Красная дорама 3 (СИ) - Кащеев Денис

— Хорошо, товарищ Чон, — кивнула моя собеседница.

Тут же на месте они с секретаршей все и оформили.

В том же составе — я, Пак и Рю — спустя четыре с половиной часа мы и отправились на переговоры.

27. Трудности перевода

В прежней нашей гостинице, в конференц-зоне которой должна была пройти повторная встреча с росатомцами, нас встретил куратор, Ю Яэ Джун — в компании худощавого дяденьки лет сорока, одетого будто бы и в не самый плохой костюм, да вот только сидел тот на нем почему-то, как на огородном пугале.

— Это товарищ Ко, переводчик из Министерства электроэнергетики, — шепнула мне Пак Су Бин, пока мы подходили.

Так мне худощавого и представил Ю — прежде, впрочем, недовольно буркнув что-то в том смысле, что уже нас тут заждался.

Если что, пришли мы почти за десять минут до назначенного нам времени. А в гостинице появились и вовсе еще четвертью часа ранее — но сперва я решил заскочить в медпункт, уточнить насчет повязки. Там, размотав бинт, осмотрев рану и скрупулезно расспросив на ее счет, мне сделали перевязку и велели пока ходить так.

— Очень приятно, — кивнул между тем я товарищу Ко. — Но сегодня нам переводчик не понадобится, — тут же снова повернулся к куратору. — Я неплохо говорю по-русски.

— В самом деле? — почему-то нахмурился тот.

— Представьте себе.

— Нет, ну как же без переводчика, товарищ Чон… — кажется, слегка растерялся Ю — видимо, новостью его сбило с некой накатанной колеи. — У вас на встрече своя роль, у него — своя… Знаете язык — отлично, больше времени будет на обдумывание ответов… Да и формулировки лучше поручить профессионалу! Во избежание всякого рода досадных недоразумений…

Так-то, все им сказанное было абсолютно резонным, да вот только не в моем случае. Во-первых, едва ли товарищ Ко, каким бы профессионалом он там ни был, смог бы мне всерьез помочь с формулировками. А во-вторых (и в-главных), поставленную Джу задачу — сойтись с иностранными партнерами накоротке — через переводчика было бы решить куда сложнее.

Но оба этих довода вслух я, понятно, привести не мог, поэтому лишь заметил, подпустив в тон сарказма:

— Ну, я, вообще-то, тоже не то чтобы дилетант. Дипломированный, так сказать, специалист!

— И все же неловко выйдет, если вы, глава делегации, станете переводить мне и остальным, — покачав головой, как-то неуверенно выговорил куратор — будто тоже не решился озвучить какой-то другой аргумент.

— А вы тоже намерены там быть? — уточнил я.

Пак упоминала, что Ю участвовал в первой, субботней встрече — но, как я понял, чисто для подстраховки, в переговоры особо не вмешиваясь.

— Да просто посижу, послушаю, — заявил он и сейчас.

— Что ж, — пожал я плечами. — Дело ваше. Хотите — пусть будет переводчик, но сам я намерен общаться с партнерами напрямую. Мне так будет удобнее.

Кажется, куратор собирался возразить — ну или просто что-то еще сказать — но тут вмешалась Пак Су Бин.

— Товарищи, нам не пора? — беспокойно осведомилась она.

— Да, — подорвался Ю, сверившись со временем. — Идемте скорее! — увлек он нас в сторону конференц-зоны.

В переговорную, просторную комнату с большим овальным столом красного дерева по центру, мы с иностранными партнерами вошли одновременно, двое росатомцев — в одни двери, мы впятером — в другие, противоположные. Получилось так, понятно, отнюдь не волею случая: момент наш куратор старательно подгадал — с точностью до секунды. Не знаю, правда, был ли такой же хронометрист приставлен к русским — во всяком случае, внутри их никто из местных не сопровождал.

Вроде бы обещавший просто тихо сидеть и слушать, Ю при помощи своего хваленого Ко с ходу ринулся нас знакомить, но я предпочел взять инициативу в собственные руки и, ненавязчиво оттеснив переводчика плечом, отрекомендовался самолично:

— Чон Сун Бок, начальник отдела внешних связей концерна Пэктусан. Уполномочен завершить переговоры и подписать протокол о намерениях.

