Тьма. Том 6 (СИ) - Сухов Лео

— Почему такие мощные всплески? — уточнил я, пользуясь моментом. — Мне казалось, что для такой мощности нужны накопители.

— Как ты видишь теньку, Федь? — не отрывая взгляда от очередного объекта, спросила Малая.

— Как хлопья, — с лёгким удивлением ответил я, ведь уж кто-то, а проректор-то была в курсе.

— Так её видят все двусердые, — кивнула Малая. — Однако не энергеты. Я вижу её всю. Вообще всю.

— Всю? — не понял я.

— Весь мир наполнен энергией. Тенька — только видимая её часть. Очень малая часть, к слову. Большинство энергий вообще нельзя увидеть, потрогать или пощупать. С ними никак нельзя взаимодействовать. Ну или мы не имеем возможности этого сделать. Например, энергия жизни, которую вырабатывают все живые существа, и которая используется лекарями. При этом она никому, кроме энергетов, не видна, Федя. Даже сами лекари её не видят, когда лечат людей.

Я попытался представить себе мир Марии Михайловны… И понял, что не могу. Мир, который видела проректор, был совершенно иным. Не таким, как привычный всем остальным.

— Пульсары, маяки и стяги используют энергию, которая обычным двусердым не видна. Они выпускают короткий, сильный и быстрый всплеск, который затрагивает лишь ближайшее к ним окружение. На такой всплеск не нужно много теньки. Достаточно того, что есть вокруг. Но этот всплеск пускает волну по энергетическому фону. Ну примерно как камень, брошенный в воду… Или что-то, летящее в воздухе.

На этих словах Малая как раз добралась до тетради, которую давеча листал Бубен. И почти сразу же вцепилась в неё так, что костяшки пальцев побелели, а нам сразу стало ясно: нашла!

— Сделать такое может только очень умелый… И очень рукастый энергет… Уж поверьте мне… А незаметно навесить плетение на объект, да ещё и быстро — это сложная задачка… И то, как её решили во времена этого Евлампия… Это дорогого стоит, я вам так скажу… — бормотала она.

— Нашли? — уточнил очевидное Бубен.

— Нашла, — кивнула Малая. — Плетение на ней…

Она продемонстрировала нам тетрадь.

— Накинуто тонко. Я бы и не заметила, если бы не искала. Работа мастера. И да, это маяк. Сначала идёт опознавательный всплеск, а потом короткие вспышки с зашифрованными данными. Где-то есть приёмник, который получает эти самые данные. Дорогая штука, я скажу… Несколько месяцев работы артефакторов.

— А можно определить, где находится приёмник? — с затаённой надеждой спросил я.

— Увы, нет! — искренне вздохнула проректор. — Маяк работает по принципу безадресного излучателя. Пускает волну в пространство и не ждёт ответа. Так что… Вот если бы приходил ответ, я смогла бы хоть направление сказать. А так…

Малая встала и, вытащив из комода в углу свой переносной терминал, вернулась на диванчик.

— Прежде чем снимать, я скопирую себе рисунок плетения, — объяснила она свои действия. — Такое как-то жалко терять… Одно из лучших решений из всех, что я видела.

— Значит, приёмник может быть в пределах нескольких тысяч вёрст… — мрачно подытожил Бубен.

— Если бы речь шла о современной разработке, то да, так бы оно и было, — согласилась Малая. — Но если это плетение из девятнадцатого века, тогда всё гораздо проще.

— Проще? — удивился Бубен.

— Конечно… В те времена не было настолько чувствительных приёмников. Область разработок только-только развивалась. А значит, получатель где-то в пределах города и окрестностей. Если он ещё есть, конечно, этот получатель… — тонкие пальчики Малой запорхали над клавиатурой. — Мало ли, что за полторы сотни лет случилось…

Но нет, получатели точно были. Я был в этом уверен.

И, кажется, начинал понимать, кто атаковал особняк в первый раз.

— А почему я сейчас не чувствую всплесков? — уточнил я.

— Ты ощущаешь только самые мощные, — пояснила Малая. — Те, которые образуются от долгого метания волны внутри сундука. У тебя хорошая чувствительность, Федя. Ты эти всплески можешь отличить от обычного волнения теньки. А вот тонкие волны… Их ты уже совсем не чувствуешь.

Закончив копировать рисунок, Мария Михайловна закрыла терминал.

