Для квашения тоже нужен был сималь. Я взяла его чуть меньше, чем для огурцов — примерно пол-ложки на три литра воды, чтобы капуста не вышла слишком солёной. Растворяла сималь в тёплой воде. Затем я высыпала капусту с морковью в кадку, пересыпая слои укропом и добавляя пару раздавленных зубчиков чеснока. Каждый слой я плотно утрамбовывала деревянной толкушкой, чтобы выделился сок — он нужен для брожения. Когда кадка заполнилась, я залила её маринадом, следя, чтобы капуста была полностью покрыта жидкостью. Сверху — снова деревянный круг и камень, чтобы придавить содержимое. Теперь капуста будет кваситься пару недель, и я уже предвкушала, как её кислый, хрустящий вкус наполнит дом ароматом.
Оставалась свёкла, но я решила оставить её на завтра — сил уже было не так много. Напоследок убрала кухню, вымыла нож и лохань, вытерла стол и села на лавку, чувствуя, как приятно ноют руки от работы. Запах укропа, чеснока и сималя витал в воздухе, смешиваясь с древесным теплом очага. Это было моё. Моя стихия. И пусть этот мир полон неживунов и драконов, я найду в нём своё место — с банками, бочонками и ароматом свежих солений.
Я как раз собиралась поставить котелок с водой, чтобы приготовить что-то на завтрак, когда услышала лёгкий шорох за спиной. Обернулась — в дверях стояла Санна. Девочка выглядела сонной, её волосы были растрёпаны, а деревянный конь всё ещё был зажат в её руке. Глаза её, большие и тёмные, смотрели на меня с какой-то настороженной любопытностью, будто она пыталась понять, кто я такая и что здесь делаю.
— Дивного солнца, милая, — сказала я мягко. — Хорошо спалось?
Санна пожала плечами, теребя подол рубахи Ниры, которая висела на ней, как на вешалке.
— Угу, — буркнула она.
Я улыбнулась, кивнув на стол.
— Садись, сейчас накормлю. Голодная, поди?
Она не ответила, но послушно подошла к столу и села, положив деревянного коня рядом. Я поставила перед Санной миску с остатками вчерашней похлёбки, подогретой на очаге. Запах трав и сималя снова наполнил кухню, и я заметила, как Санна принюхалась, хотя старалась не показывать интереса.
— Ешь, не стесняйся, — подбодрила я. — А то сил не будет, а нам с тобой ещё дел полно.
Санна взяла ложку и начала есть, сначала медленно, а потом всё быстрее — видно, голод всё-таки взял своё. Я смотрела на неё, чувствуя, как сердце сжимается. Маленькая, худенькая, с веснушками на щеках, она напоминала мне Олю, мою ученицу, в детстве. Такая же настороженная, но в глубине глаз — искорка, которая ещё не погасла, несмотря на весь ужас, что ей пришлось пережить.
— А что ты делала? — вдруг спросила она, кивнув на бочонок и кадку.
— Соленья, — ответила я, не скрывая гордости. — Огурцы и капусту. Будут вкусные, хрустящие. Потом попробуешь, когда настоятся.
Санна посмотрела на меня с лёгким удивлением, но ничего не сказала, только снова уткнулась в миску. Я не стала её торопить — пусть привыкает потихоньку. Главное, что она здесь, со мной, и не сбежала.
Тут дверь скрипнула, и в кухню вошёл Райли. Его подранная рубаха была надета наспех, а лицо его было бледнее, чем вчера, и под глазами залегли тени. Он опёрся о косяк, пытаясь выглядеть бодрым, но я видела, как он морщится, когда двигается.
Глава 57.
— Дивного солнца, красавицы, — сказал Райли с привычной ухмылкой, опираясь о косяк двери. Его голос звучал бодро, но я видела, как он слегка морщится, когда двигается. — Пахнет так, что я готов съесть весь дом.
— Садись, герой, — строго отозвалась я, указывая на стул. — Сначала поешь, потом буду твои раны смотреть. И рубаху твою зашить не помешало бы.
Райли рассмеялся, но послушно прошёл к столу и плюхнулся на стул рядом с Санной. Его движения были осторожными, словно он старался не потревожить свежие повязки. Я поставила перед ним миску с подогретой похлёбкой, от которой поднимался ароматный пар, смешанный с терпким запахом сималя. Санна, не поднимая глаз, продолжала медленно ковыряться в своей миске, будто весь мир вокруг неё перестал существовать. Я невольно задержала взгляд на девочке: её худенькие плечи были напряжены, а пальцы крепко сжимали ложку, словно она боялась, что кто-то её отберёт.
