Хозяйка расцветающего поместья (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка"

— Или большим котом, которого надо задабривать.

Мотя — и когда только успел пробраться в спальню — поняв, что речь идет о нем, вспрыгнул на подоконник и начал умываться.

— Задабривать, значит? — усмехнулся муж. — Тогда он ошибся с объектом подношения.

Он с дурашливым — но все равно до того элегантным, что у меня дыхание перехватило, — поклоном протянул мне плотву.

— Примите, ваша светлость, сей скромный дар и не откажите вашим домашним в счастье испробовать новую дивную еду из ваших ручек.

— Как же я могу отказать вам в такой малости, ваша светлость, — ответила я ему в тон, изображая реверанс. — Я подготовлю обед, чтобы светлейшему князю не пришлось довольствоваться одной рыбкой.

Мы рассмеялись хором.

— И все же я не понимаю, как он это провернул. — Виктор посмотрел на Мотю, который продолжал умываться с независимым видом.

Я пожала плечами как можно беспечнее и взглядом указала на приоткрытую форточку.

— Хорошо. Но погреб же запирается!

— Коты — это жидкости, они просочатся в любую щель и примут форму сосуда, в который их поместили, — отшутилась я. — Проскользнул под ногами у Марьи или Дуни, да и вся недолга.

В самом деле, не рассказывать же, что кот умеет ходить сквозь стены и перемещаться туда, где он нужен!

Мотя чихнул и сиганул на форточку, а потом и за окно.

— Ты правда собираешься подать эту рыбу за обедом? — спросил муж.

— Не именно эту. Но лучше бы за обедом. Может, не поедешь сегодня в Дубровку?

— А может, наоборот, лучше съездить и привезти матушку? Она скучает по тебе, и ей было бы любопытно попробовать, так же как и мне.

— Тогда уж сразу Жана привези, — проворчала я, как-то разом почувствовав себя молодой женой перед визитом классической свекрови.

Муж легко сжал мою руку, и я устыдилась своего ворчания.

— Я тоже буду рада ее видеть, если дорога ее не утомит.

Виктор покачал головой.

— Утомит? Мою матушку? Не знаю, что ты добавила в мазь или в то горькое пойло, но матушка порхает по усадьбе, и, кажется, я устаю быстрее нее.

— Она могла бы заночевать у нас или погостить столько, сколько захочет, — решила я.

Места хватит, прислуги теперь тоже достаточно, дом сияет чистотой, так почему бы и нет? Моя свекровь, к счастью, не из тех, к кому возраст приходит один, потеряв по дороге мудрость. Посмотрит, что и как, может, и посоветует что-нибудь дельное. Я-то совсем начинающая барыня.

Муж поцеловал меня.

— Тогда я съезжу за матушкой.

Он ушел собираться, а я отправилась на кухню. Над печью уже витал аромат гречневой каши и мясного бульона: на обед планировались зеленые щи с молодым щавелем, и нам, и работникам. Запеченные яйца, которые нужно будет добавить в щи для пущей сытности, лежали в миске, рядом высилась горка зелени, а сама кухарка, ощипав цыплят, собиралась вынести их в летнюю кухню опалить, чтобы не смущать носы благородных господ запахом горелого пера.

— Цыплят верни в погреб, сготовим на ужин, — велела я. — Щи готовь только для дворни и работников. Оставшийся бульон пока тоже на лед. Барин хочет пригласить в гости свою матушку, а я намерена подать на обед кое-что особенное.

Даже если кухарка и была недовольна, она никак это не выразила. Только сказала:

— Если вы изволите послушать, княгиня любит гречневую кашу с маслом.

— Отлично, — улыбнулась я. — Спасибо, одной заботой меньше. Ты заканчивай готовить то, что начала, а я займусь обедом для княгини.

Сама я просто навернула бы копченую рыбу с картошкой и маслом, а может, и вовсе с черным хлебом. Но я уже успела узнать, что черный хлеб среди местных аристократов считался блюдом грубым, простонародным. Нет, конечно, свекровь ничего мне не выскажет, она для этого слишком хорошо воспитана. И все же… С тех пор, как в доме появилась кухарка, есть мы стали как было привычно местным — несколько «перемен блюд», как это называлось здесь.

