показалось, что время остановилось.
Я вдруг поняла, как сильно хочу прижаться к нему, обнять, поцеловать… Но я тут же отогнала эту мысль, потрясённая собственной слабостью. Что за чушь, Зина?! О чём ты только думаешь?!..
— Я… в порядке, — прохрипел Райли, и его голос вернул меня к реальности. — Спасибо, Зина.
Я отпустила его, отступив на шаг, и почувствовала, как щёки горят. Стиснула кулаки, чтобы унять дрожь.
