Тьма. Том 6 (СИ) - Сухов Лео

Тёма сразу же выплюнул ногу отродья и, метнувшись ко мне, спрятался за хозяина.

— Твой? — спросил ратник, проследив взглядом за этим крайне подозрительным котом.

— Мой, на подмогу прибежал, — кивнул я. — Как он вашу защиту-то прошёл?

— Как кот, — лаконично ответил ратник.

Впрочем, этот ответ был наиболее информативным из всего, что я мог ожидать. Оставалось только с понимающим видом кивнуть и взять Тёму на руки, чтобы его свои же ненароком не пристрелили.

Тем более, сверху спускались новые и новые бойцы, вонзая лучи фонариков в возвращающийся туман.

— Подняться сможешь? — уточнил ратник.

Я посмотрел на плиту, увидел тросы, спущенные сверху, и кивнул. На этом наше общение и закончилось. Мой собеседник поспешил к дворянам и их спутницам. А я, пристроив Тёму на груди, ухватился за свободный трос, висевший с самого края, и полез вверх.

Дальше оставаться на поле зачистки не хотелось.

Наверху уже почти не осталось гостей, зато с лихвой хватало ратников. Кроме них, на месте был только сиятельный князь, наблюдавший за операцией.

Ну и моя Авелина жалась у дверей.

Увидев нас с Тёмой, она молча поспешила ко мне, цокая каблучками по каменной крошке и остаткам паркета. Какой-то ратник пытался её остановить, но куда там… Мне кажется, не посторонись он в последний момент, Авелина бы просто насквозь его прошла.

А я уже и сам спешил ей навстречу, не забывая прижимать к себе кота.

— Живой… — ощупав меня взволнованным взглядом, констатировала она. — Я думала, всё… А ты живой… И Тёма здесь.

— Да, мы оба здесь, и всё хорошо, — я приобнял девушку, притянув к себе.

Авелина не плакала. Глаза оставались сухими. А вот горло явно перехватывали спазмы. Я поцеловал её в макушку и, взяв свободной рукой за ладонь, потянул к выходу.

— Пойдём, не стоит здесь оставаться… — прошептал я.

На выходе столкнулся взглядом с Дашковым. Тот кивнул мне, а я ему.

Я сделал всё, что мог. И хотя бой во дворце только начинался, моё участие в нём больше не требовалось.

На выходе из первого зала, где мы всего пару часов назад ждали начала танцев, нас перехватил лекарь. Быстро осмотрел раны, которых у меня оказалось на удивление мало, и сразу же кинулся к следующим гостям.

Следующими оказались те самые двое дворян, уже до боли мне знакомых. Помощь требовалась лишь одному из них. Второй же нагнал меня и Авелину, окликнув:

— Сударь! Сударь! Подождите! — попросил он. — Спасибо, что помогли там, внизу!..

— Вам спасибо, что прикрыли вначале! — отозвался я, протягивая руку. — Фёдор. Седов-Покровский Фёдор Андреевич. И моя жена, Авелина.

— Сергей Порохов. А моего друга зовут Пантелеймон Дынный, — пожав мою руку, Сергей залез в карман и вытащил прямоугольник визитки. — Наберите мне на днях. Встретимся с вами в удобное время, посидим где-нибудь… За мой счёт!..

— Договорились! — кивнул я и, попрощавшись, пошёл на выход.

Авелина пристроилась рядом, крепко обнимая меня. А в мою рубашку и убитый напрочь пиджак продолжал цепляться Тёма. Видимо, как-то понял, что сейчас не время гулять самому по себе.

На выходе слуги закутали нас в пледы, стопками лежавшие у выхода. А затем попросили подождать, когда подъедет наша машина, и не спускаться с крыльца.

Снаружи было людно. В отдалении бесновалась толпа осведомителей с камерами и микрофонами. А внизу и на лестнице толпились гости, не успевшие покинуть кремль.

Я с удивлением обнаружил, что всё ещё сжимаю в руке пистолет. Обернулся к слуге, провожавшему нас, и, поставив на предохранитель, протянул рукоятью вперёд:

— Это одного из ваших ратников.

Взглянув мельком на дворец, я увидел расползающуюся над крышей чёрную тучу. Гнездо ещё было живо. Хотя, конечно, шансов у него не осталось. Ратники зачистят всё что можно, благо опыт у них явно какой-то был. Может, зачистка и займёт у них несколько дней, хотя я бы дал гнезду не больше суток. Надолго оставлять эту мерзость в своих подвалах Дашковы не позволят.