— Ну так что? Снимаю плетение? — спросила она.

— Снимайте! — сказал я, переглянувшись с Бубном.

Снятие прошло быстро. В теневом зрении я заметил, как пара жгутиков Малой потянулись к тетради… Миг — и в воздух взметнулось лишь несколько хлопьев энергии.

— Готово, — сообщила Мария Михайловна.

— Большое вам спасибо! — поблагодарил Бубен. — Оплату переведём…

— Да чёрт с ней, с оплатой… — отмахнулась госпожа проректор. — Я уже получила её в виде плетения. А вот Федю я сейчас нагружу, уж простите…

— Меня? — удивился я.

— Мне звонили от сиятельного князя, — пояснила Малая. — Сказали, что надо ускорить твоё обучение за этот год. Так что, извини, будешь учиться дома. Мне ещё вчера привезли все нужные учебники. Бери их с собой и осваивай. И Авелина пусть тоже учит.

Пока Мария Михайловна доставала учебники, заодно объясняя, что и где читать, Бубен фотографировал страницы тетради, на которой ещё недавно висел маяк.

Выданные учебники я сложил в сундук, за неимением других ёмкостей. Благо места там было предостаточно: можно было ещё целую кипу книг накидать. Правда, вес у сундука стал совсем каким-то неприличным… Но я героически дотянул его до машины. И даже не стал просить Бубна о помощи.

Тем более, он, кажется, изрядно развлекался, поглядывая на то, как я ворочаю сундук.

— Он не писал напрямую имена и места, — сказал опричник, когда машина уже ехала обратно в особняк. — Использовал особые слова, которые распространены в его среде… Кодировал, сокращал… В общем, делал всё, чтобы только ему были понятны записи. Но я пошлю их в головное отделение. А там уже подумают, как распознать этот текст.

— Может, не только их отправить в головное отделение? — спросил я, намекая на наш общий с Бубном и цесаревной секрет.

— Не получится, — покачал головой слуга царя.

И покосился на охрану, как бы намекая, что не время, мол. И что даже у моих «ирбисов» есть уши.

Пока добирались обратно, буран усилился. Порывы ветра заметали Ишим снегом и пытались сбить с ног редких прохожих, рискнувших высунуть нос на улицу. «Тигрёнок» ехал медленно, едва продираясь между заносами. Уборочная техника ещё не вышла на улицы, а если и вышла, то нам не встретилась.

В ближайшие часы погода грозила поставить Ишим на колени. И сделать это почище любой орды Тьмы.

До особняка удалось добраться без приключений. А вот там, несмотря на погоду, народу было столько, что еле-еле к гаражу проехали. Городовых в округе, может, и стало поменьше… А вот военных, строителей и людей из различных служб — наоборот, побольше.

И что они все делают возле моего дома, я в душе не представлял. Хотя, конечно же, догадывался.

Нет, я бы на их месте сказался больным, если не мёртвым, и сидел бы дома. И даже по приказу светлейшего князя на улицу бы не вылез. Холод, ветер, колючий снег в лицо… В такую погоду можно запросто отморозить себе что-нибудь важное и не заметить.

Однако у служивых людей были свои резоны выйти на работу.

Встретив нас сразу за порогом, Авелина и Саша повели меня с Бубном обратно в хранилище ценностей.

Где, заперев двери, и потребовали сообщить им новости. А заодно, сообщили свои.

— Я созвонилась с отцом. Скинула ему снимки исследовательских дневников. Он сказал отснять всё ещё раз, в хорошем качестве! — призналась Саша.

— Он всё это заберёт? — с надеждой уточнил я.

— Ну да, конечно! — Саша усмехнулась. — Держи карман шире! Очень нам сейчас нужны конфликты с греками!

— Как только о дневниках станет известно больше, чем паре человек, об этом и ромеи сразу же узнают, — кивнула Авелина.

— Ну так и что? Сжечь их и забыть, что ли? — забыв даже об уважении к решениям царя-батюшки, возмутился я.

— Ничего жечь не надо, Федь! — с хитрющими глазами погрозила мне пальчиком Саша. — Пока надо всё это добро спрятать в Денежном Доме, и этим я займусь сама. Запрошу особо защищённую ячейку, и там, внутри, мы всё оставим. Ключ будет у меня и у вас. Все данные скопируем в цифровом виде. Одну копию через Бубенцова передадим Иванову. Другую через меня — папе. Одна останется у вас.