Райли, не теряя времени, зачерпнул похлёбку и отправил ложку в рот. Его брови слегка приподнялись, а серебряные глаза метнулись ко мне с лёгким удивлением.
— М-м-м, — протянул он, проглотив первую ложку. — А это что за аромат такой… необычный? Будто море с травами смешали. Ты опять колдовала над котелком, Зина?
Я фыркнула, скрестив руки на груди, но внутри почувствовала тёплое удовлетворение. Не то чтобы я ждала похвалы, но всё же приятно, когда твои труды замечают.
— Не колдовала, а соленья готовила, — ответила я, стараясь звучать небрежно. — Огурцы да капусту. Вот они и дают такой запах. Сималь вместо соли использовала, пришлось выкручиваться.
Райли принюхался, словно заправский повар, и кивнул с видом знатока.
— И когда же можно будет попробовать твоё… колдовство? — он подмигнул, и я закатила глаза, уже привыкнув к его подначкам.
— Дня три-четыре для огурцов, чтобы слегка просолились, — пояснила я, присаживаясь напротив них. — А для полного вкуса — лучше неделю подождать. Капуста и вовсе недели две кваситься будет. Так что наберись терпения.
Райли откинулся на спинку стула, задумчиво постукивая ложкой по краю миски. Его взгляд стал чуть хитрее, как будто он уже прикидывал что-то в голове.
— Неделю, значит? — переспросил он. — Как раз к тому времени я вернусь из плавания. Если, конечно, Колючее Море не решит сыграть со мной в свои штормовые игры. Заодно раздобуду тебе соль.
Я насторожилась, невольно выпрямившись. Плавание? Уже? С такими-то ранами? Но вместо того, чтобы тут же начать отчитывать его, как расшалившегося ученика, я решила сначала выведать побольше.
— И куда ты собрался плыть? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, хотя внутри уже зашевелилось беспокойство.
Райли небрежно махнул рукой, будто речь шла о прогулке до соседней деревни.
— Недалеко. На Самариз, — ответил он. — Там всегда найдётся, чем поживиться, если знаешь, с кем говорить.
— И что же ты туда повезёшь? — поинтересовалась я, поддевая ложкой похлёбку, чтобы скрыть любопытство.
Райли наклонился чуть ближе, и его губы растянулись в игривой улыбке.
— А то, Зина, секрет, — промурлыкал он, понизив голос до заговорщического шёпота.
Я уже собиралась фыркнуть и отмахнуться, но тут Санна, до того молчавшая, вдруг буркнула, не поднимая глаз:
— Вечно все что-нибудь скрывают…
Её голос был тихим, но в нём сквозила такая горечь, что я замерла с ложкой в руке. Райли тоже посмотрел на девочку, и его ухмылка на миг погасла. Санна сжала губы, уставившись в свою миску, будто там было что-то невероятно важное.
— В каком смысле, милая? — осторожно спросила я, стараясь не спугнуть её. — Что ты имеешь в виду?
Санна резко отвернулась, скрестив руки на груди. Её щёки порозовели, а в глазах мелькнула смесь обиды и злости.
— Ничего, — отрезала она.
Я растерялась. Хотела было протянуть руку, чтобы погладить её по плечу, но что-то подсказывало, что сейчас это только хуже сделает. Вместо этого я мягко продолжила:
— Санна, тебя кто-то обманул? Если хочешь, расскажи. Я ведь хочу тебе помочь…
Девочка вскинула голову, и её тёмные глаза сверкнули, как у загнанного зверька. Она стиснула кулаки, и слова полились из неё потоком, словно плотину прорвало:
— Взрослые всегда обманывают! Всегда что-нибудь прячут, недоговаривают, ведут себя странно! А я ненавижу загадки! Ненавижу, когда мне не говорят правду!
Её голос сорвался на крик, и, прежде чем я успела что-то ответить, она швырнула ложку на стол. Та звякнула, отскочив на пол, а Санна вскочила и бросилась вон из кухни. Хлопок двери эхом разнёсся по кухне.
Я ошарашенно смотрела ей вслед, чувствуя, как сердце сжимается. Что я сказала не так? Или, может, дело вовсе не во мне? Я хотела было встать и пойти за ней, но Райли вдруг положил руку мне на плечо, останавливая.
