— Убей меня в таком случае. Я не смогу жить. Не хочу… быть такой… жить с этим…
Я покачала головой. Прикоснулась к её груди — и женщина отпрянула в немом крике.
Я отвернулась.
— Нет, вы будите жить и помнить, что сделали. Нести ответственность за свои поступки.
Две другие леди в углу — тоже с алым свечением внутри. Я молча очистила их. Не было ни сил, ни желания слушать их лживые оправдания.
Я снова опустилась на пол напротив Дарклэя. Обняла себя за колени и стала раскачиваться из стороны в сторону.
Я видела, как один лекарь сменился другим, как извлекли из груди мужа клинок. Но по суете, по взглядам… я понимала. Всё было очень плохо.
Глава 49
Я смотрела, как они пытались спасти Дарклэя.
Голоса гремели, отдаваясь эхом под сводами этой небольшой округлой комнаты, кто-то отдавал приказы, кто-то передавал бинты и склянки. Лекари толпились у его тела, один накладывал заклинание стабилизации, другой подносил к губам отвары, кто-то третий пытался остановить кровь, льющуюся из груди.
Бесполезно. Всё бесполезно.
Мой дракон лежал, тяжело дыша, глаза его были закрыты, ресницы подрагивали. Лицо серело прямо у меня на глазах. Как будто жизнь уходила из него — по капле, с каждой секундой, с каждым ударом моего сердца.
— Дарклэй… — выдохнула я, ползком приближаясь. Мне не хватало воздуха. Всё тело сводило судорогой от страха. От боли. От невозможности.
Я чувствовала, как он ускользает. Чувствовала всем своим существом.
А потом взгляд зацепился за клинок.
Он валялся в стороне, отброшенный кем-то из лекарей. В крови. В его крови. Тёмная сталь поблёскивала.
Я шатаясь, подошла к клинку. Схватила его. Почувствовала, как липкая кровь липнет к пальцам. Руки дрожали.
— Он был отравлен? — спросила я, оборачиваясь. Меня никто не услышал. Все суетились у тела моего мужчины, не обращая на меня внимания. — Этот клинок… был отравлен?! — закричала я.
Лишь один из лекарей — тот, что первым прибежал — бросил взгляд в мою сторону и глухо сказал:
— Нет. Отравы не чувствуется. Но рана глубокая. Очень. Она прошла почти насквозь.
— А сердце задето?
— Что?
— Сердце задето? Или другие жизненно важные органы?
Лекари переглянулись, но не ответили.
Я стискивала пальцы на рукояти. Словно чувствовала — клинок не так прост. Не может быть, что лекари не могли помочь.
Я поднесла лезвие к глазам, вгляделась в трещины, в невысыхающую кровь. Почему кровь не высыхает…
Что-то было не так. Но я пока не понимала — что.
Я обернулась к Дарклэю. Медленно подошла. А если клинок был отравлен Хаосом? Если мой дракон прямо сейчас сражается с паразитом внутри себя, а я просто стою и ничего не делаю?
Я опустилась рядом, дрожащей рукой коснулась его лба.
Меня никто не остановил. Я закрыла глаза и вложила в касание всё, что у меня осталось. Капли моей магии — последние искры Тьмы. Я взывала к ним, просила, требовала…
Но — ничего.
Я вновь и вновь пыталась применить свою силу, но Хаоса в нём не было.
Я заплакала.
Тихо, потом громче. В голос, срываясь. Это не должно было закончиться так. Не сейчас. Не с ним. Не с нами.
— Рита, — окликнул меня Каэлис. Он подошёл ближе, опустился на колено, обнял за плечи. Я прижалась к нему, дрожа, как лист.
— Мне сказали… — голос генерала Аданата прозвучал слишком громко в этом каменном мешке. — что ранили Дарклэя… Как он?
Я повернулась к нему.
— Аданат… — сорвалось с губ, — прошу… его нужно показать Елене. Только она, может быть, ещё сумеет…
Тот лишь молча кивнул и вышел. Мы оба понимали — времени почти не осталось.
Я не находила себе места. Словно мир вокруг рухнул, и осталась только эта каменная комната, боль и он — мой мужчина, лежащий без движения на окровавленном ложе.
