— И долго нам её хранить? — очень стараясь не скрипеть зубами, уточнил я.
— Слышал, что сегодня разведчики отправляются в Серые земли? — с ещё более хитрым видом спросила Саша.
А я подумал, что зря её отец мне говорил, будто Рюриковичи не слишком хитрые. Ещё какие… Или, может быть, это столетия эволюции сказались. Выжили не только самые буйные, но и самые хитрющие.
— Было что-то такое, — кивнул я цесаревне.
— Вот от них и зависит, сколько придётся хранить, — не очень понятно разъяснила она.
— Не совсем понял, честно говоря… — решил я не стесняться.
— Всё просто! В Серых землях очень плохо работает связь. Где-то ещё удаётся поддерживать, а где-то и радио не ловит. Вот в одном из таких мест дед, в своё время, построил научное заведение, которое изучает вопрос накопителей, — цесаревна подмигнула мне с заговорщицким видом. — Ромеи туда пробирались несколько раз, но их быстро вычисляли и устраняли. В общем, греки больше туда не лезут. Вот туда и надо будет по весне доставить документы. И догадайтесь, кто это сделает?
— Ну, видимо, придётся мне… — тяжело вздохнул я. — Всё равно в зачистку идти.
— Нам придётся, — поправила меня Авелина, а я с удивлением посмотрел на неё. — Что? Я тебя туда одного не отпущу.
— Поддерживаю! — вступилась цесаревна, прежде чем я успел сказать «нет». — У тебя, Федя, из защиты только беспредельная везучесть, наглость и меткая стрельба. А родовой артефакт Покровских хоть чем-нибудь поможет.
— Заговор! — повернувшись к Бубну, пожаловался я на девушек.
— Сам виноват, что с царским двором связался. Чего уж теперь… — пожал тот плечами, а затем посмотрел на Сашу. — Всех причастных, кого вычислим, в расход?
— Верно. Если можно без суда и следствия, делайте. Дмитрию Богомиловичу я сама скажу, чтобы помогал вам. Но основная работа твоя, Бубенцов. Фёдора привлекай только в самом крайнем случае. Из Владимира привезут защищённое хранилище, в котором и будут переправлять дневники исследований. Все инструкции и местоположение исследовательского городка тоже будут в хранилище. А теперь всё, делаем цифровые копии и заканчиваем с этим вопросом.
И мы сели делать эти проклятые копии этих проклятых дневников…
С учётом того, что разбудили меня и Авелину посреди ночи, держались мы лишь на морально-волевых. Уже к вечеру спать хотелось так, будто за всю жизнь ни минутки не спали. Но мы выдержали. И создание копий, и отправку оригиналов в Денежный Дом…
И даже наплыв гостей, который продолжался вплоть до следующей ночи.
Дашков разозлился. По-настоящему разозлился, хоть и не показывал. Полиция, вся в мыле, носилась по городу, вылавливая очередную партию лихого люда, проводила допрос — и мчалась за новыми подозреваемыми.
Увы, хоть людей, которые навели три ватаги на мой особняк, и удалось быстро найти — ответить на вопросы они больше не могли. Кто-то хорошо подчистил за собой следы. И теперь следователям приходилось просеивать информацию по крупицам.
Зато, когда Дашков всё-таки отбыл в кремль, а особняк опустел, мы с женой ушли спать. И никто нас больше не будил, не обстреливал особняк, не брал его штурмом…
Лишь буран ярился на улице, подвывая на все лады. И Тёма недовольно сопел, нервно подёргивая во сне всеми четырьмя лапами.
И далеко не факт, что он так переживал своей недавний испуг.
Возможно, это из-за того, что у нас в спальне было слишком холодно. Очень уж много дыр и прорех появилось в доме. Отопление элементарно не справлялось.
А впереди была долгая и суровая зима… Обгрызание гранита науки на пределе сил… И неизвестные враги.
Но в эту ночь мне хотелось просто отдохнуть и набраться сил. Ведь неизвестно ещё, какой новый сюрприз готовит мне завтрашний день…