Услышав из моих уст родную речь, оба зарубежных партнера, первые секунды державшиеся более чем сдержанно, удивленно приподняли брови, затем оживились, заулыбались.

— Андрей Николаевич Сергеев, инжиниринговый дивизион корпорации Росатом, — представился первый из них, мужчина лет пятидесяти.

— Корнеев, Борис Борисович, — коротко назвался второй, возрастом помоложе, покосившись при этом на свежую повязку у меня на голове.

— Ерунда, бандитская пуля, — перехватив его взгляд, пояснил я в ответ на непрозвучавший вопрос.

На миг Борис Борисович застыл с приоткрытым ртом, затем оба русские весело рассмеялись — без сомнения, приняв мои слова за удачную шутку.

— Присаживайтесь, товарищи, — предложил я росатомцам после того, как мы обменялись рукопожатиями. — Надеюсь, не возражаете против такого обращения? — уточнил на всякий случай.

— Замечательное обращение, товарищ Чон! — прокомментировал Андрей Николаевич.

Иностранные партнеры заняли места за столом, последовали их примеру и мы, устроившись напротив.

— У вас отличный русский язык, товарищ Чон, — заметил Корнеев, когда все расселись. — Могу я полюбопытствовать: где вы его учили?

— Благодарю за лестную оценку, — кивнул я. — А что касается вашего вопроса — я закончил пхеньянский Университет иностранных языков, — сообщил затем. Кстати, ничуть при этом не соврав — закончил же.

— Должно быть, там у вас были замечательные преподаватели, — констатировал Борис Борисович.

— Полагаю, что так.

— А в России не бывали? — осведомился Корнеев.

— Возможно, еще доведется, — снова зачем-то постарался избежать прямой лжи я.

— Что ж, товарищ Чон, перейдем к делу, — вмешался тут старший из росатомцев. — Вы подготовили список?

Я повернулся к Пак — она, поняв без слов, подала мне листок с утвержденным перечнем.

— Прошу, — протянул я его через стол Сергееву.

Тот наискось скользнул по бумаге глазами и кивнул.

— Если позволите, товарищи, хотел бы заметить… — аккуратно выговорил я.

— Да, товарищ Чон? — поднял на меня глаза Андрей Николаевич.

— Весьма жаль, что пришлось ограничиться всего десятью пунктами.

— Что? — слегка нахмурился мой собеседник. — О чем вы?

Кажется, удивился и его напарник.

— О лимите в десять наименований. Наш концерн мог бы взять на себя значительно больший объем работы, — пояснил я.

— Я правильно вас понял, товарищ Чон: вы хотели бы расширить список? — переспросил Корнеев.

— Ну да — если возможно…

— Но ведь это было условием вашей стороны, — развел руками Сергеев. — Насчет десяти позиций! Для нас оно в некоторой степени оказалось сюрпризом…

— Вот как? — пришел черед изумиться уже мне. — Прошу прощения, одну секундочку… — я обернулся к тхэквондистке. — Товарищ Пак, наши партнеры утверждают, что это мы отказались брать на себя более десяти наименований из предложенного нам перечня! — проговорил по-корейски.

— То есть как это — мы? — опешила та. — Нет, разумеется! Да мы хоть все готовы взять! И еще столько же сверх!

— Товарищ Ю? — повернулся я в другую сторону.

Куратор оторвал глаза от листочка, на котором что-то бегло писал для него переводчик Ко, и торопливо замотал головой:

— Нет-нет, товарищ Чон! Ничего подобного!

— Похоже, вышло… Как вы это недавно назвали? Досадное недоразумение? — нехорошо прищурился я на него.

— Очевидно, так… — лицом Ю не дрогнул, а вот руки у него вдруг малость затряслись, и, заметив это, он поспешил спрятать их под стол. — Да, наверное, товарищ Ко что-то не так донес до наших уважаемых иностранных партнеров… — сбивчиво выговорил куратор.

Переводчик поджал губы, но оправдаться не попытался.

— Понятно, — хмыкнул я. — Товарищи, вынужден принести вам свои глубочайшие извинения, — снова обратился затем к русским. — Похоже, вышло небольшое недопонимание. Концерн Пэктусан готов взяться за весь тот объем, что содержится в вашем изначальном списке. Более того, мы с удовольствием рассмотрели бы любые дополнительные предложения!