Лекари трудились не покладая рук. Один за другим вливались потоки энергии, но она утекала сквозь пальцы, словно сквозь решето. Сила не удерживалась в теле — только не давала Дарклэю уйти совсем. Тонкая, почти невидимая нить жизни натянулась до предела. Но она ещё держалась. Он ещё был с нами.
Кровь не лилась рекой из его груди, нет… она медленно, неуклонно сочилась, окрашивая бинты в алое. Лекари переглядывались, шептались — никто не говорил вслух, но я видела страх. Видела, как один из них отвернулся и сжал кулаки, будто не знал, чем ещё помочь.
Прошёл час. Бесконечный, пропитанный бессилием.
И вдруг в коридоре послышались быстрые шаги. Затем цокот каблуков о каменные ступени. В подземелье кто-то спешил. В комнату влетела Елена.
Господи!
Я рвано выдохнула.
Она тут.
На плече у Лены висела большая сумка, лицо было сосредоточенное.
— Отойдите! — коротко бросила она, уже опускаясь рядом с Дарклэем.
Я только тогда заметила Тенебру стоящую в проеме. На руках у неё сидела Аделия и сжимала в руках игрушку. Только вот взгляд у крошки был слишком каким-то взрослым.
Тут же появился Аданат и аккуратно перехватил крошку, легко прижимая её к себе одной рукой. Он хотел выйти — я видела это по его напряжённым плечам, по взгляду, метнувшемуся к проему. Но стоило ему сделать всего один шаг за пределы комнаты, пропитанной болью и отчаянием, как малышка скривила губки и закричала. В этой тягостной тишине, что царила тут звук показался оглушительным. Аделия начала плакать.
Аданат остановился. Помедлил — и снова вернулся в комнату. Девочка моментально затихла. Он снова двинулся к выходу из этого каменного мешка — и всё повторилось. Едва её выносили за порог, как она начинала плакать, будто чувствовала… чувствовала, что должна быть здесь.
Но было не до странного поведения малышки. В другой ситуации я, возможно, удивилась бы или насторожилась. Сейчас же всё, на что у меня хватало сил, — это следить за каждым слаженным, уверенным движением Елены. За тем, как она раскрывает свою сумку, как быстро и точно перебирает ее содержимое.
Кажется, даже лекари — все, кто собрался в этой комнате, — теперь смотрели только на неё.
Глава 50
Елена стояла над Дарклэем, вытянув руки вперёд, и её лицо было напряжённым, собранным, почти бесстрастным. В её глазах был только холодный профессионализм.
— Он теряет кровь. Она уходит быстрее, чем ваше лечение помогает ему, — процедила Елена и снова склонилась над Дарклэем. — Что с кровью?
Один из лекарей покачал головой. Те не понимали ее. Елена прижала к ране чистую ткань, наклонилась ближе, пытаясь уловить сердцебиение, отследить реакцию зрачков, стала ощупывать область груди.
Её губы сжались в тонкую линию. Я видела, как внутри неё борются два подхода к медицине: тот, где она работала с помощью диагностики и медицинской техники, и этот — магический, где всё приходилось делать на ощупь и полагаться на магию.
Она принялась лечить Дарклэя. Рана на его груди вдруг стала меньше, кровь стала течь меньше, но всё равно полного заживления не происходило.
— Ему может понадобиться кровь… Не получается остановить кровотечение.
Я стояла в стороне, не зная, куда деть руки. Меня трясло. Я молилась, чтобы всё это оказалось сном. А Елена просто работала. Чётко, методично. Применяла магические манипуляции.
— Его разъедает что-то изнутри. Неритмичные магические импульсы, — тихо произнесла она. — Это не отравление обычным ядом.
Я видела, как её взгляд метнулся в сторону, к кинжалу, лежащему на низком столике.
Тенебра, которая прибыла сюда вместе с Еленой, подошла к клинку. Она долго всматривалась в него.
— Этот клинок, — прошептала она, будто самой себе. — От него веет смертью. Кровью. Хаосом. Этим убили… моего брата.
Она сжала собственное горло ладонью, словно задыхалась.
— Ты… вспомнила? — прошептала я, но она не ответила сразу. Я подошла ближе.
Тенебра сжала рукоять клинка, обернулась ко мне.
— В этом металле кровь Хаоса. Я чувствую её… Я не помню лица, не помню того, кто держал оружие и убил брата. Но я помню, как это чувствуется. Как уходит… родная кровь. И ты понимаешь, что ничего не успеешь.