Тогда, наверное, ботвинья, раз уж щи задуманы на мясном бульоне, чересчур наваристые и сытные для рыбы. Быстро и просто. Квас у нас теперь ставился постоянно и для господ, и для работников. Крапива, сныть и щавель тоже есть. Запеченная свекла. Если прямо сейчас сунуть ее в печь, как раз успеет и спечься, и остыть. Получится легко, с кислинкой, как раз оттенить рыбу.

Еще к рыбе просится картошка, но она уже не слишком хороша, чтобы просто отварить. Тогда пюре. С молоком и добавить взбитый в пену белок, чтобы было нежнее. И тушеная капуста с тмином и моченой клюквой.

Что еще? Закуски. Та же свекла с маслом и уксусом. Салат из молодой редиски с укропом. Отдельно — мелко порезанный зеленый лук. Неплохо бы маринованных огурчиков, моченых яблок и квашеной капусты, но я помнила, что свекрови не стоит злоупотреблять соленым, ей и рыбы будет достаточно, так что соленья как-нибудь в другой раз. Соусы. Сметана с укропом, зеленым луком, чесноком и перцем и сметана с хреном, сахаром и лимонным соусом. И еще, раз уж хрен здесь едят со всем, как у нас майонез, значит, хрен, залитый маринадом с уксусом. Напитки… Пива мы не варили, зато есть наливки. Вся та же рябиновка, клюквенная и свежая наливка на листах смородины — готовится быстро и стоит недолго, сейчас в самый раз. Если свекровь не захочет спиртного — тогда клюквенный морс, мне он однозначно пригодится. И березовый квас, которого осталось совсем немного, и это хорошо. В сезон Дуня настояла его от души, я перелила его в стерилизованные бутылки и отправила на ледник, но и в таком виде он не мог бы храниться бесконечно.

Ну и, конечно, рыба, ради которой все затевалось.

Когда к крыльцу подкатила коляска, у меня все уже было готово. Горячее стояло у печи, чтобы не простыло, закуски разложены по мисочкам, соусы — в соусниках, рыба отделена от костей и красиво сервирована на блюде.

Я поспешила навстречу гостье. Княгиня выпорхнула из коляски, едва оперевшись на руку сына, огляделась по сторонам.

— Как чудесно! — воскликнула она.

Сад зацвел еще не весь, но благоухание яблонь уже наполняло воздух, белые лепестки выглядели кружевами на фоне яркого весеннего неба.

— Рада вас видеть, маменька.

Действительно рада, и еще больше — тому, что ей действительно намного лучше. Я по-прежнему оставалась не настолько самоуверенной, чтобы считать, что болезнь прошла навсегда, но искренне надеялась, что хотя бы до осенней сырости беспокоиться о здоровье свекрови не придется.

Мотя спрыгнул с крыши крыльца, уселся на лестнице, важно глядя на гостей.

— И ты здесь! — улыбнулась свекровь. Протянула руку: — Кис-кис.

Мотя не торопясь приблизился, позволил почесать себя за ухом и с королевским достоинством зашагал к дому.

Виктор, выбравшись из коляски, прихватил корзинку. Рядом тут же закрутился мальчишка, взятый «на побегушки». Муж протянул корзину ему.

— Отдай на кухню, скажи, чтобы перелили в кувшин и охладили. Барыня распорядится, когда подать.

Мальчишка с тоской глянул, как Герасим повел лошадь на задний двор. Поклонившись барину, опрометью помчался в дом. Явно надеялся, что успеет и приказ барина выполнить, и прибежать кучеру помочь, чтобы за помощь перепало четверть, а то и половина змейки.

Мы прошли в дом. Свекровь восхищенно ахнула.

— Настенька, я не узнаю это место! Как стало хорошо и уютно!

Пожалуй, я и в самом деле могла гордиться собой. Сейчас дом вовсе не походил на ту продуваемую всеми ветрами халупу со скрипящими полами и треснутыми печами, в которой я очнулась. Конечно, преображение во многом случилось благодаря магии, а потом и появившимся слугам, но все же и я приложила к нему руку. Я оглядела залитую светом галерею. Разберемся с летними и осенними делами, и можно попробовать возродить в ней зимний сад, который был когда-то.

За окном во двор Марья что-то выговаривала горничной. Девушка держала в руках небольшой сундучок, похоже, привезенный княгиней. Судя по всему, Марья остановила ее, чтобы не мелькала перед глазами гостей. Стоило освободить галерею, чтобы дать девушке возможность отнести вещи княгини в гостевую комнату тихо и незаметно, как и полагалось хорошо вышколенной прислуге.