— Ваш автомобиль подан, ваши благородия! — сообщил слуга, указывая на арендованную нами машину, подкатившую к крыльцу.

Несколько дворян кинулись к ней, видимо, очень спеша покинуть дворец, но охрана сумела удержать страждущих, пока мы с Авелиной шли вниз по лестнице.

А потом мы молча ехали в гостиницу по ночному городу.

Завтра я планировал навестить особняк и проверить, всё ли там в порядке. А пока больше всего мне хотелось помыться, после чего — банально лечь и уснуть.

И спать так долго, сколько смогу. Надеясь на то, что к утру всё увиденное забудется и перестанет вспыхивать перед глазами яркими картинками.

Впрочем, моим планам на утро не суждено было сбыться.

После завтрака мне пришлось общаться сначала с Арсением Булатовым, затем — с людьми сиятельного князя… А потом ещё и укрываться в номере, прячась от вездесущих осведомителей.

И только вечером наконец-то удалось добраться до особняка. Завтра туда должны были подъехать Кислый и найденный им медвежатник.

Интерлюдия II

— Он зверь! Он чудовище! Ты не понимаешь, да⁈ Чудовище! — Руслан Алиевич метался по кабинету аки горный барс. — Это убийство, понимаешь⁈ Просто убийство! Он сам ступил на этот путь! Пусть теперь пеняет на себя!..

Кабинет был простым, хоть и с налётом лоска, который подобает высоким начальникам. Всё здесь было на своих местах, всё подчинялось единой цели.

Служению городу и горожанам.

Во всяком случае, именно такое впечатление должна была вызывать обстановка.

— Успокоился бы ты, Руслан Алиевич… — морщась, попросил подтянутый мужчина средних лет, сидевший в кресле за письменным столом. — Убийство… Скажешь тоже!

— Скажу! Скажу! Ты не читал новостей⁈ Ты читал беседу с Борщёвой? Читал, а⁈ — застыв на мгновение, снова возмутился Руслан Алиевич.

— Нет, вот именно эту беседу не читал, — пожал плечами его собеседник. — Но читал много других её бесед. Поверь, Руслан Алиевич, мир не видывал выдумщицы большей, чем Прасковья Варфоломеевна.

— Да чего там выдумывать⁈ Всё гости это видели! А она просто чуть подробнее рассказала! — не смутился Кафаров.

— Ну-ну… Дьявол кроется в деталях, Руслан Алиевич… — усмехнулся собеседник и вздохнул.

Звали этого человека, который спорил с головой отдела по работе с городской собственностью, Матвеем Соломоновичем Перемыковым. Происходил он из бедного дворянского рода, который медленно катился к статусу обычных подданных Русского царства. Но пока ещё не докатился.

Последним двусердым в их семействе был престарелый дед, которому скоро должно было стукнуть 123 года, к чему род активно готовился. Конечно, устроить настоящий приём никто и не мечтал. Однако с размахом отпраздновать дедулин последовательный юбилей очень всем хотелось.

Всем — это, в том числе, шести братьям и семи сёстрам Матвея Соломоновича. Чем вызвана такая плодовитость отца, ни для кого в семье Перемыковых секретом не было. Тот надеялся, что кто-то из детей сумеет восстановить положение рода. Либо дочки удачно выйдут замуж, либо сыновья станут двусердыми во время военной службы.

У детей, правда, старый Соломон Иванович спросить забыл. Потому и встречал суровое противодействие отпрысков, даже самых старших из них.

Ну а Матвей Соломонович был младшим. Поэтому на него и так не сильно рассчитывали. А вот он с детства понял, что рассчитывать надо только на себя. Поэтому и начал упорно прокладывать себе путь в городских властях, где ещё могли помочь старые связи рода.

Не прогадал, надо сказать. Стать в тридцать четыре года заместителем городского головы было немалым достижением. Однако же хотелось большего! Хотелось не только положения, но и богатства. И тут ему подвернулись под руку Кафаров и Перепел, к тому моменту уже пару лет удачно сотрудничавшие.

Используя хитрые схемы, эти двое неплохо зарабатывали, но… Не хватало у них размаха, чтобы озолотиться по-настоящему.